Как уже говорилось, Капеллен запретил экспансию частного европейского капитала на государственных землях. В погоне за прибылями тот хлынул на земли полуавтономных центральнояванских княжеств. Практика сдачи в аренду больших массивов земли с сидящими на них крестьянами сроком до 3 лет распространилась там с начала XVTII в. Как сами султан и сунан, так и их вассалы охотно сдавали европейским предпринимателям и хуацяо целые уезды, неизменно требуя крупные авансы. С 1816—1818 гг. сроки аренды были увеличены до 15—20 лет. Арендованные земли были уже анклавами частного землевладения.
Капеллен выступил ярым противником этой формы хозяйствования и в княжествах. Он указывал на невыгодность ее для государства, обременительность для производителя[73]. Кроме того, он обоснованно опасался, что расточительная знать растранжирит полученные средства задолго до истечения контрактов и опасно взвинтит эксплуатацию ни> зов. Ему не хотелось также, чтобы крупные суммы, полученные от плантаторов, укрепили мощь княжеств. Наконец, он не желал, чтобы насаждения в княжествах сахарного тростника и кофе явились конкурентами государственных посадок. Движимый этими соображениями, барон принял декрет о распространении запрещения с 1 января 1824 г. любых частновладельческих плантаций и на земли княжеств [74]. Действующие контракты подлежали расторжению, авансы — возврату. Декрет вызвал сильнейшее раздражение и гнев как европейских и китайских плантаторов, так и центральнояванских феодалов, многие из которых вскоре встали под знамена мятежного Дипонегоро.
Капеллену пришлось констатировать неспособность дифференциальной пошлины обуздать британскую торговую экспансию. Спасение он видел в сплочении сил соотечественников. Виллем I поддержал его идею, и в 1825 г. была создана Нидерландская торговая компания (НХМ), возглавленная самим королем, который заполучил и крупнейшую долю (4 млн гульденов). Компания гарантировала пайщикам ежегодный дивиденд в 4,5%.
В целом реформы Капеллена потерпели неудачу. Надежды на бурное включение мелкокрестьянского хозяйства в товарное производство рухнули: барон недооценил силу инерции, скованность крестьян феодальными и общинными узами, слабость товарно-денежных отношений. Экспорт поднять не удалось, бюджет по-прежнему сводился с дефицитом. Угнетение крестьянина не уменьшилось, а возросло. Вдобавок Капеллен в опасной степени восстановил против себя все еще могущественных владетельных феодалов и прияи. В Гаагу дождем сыпались жалобы. В 1826 г. Виллем I отозвал барона и назначил бельгийского виконта Дю Бюс де Жизиньи генеральным комиссаром, т. е. правителем с правом проведения реформ.
Вопреки собственной воле Капеллен восстановил на Яве систему косвенного административного управления: бупати внешне оставался полновластным областным начальником. Голландский ассистент-резидент, чиновник, действительно принимающий решения, «оставаясь в тени», сообщал их бупати в форме почтительных «советов». Преимущества закамуфлированности голландского господства перевесили при косвенном управлении доктринальные соображения и заставили барона отойти от раффлзовских административных концепций.
НАРОДНЫЕ ДВИЖЕНИЯ НАЧАЛА XIX в. ВОССТАНИЕ ТОМАСА МАТУЛЕССИ НА ЮЖНЫХ МОЛУККАХ (1817). ВОЙНА ПАДРИ НА ЦЕНТРАЛЬНОЙ СУМАТРЕ (1821—1837)
Восстановление архаичных форм колониальной эксплуатации на Молукках (контингенты), опасения народных масс, что голландцы возобновят хонги тохтен (карательные экспедиции), послужили причинами крупного восстания 1817 г. на Южно-Молуккских островах. При англичанах такие методы были отменены, все поставки пряностей оплачивались, а масштабы посадок не регулировались. Голландский резидент повернул к старому: население заставляли бесплатно трудиться на возделывании мускатного ореха и гвоздики, добывании соли, безвозмездно поставлять рыбу, дрова. Непосредственным поводом к восстанию молукканцев послужил слух, будто большинство мужчин вскоре будут отправлены «в солдатчину» на Яву.
15 мая 1817 г. на о. Сапаруа близ Амбона (карта № 12) вспыхнуло антиколониальное восстание. Повстанцы захватили крепость Дюрстеде и истребили ее голландско-яванский гарнизон. К ним присоединилось население о. Харуку. Предводителем восстания стал бывший сержант колониальных войск Томас Матулесси (или Паттимура). Он был грамотен, хорошо знал военное дело. Под его командованием повстанцы разгромили карательный отряд, что побудило к восстанию также население о. Амбон и Южного Серама. Уничтожались военные посты голландцев, сжигались фактории.
В конце июля на Сапаруа высадился целый экспедиционный корпус, поддержанный бомбардировкой Дюрстеде с моря. Голландцы грабили окрестности, жгли деревни, жители которых примкнули к Паттимуре. За голову последнего была назначена большая награда. В августе колонизаторы штурмом взяли Дюрстеде, но теперь сами оказались осажденными в этой крепости. Лишь в ноябре каратели, собрав крупные силы, сумели разгромить восстание и схватить его главных вождей. 17 декабря 1817 г. Томас Матулесси был повешен в г. Амбон. Локальное, слабо подготовленное восстание неожиданно оказалось мощным. Колониальные власти были напуганы: ведь Южные Молукки были христианским анклавом, где колонизаторы набирали наемных солдат. Чтобы обеспечить лояльность населения, фан дер Капеллен, лично посетив Молукки, распорядился отменить хонгитохтен и впредь оплачивать заготавливаемые пряности.
Существенно отличалась по характеру война падри (1821—1837) в западной части Центральной Суматры (карта № 19), населенной народностью минангкабау. У жителей этой области с их ирригационным рисоводством и производством экспортируемого перца были еще сильны пережитки матриархального строя. Земля традиционно находилась в собственности большесемейных матрилинейных общин, но ряд политических и экономических вопросов решался в XVIII в. уже обособляющейся богатеющей адатной верхушкой. Общины были объединены в конфедерацию; избиравшийся раджа еще «царствовал, но не правил». Уже к середине XVIII в. имущественное расслоение усиливается. Вожди становятся собственниками все больших массивов земли, живут в роскоши, предаются излишествам (вино, табак, петушиные бои). Развиваются товарно-денежные отношения, происходит выделение торгового сословия из коренных минангкабау. Учащаются конфликты, вызванные экспроприацией части земель свободных общинников, растущей зависимостью их от аристократов и борьбой последних между собой.
В начале XIX в. появилось новое политико-идеологическое реформаторское течение в исламе — движение падри[75]. Трое возвратившихся из Мекки (1803 г.) минангкабауских уламов во главе с Хаджи Мискином стали там адептами учения ваххабитов, поборников мусульманской ортодоксии, очищения изначальной веры от позднейших наслоений. На родине они выступили с проповедью возвращения общества к идеализируемому «доброму старому времени», суровой простоте быта прошлого, патриархату, свойственному исламу. Они бичевали маловерие, расточительность, распущенность нравов знати, курение табака и опиума, распространявшегося китайскими торговцами. Очень скоро их проповеди встретили горячий отклик рядовых общинников и стали грозным оружием в борьбе против традиционной феодальной верхушки. Число падри росло.
Замечено, что обычно религиозное движение является в формальном отношении реакционным, т. е. мнимым возвратом к старому, простому. Можно, однако, предположить, что за призывами падри крылись социальные сдвиги, выдвижение на первый план новых этических ценностей, обращаемых себе на пользу нарождающимися буржуазными элементами. Скоро в движении падри возобладало фанатичное, радикальное крыло[76]. Его идеологические вожди в контролируемых ими районах требовали от мусульман исключить роскошь и суетные развлечения, пресекать феодальные междоусобицы, ревностно исполнять обряды ислама. За пропуск пятничной молитвы взимался крупный штраф. За повторный пропуск виновный карался смертью. Власть этих «пуритан ислама» в конце II десятилетия XIX в. утвердилась в северной части области Минангкабау и постепенно распространялась на юг. Целыми деревнями население присоединялось к «поборникам чистой веры». К 20-м гг. радикалы возобладали. «Нераскаявшиеся» села сжигались, жители облагались крупной данью. «Грешников» — адатных вождей — казнили или обращали в рабство. В каждом населенном пункте назначались духовный глава (Туанку Имам) и шариатский судья (Туанку Кади).
Представители феодализировавшейся адатной верхушки тщетно пытались противопоставить падри лозунги адата и традиционного ислама. Им пришлось бежать к западному побережью. В 1819 г. Нидерланды получили наконец от англичан г. Паданг и адатные вожди обратились за военной помощью и союзом к голландцам. Колонизаторы, с тревогой наблюдавшие за бурной экспансией падри, естественно, поддержали более терпимое к иноверцам и вдобавок слабейшее течение. В феврале 1821 г. два сына раджи вместе с четырнадцатью другими феодальными вождями заключили с голландцами договор, по которому в обмен за их военную помощь и размещение гарнизонов в ключевых городах передавали Батавии суверенитет над Минангкабау. Хотя корпусу Раафа (600 голландских солдат и 12 тыс. воинов адатских вождей) удалось взять с боем столицу Минангкабау Пагарруюнг, вскоре падри трижды нанесли карателям крупные поражения (март — апрель 1822 г.).
