Как только юридические преграды были убраны, заработали печатные станки. К 1865 г. из бумаги было произведено не менее 640 млн долл.: поразительная сумма, учитывая, что в среднем федеральные расходы в 1856 ―1860 гг. составляли всего лишь 69 млн долл. в год; но и эта сумма бледнеет на фоне государственного долга, который до войны составлял 170 млн долл., а к ее окончанию возрос до 2756 млн[582]. В том же году был введен 10%-ный налог на конвертацию других банкнот в федеральную валюту, благодаря чему они медленно, но верно вытеснялись из обращения. Процесс был завершен Актом Конгресса, который окончательно покончил со всеми банкнотами, кроме выпущенных Казначейством США. Однако дело не обошлось без сопротивления. В 1870 г. в деле Хепберн против Гризуолда Верховный Суд отменил правительственную монополию как противоречащую «Пятой поправке», однако президент Грант быстро добавил двух мерховных судей, заставив суд поменять мнение на следующий же год. С тех пор федеральные банкноты, подобающим образом напечатанные (и часто, по всей видимости, подвергавшиеся подделке), стали единственной национальной валютой. В 1875 г. «Акт о возобновлении размена» разрешил правительству производить обмен банкнот на металлические деньги начиная с 1879 г. Однако к тому времени люди настолько стали доверять бумажным деньгам, что не требовали ни золота, ни серебра, а охотно принимали банкноты.
Не удивительно, что Гражданская война стала также поворотным пунктом в эволюции системы налогообложения. Первый подоходный налог в истории США был установлен 5 августа 1861 г. Следующим шагом стал акт 1862 г. о внутренних доходах, который ввел целую серию новых налогов, включая налоги на марки, акцизы, налоги на предметы роскоши, налоги с продаж и налог на наследство. Для сбора этих налогов было создано Налоговое управление США (Bureau of Internal Revenue). Очень быстро оно раскинуло свои щупальца в виде сети отделений в 185 налоговых округах, превратившись таким образом в самый мощный гражданский орган принуждения в распоряжении федерального правительства, причем многие граждане впервые в жизни вступили в контакт с последним именно через эту службу. Конечно, после войны подоходный налог был упразднен, однако остальные налоги, введенные в военное время ― налоги «на грех» (алкоголь, сигареты и т.д.), акцизы, налоги на наследство и др., ― остались навсегда. К 1865 г. доля внутренних налогов в общем объеме федеральных доходов увеличилась более чем втрое, с 20 до 65%, и с тех пор никогда не падала ниже 32%. Вдобавок, как будто это налоговое бремя и без того было недостаточно тяжелым, на Севере налоги, взимаемые штатами, также выросли в 3―6 раз за период с 1860 по 1870 г.[583]
Открытие новых золотых приисков в Калифорнии и Австралии начиная с 1850 г. привело к временному снижению ценности золота в сравнении с серебром. Крупнейшие страны воспользовались случаем и одна за другой стали изымать из обращения серебряные деньги, оставляя свою валюту привязанной лишь к золоту. В 1894 г., когда США одними из последних последовали этому примеру, переход был завершен практически полностью. К тому времени Британия (с 1819 г.), Франция, Италия (после периода corso forzato[585] в 1881 ― 1888 гг.), Бельгия, Германия, Швейцария, Дания, Нидерланды, Австро-Венгрия и Россия уже перешли на золотой стандарт[586]. Теоретически любой человек в любой из этих стран мог прийти в банк и поменять банкноты на золото; впрочем, за исключением Лондона, осмелившийся на такое скорее всего вернулся бы с пустыми руками, если требуемая сумма была сколь-нибудь существенной[587]. Со временем банки разных стран стали соревноваться друг с другом, пытаясь напечатать банкноты самого мелкого достоинства (в Швеции, например, выпускалась банкнота достоинством в одну крону, ценность которой была едва ли больше одного британского шиллинга или 25 центов США), благодаря чему все больше драгоценного металла оседало в их хранилищах. Однако власть государства уже была настолько сильна, что это едва ли имело значение. Если ас-сигнаты времен Французской революции продавались за 0,5% от поминальной цены через семь лет после их выпуска[588], то государственные банкноты перед 1914 г. в буквальном смысле были так же хороши, как золото.
Помимо того, что государства использовали все вышеперечисленные методы, чтобы установить собственный контроль над деньгами, они также увеличили роль своих центральных банков[589]. Независимо от того, находились ли они в публичном или частном владении, изначально каждый из этих банков был лишь одним из многих учреждений, выпускающих банкноты, хотя, будучи единственным хранилищем собственно государственных депозитов, вел сказочную жизнь и не мог не расти за счет всех остальных. Примерно к 1870 г. они не только монополизировали выпуск банкнот в большинстве стран, но и начинали регулировать другие банки. Учитывая, что резервы центрального банка значительно превосходили резервы всех остальных банков, к ним неизбежно стали относиться как к кредиторам в последней инстанции. Действуя в этом качестве, они не только устанавливали процентные ставки (так называемую учетную ставку), но и могли добиться поддержания резервов других банков на определенном уровне, тем самым ограничивая их деятельность[590]. В конце концов, установленный таким образом неофициальный контроль был закреплен законодательно; некоторые страны пошли еще дальше, наделив центральный банк правом выдавать лицензии другим банкам, проводя аудит и даже устанавливая размер платы за услуги, которую тем позволялось назначать. США, как обычно, не торопились перенимать подобные изменения, но даже здесь эра свободы банковского дела закончилась с созданием в 1913 г. Федеральной резервной системы. С этого момента не только национальная валюта, но и количество денег в обращении, зависящее от объема частного кредитования, попало под государственный контроль.
Так получилось, что установление государством контроля над деньгами произошло как раз вовремя. В августе 1914 г. разразилась Первая мировая война. За считанные дни все государства-участники войны продемонстрировали, что они на самом деле думают о своих бумажных деньгах, «отвязав их» от золота и оставив тем самым своих граждан по сути дела с пустыми руками. Были проведены драконовские законы, согласно которым те, у кого оставались золотые монеты или слитки, обязаны были от них отказаться. Затем были запущены печатные станки, которые производили банкноты в невиданных до сих пор количествах. Именно потому, что США были лишь в малой степени вовлечены в войну (если не считать немецких подводных лодок, ближайшие вражеские солдаты находились за тысячи миль от страны), они могут служить хорошим примером, без преувеличения показывающим все происходящие изменения. Так, в октябре 1917 г. владение деньгами из золота или серебра было приравнено к уголовному преступлению, наказуемому штрафом в 10 000 долл., или, если речь шла о «физическом лице», ― тюремным заключением до десяти лет (правительство, которое могло бы посадить в тюрьму корпорацию, пока еще никто не изобрел). К 1919 г. количество наличных денег, находившихся в обращении, выросло с 3,3 млрд до 5,1 млрд долл., в то время как общая денежная масса, насчитывавшая в 1916 г. 22 млрд долл., достигла 33 млрд. Индекс стоимости жизни, если принять значение этого показателя в 1914 г. за 100, увеличился с 118 в 1916 г. до 218 в 1919 г., т.е. вырос на 83%[591].
То, что цены не поднялись еще больше, было, конечно, результатом того, что государство забирало у населения часть доходов и сбережений, с одной стороны, с помощью налогов, а с другой ― с помощью займов. Поступления в федеральный бюджет США за исключением займов, которые составляли 782 млн долл. в 1916 г., выросли за три года до 4,6 млрд долл.; львиная доля этого роста (почти 2,5 млрд долл.) приходилась на огромный рост подоходного налога, выплачиваемого отдельными гражданами и корпорациями. К этому были последовательно добавлены пять займов серий «Свобода» и «Победа», причем каждый за исключением последнего (который был произведен в апреле 1919 г., когда война уже закончилась) оказывался больше предыдущего, и в конечном итоге общая сумма составила 24 млрд долл. Параллельно с ростом поступлений происходило увеличение федеральных расходов, которые выросли с 742 млн долл. в 1916 г. до почти 19 млрд в 1919 г. Основная часть этого прироста (почти 11 млрд) приходилась на военное министерство и военно-морской флот, но и другие федеральные агентства тоже позаботились о себе. Так получилось, что самое большое увеличение расходов наблюдалось у так называемых независимых бюро ― другими словами, у множества разнообразных агентств и управлений, созданных специально для военных целей и находившихся вне существующих ведомственных структур. Объем денежных средств, которыми они располагали, вырос с 7,2 млн и 1916 г. до 1,1 млрд в 1918 и 2,7 млрд долл. в 1919 г. Было ли когда-нибудь лучшее время для конторщиков?
