Очевидно, что ему не хотелось терять голоса консервативно настроенных избирателей. Закон Батлера вступил в силу.
Но американская нация строилась далеко не только на религиозном фундаменте: гораздо более значительным ее основанием явились либеральные принципы, увековеченные в Конституции США, среди которых в самом первом ряду находятся свобода вероисповедания и свобода слова (1-я поправка). За несколько лет до описываемых событий гражданские активисты создали «Союз гражданских свобод», призванный постоянно отслеживать ситуацию в различных штатах и оказывать правовую помощь в случаях, когда гражданские права и свободы оказывались под угрозой. За короткое время он превратился в весьма влиятельную организацию. Повлиять на решение теннессийских законодателей «Союз» был не в силах, но существовал вполне законный способ свести его правовые последствия к минимуму.
Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии либо запрещающего свободное ее исповедание, либо ограничивающего свободу слова или печати, или право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб.
Конституция США, 1-я поправка, 1791 год
Принципиальное отличие англо-американской правовой системы от континентальной европейской состоит в том, что в ней огромное значение имеет судебный прецедент. Решения судов по конкретным вопросам часто становятся обязательными для нижестоящих судов; поэтому, если удалось бы получить в каком-либо процессе о преподавании дарвинизма решение Верховного суда штата Теннесси, признающего такое преподавание правомерным, закон Батлера фактически остался бы только на бумаге и все суды штата вынуждены были бы в аналогичных делах руководствоваться таким заключением. Поэтому «Союз» немедленно заявил, что поможет любому преподавателю, против которого будет выдвинуто соответствующее обвинение. Дело было за малым – дождаться «первой ласточки».
«Столица автоматически переходит в Васюки…»
Небольшой городок Дейтон переживал далеко не лучшие времена: «Камберлендская железо-угольная компания», дававшая работу почти всем дейтонским мужчинам, испытывала серьезные финансовые трудности. Когда ее менеджер Джордж Рапплея прочитал в газете о решении «Союза», ему в голову пришла идея «оживить» регион при помощи показательного процесса, на который неизбежно должны были съехаться журналисты и просто любопытствующие. В отличие от Остапа Бендера, примерно в это же время произносившего свою знаменитую речь в поволжских Васюках, личной выгоды он не преследовал. Рапплея сумел увлечь своим хитроумным планом нескольких видных дейтонцев, в том числе попечителя учебного округа и прокурора. Первый пообещал найти учителя, второй – обеспечить выдвижение обвинения.
Джону Скоупсу шел 25-й год. По окончании университета, где он изучал право и геологию, ему не удалось найти работу по специальности, и он устроился в дейтонскую школу тренером по американскому футболу и подменным учителем естественных наук. Рекомендованный школьным советом учебник биологии включал в себя главу об эволюции. Скоупса уговорили дать показания в суде, что на одной из замен он давал урок именно по этой теме (на самом деле это было не так, но Скоупс дал себя убедить, что этого требуют высшие юридические соображения и интересы города). Дело было рассмотрено Большим жюри присяжных и, вопреки некоторым нестыковкам в свидетельствах, на которые судья рекомендовал не обращать внимания, передано в суд. Начало было положено.
Большое жюри присяжных (Grand Jury) в США – орган досудебного рассмотрения некоторых категорий уголовных дел. Такая коллегия присяжных обычно состоит из пары десятков человек и должна принимать решение о передаче уголовного дела в суд.
Обвинение представляло собой грозную команду. Ее звездой был, несомненно, Том Стюарт, опытный юрист, намеренный не дать защите превратить процесс в дискуссию об эволюционизме и креационизме. Впрочем, он был готов к тому, что совсем избежать обсуждения этих вопросов не удастся. Для этого случая в команде присутствовал политический и юридический «тяжеловес» – 65-летний Уильям Брайан, бывший трехкратный кандидат в президенты и госсекретарь в кабинете Вудро Вильсона. Он считался не только опытным юристом, но и человеком, хорошо разбирающимся в Священном Писании. Защиту возглавлял Кларенс Дэрроу, 68-летний ветеран американской адвокатуры, участник многих громких процессов, один из руководителей «Союза гражданских свобод» и агностик по своим религиозным убеждениям. Они с Брайаном были хорошо знакомы и не раз полемизировали на публике (при этом ни философские разногласия, ни «сухой закон» не мешали им время от времени «пропускать по стаканчику» в обществе друг друга). Дэрроу знал, что на самом деле «специалист в Писании» не слишком хорошо разбирался в предмете, и строил на этом свой расчет…
Рапплея оказался совершенно прав: Дейтон на глазах превращался в своеобразный центр американской общественной жизни. Корреспонденты всех мало-мальски заметных газет Юга и нескольких общенациональных, журналисты национального радио (это был первый процесс в США, который подробно освещался в эфире), гражданские и религиозные активисты, просто любопытствующие переполнили городок с населением в 1800 жителей, вызвав невероятный спрос на жилье, услуги общепита и прочие необходимые вещи. Зал дейтонского суда не может вместить и половины приехавших, поэтому заседания проводятся в его дворе; впрочем, расставленных 700 стульев все равно не хватает, и организуется еще 300 стоячих мест. План превратить процесс в юридическое шоу блестяще сработал. Всякое шоу нуждается в хлестком названии, и оно не замедлило появиться: корреспондент одной из ведущих американских газет «Балтимор Сан» Генри Менкен, известный своим остроумием, впервые употребил выражение «Monkey Trial» – «Обезьяний процесс»; на следующий день его повторяла вся Америка.
«Куда девалась жена Каина?..»
10 июля 1925 года судья Раульстон открыл первое заседание. С самого начала Скоупс превратился в «молчаливого обвиняемого»: его адвокаты настояли на том, чтобы он воспользовался 5-й Поправкой к Конституции США, гарантирующей право не давать показания против самого себя. В противном случае учителю пришлось бы либо признаться, что на самом деле он не преподавал дарвиновское учение, либо солгать под присягой, что почти неизбежно выплыло бы наружу. Парадоксальным образом защита воздержалась от предъявления своего наиболее сильного юридического аргумента – требования признать, что закон Батлера создает преимущества определенной религиозной группе и, таким образом, противоречит 1-й Поправке. Дело в том, что победа в суде первой инстанции противоречила плану «Союза гражданских свобод» получить соответствующее решение в Верховном суде штата; для этого на первой стадии надо было проиграть, чтобы иметь возможность подать апелляцию. Для нее-то и следовало приберечь эту практически беспроигрышную линию защиты. Поэтому Дэрроу вместо того, чтобы анализировать вопросы права, обрушился на концепцию Божественного Творения. Надо признать, это было блестящее решение.
Седьмой день процесса, на который пришелся допрос защитой Брайана в качестве эксперта по креационизму, стал кульминацией всего дела. Том Стюарт, ясно видевший подвох, пытался протестовать против допроса коллеги, но Брайан гордо заявил, что никто не может обвинить его в том, что
