Наиболее напряженной была ситуация в княжестве Джокьякарта. Среди дополнительных раздражающих население факторов были проголландский курс опекунов несовершеннолетнего султана Джарота[81] (1818—1822) и навязанная колонизаторами реформа, ужесточающая налоговую систему. Недовольные массами стекались в г. Джокьякарту за защитой и помощью к старшему брату Джарота по отцу — принцу Дипонегоро[82], который славился умом, справедливостью, чувством глубокого патриотизма и независимым нравом. Он был известен как глубокий знаток ислама. Принц проявил себя как поборник ваххабизма, ригористской мусульманской ортодоксии. Вместе с тем он был привержен суфизму (мусульманскому мистицизму). Наконец, глубокое воздействие на его духовное формирование оказала яванская старина, вера в возможность возрождения Маджапахита, мессианские представления массового сознания о грядущем пришествии справедливого правителя — Эру Чокро. Понятно, что голландский резидент и его окружение с подозрением и опаской относились к принцу. Их отношения до крайности обострились в связи с отказом Дипонегоро стать опекуном младенца— племянника Менола[83], сына покойного Джарота. Мотивы принца крылись, по-видимому, в его принципиально антиголландской позиции. Но колонизаторы и придворная клика предпочли истолковать это решение как свидетельство притязаний на престол Джокьякарты.
Каплей, переполнившей чашу терпения принца, стало кощунственное решение колонизаторов проложить новую дорогу через участок имения Дипонегоро, где находились могилы его предков. Посовещавшись с единомышленниками, принц бросил клич к оружию. На его зов откликнулись тысячи крестьян. Встревоженные голландцы потребовали, чтобы принц явился с объяснениями, но, не дожидаясь ответа, 20 июля 1825 г. напали на имение Дипонегоро. Началась война.
Первый этап войны (июль 1825 — октябрь 1826 г.) был периодом успехов восставших. Дипонегоро объявил голландцам священную войну — джихад. В его посланиях к населению говорилось: «Всевышний сделал меня своим наместником на земле Яванской. Я упраздняю обременительные налоги. Моя цель — возродить доброе старое время». Из столичной области Матарам (карта № 18) огонь восстания мгновенно распространился на другие округа княжества, на соседнюю Суракарту и на резидентства прямого управления: Кеду, Пекалонган, Семаранг. Хотя Джокьякарту захватить не удалось, войска Дипонегоро одерживали победу за победой. В деревушку Селаронг близ Джокьякарты, куда удалился оскорбленный принц, стекались тысячи вооруженных крестьян и ремесленников. Примкнули к мятежу и свыше 70 представителей правящей верхушки Джокьякарты (первый министр султана Мангкубуми, князь Ингебей Джойокусумо, Сентот, ставший видным военачальником принца, почитаемый населением мусульманский богослов из Суракарты Кьяи Моджо). Власть колонизаторов в княжестве была парализована. Население и администрация повиновались не им, а принцу. Повстанцы разоряли плантации и склады, убивали иностранных плантаторов. Окружение Дипонегоро вскоре провозгласило принца духовным главой мусульман — халифом[84] и султаном всей Явы. Таким образом, обозначилась одна из целей восстания: попытка воссоздания на Яве независимого суверенного государства.
Европейцы, укрыв султана Менола и резидента в крепости, спешно вступали в ополчение. Перепуганное масштабом восстания колониальное правительство назначило командующим войсками подавления опытного генерала де Кока. Ему удалось, стянув свои войска к Селаронгу, вытеснить оттуда принца, а также принудить сусухунана Суракарты, втайне симпатизировавшего повстанцам, вступить в борьбу против них. Прочие его усилия успехов не приносили. Резидентства Кеду и Семаранг уже полностью контролировались восставшими, кроме порта Семаранг, через который в конце 1825 г. в подкрепление де Коку было спешно переброшено 1500 голландских солдат и 1600 мадурских наемников. В начале 1826 г. к мятежу присоединилось население резидентств Мадиун и Пачитан. Восстание перерастало в народную крестьянскую Яванскую войну.
На втором году войны де Кок делал главную ставку на «тактику выжженной земли» и захват харизматического лидера восстания — Дипонегоро. Но ни оккупация голландцами новой резиденции принца в Дексо (июль 1826 г.), ни другие усилия не принесли де Коку удачи. Напротив, в конце июля повстанцы нанесли войскам генерала Хеена два тяжких поражения. Упрочив свое положение в центре княжества — Матараме, Дипонегоро двинул свои отряды к Суракарте, чтобы активизировать там антиголландское сопротивление. Здесь начались трудности. Многие крестьяне центральных и западных районов Джокьякарты уклонялись от участия в походе, удалявшем их от родных мест. Вскрылись также противоречия в руководстве движением, в частности, между джокьякартской светской знатью и суракартским богословом Кьяи Моджо, по мнению первой, чрезмерно возвеличенного принцем. В результате часть крестьян отошла от восстания. Наступление на Суракарту (Соло) вопреки горячим призывам Кьяи Моджо велось крайне медленно. Среди военачальников не было единства мнений. В результате генерал Хеен взял реванш, разгромив в Гавоке (близ Соло) 25-тысячное войско повстанцев (октябрь 1826 г.). В этом бою был ранен и сам Дипонегоро. Сняв угрозу г. Суракарте, голландцы принялись лихорадочно возводить две крепости, чтобы обеспечить сообщение между столицами обоих княжеств.
Второй этап Яванской войны был переломным и пришелся на период с октября 1826 по март 1828 г. Военные действия развивались с переменным успехом, их главным очагом был крайний запад княжества Суракарта. Несогласие среди отдельных вожаков восстания перерастало в открытую вражду. Начался переход отдельных аристократов, соблазнившихся щедрыми посулами колонизаторов, на их сторону. Изменилась и тактика голландцев. С 1827 г. они все более делают ставку на строительство крепостей и блокгаузов в стратегически важных пунктах[85], патрулируя мобильными колоннами дороги между ними. Это лишало повстанцев их главного преимущества: мгновенной переброски своих партизан и организации стремительных налетов. Одновременно голландцы стягивают дополнительные воинские контингенты, перебрасывая войска с Суматры (в частности, сражавшиеся против падри), других Внешних островов и из метрополии. Колонизаторы отказываются от озлобляющей население тактики выжженной земли, командование призывает солдат «мягко и справедливо» обращаться с жителями, уставшими от затяжной войны. Отдельные отступления от этой линии приносили горькие плоды. Когда голландский резидент Кеду в 1827 г. потребовал от крестьян уплаты земельного налога за 2 предыдущих года, это только подлило масла в огонь сопротивления, тем более что Дипонегоро резко снижал налоги на освобожденных им территориях.
1827 год начался серией военных успехов Дипонегоро. Но в середине июня колониальная армия одержала верх в сражении под Джокьякартой и оттеснила войска принца в горные районы близ вулкана Мерапи. Разуверившись в победе, принцы Нотопроджо и Серанг с дружинами сдались противнику, что не могло не нанести ущерба боевому духу остальных войск. Генерал-губернатор Нидерландской Индии дю Бюс де Жизиньи (занимал эту должность с 1826 г.) вначале выступал с максималистским требованием безоговорочной капитуляции повстанцев. В дальнейшем под влиянием компетентного и опытного де Кока он осознал необходимость ведения переговоров и поиска компромисса. На зондаж условий восставших посланец принца богослов Кьяи Моджо в августе 1827 г. отвечал, что Дипонегоро «желает, чтобы Верховный комиссар признал его правителем (раджой) ислама... С божьей помощью он жаждет добиться очищения ислама повсеместно на Яве».
Ответ Дипонегоро показывает, что он видел главную свою миссию в углублении и фундаменталистском очищении исламской веры, в своей духовной власти над яванскими мусульманами. Светская же (султанская) власть, как он давал понять и позже, была для него фактором немаловажным, но второстепенным. Тем не менее советский исследователь Яванской войны П. Мовчанюк, по-видимому, прав, видя в требовании «возвышения Ислама» облеченное в религиозную форму стремление к независимости. Именно последнее и было неприемлемым для голландцев. Поэтому де Кок с согласия дю Бюса предложил такое истолкование требования принца, которое практически сводило его светскую власть на нет. Генерал предлагал компромисс на основе признания Дипонегоро «владыкой ислама», но лишь на территории от восточных границ Бантена до западных Баламбангана. За принцем обещали сохранить титул султана (наряду с султаном Джокьякарты) с выделением ему в княжение незначительной территории — по образцу провозглашения Мангкунегоро владетельным князем в 1757 г. Взамен Дипонегоро должен был признать юридический иммунитет европейцев, повсеместную свободу голландской торговли и право Батавии на северное побережье Явы. Дипонегоро отверг эти условия. Он мотивировал отказ тем, что согласие было бы равнозначным признанию бесплодности войны. Новый тур переговоров через год также был безрезультатным. В его ходе проявилось стремление Кьяи Моджо добиться принятия голландцами его собственных своекорыстных условий.
