Признавая выдающуюся энергию и некоторый административный талант первых двух иконоборцев, из которых Лев безусловно спас империю, мы должны, на основании доступного нам исторического материала, воздержаться от преувеличенного их восхваления западными историками. Во всяком случае, их иконоборческая политика, как бы она ни была искренна с их стороны, вызвала в империи на протяжении более ста лет тяжелую внутреннюю смуту, нарушившую нормальную жизнь государства и безусловно его ослабившую. То же иконоборческое движение, уже в его первый период, т.е. в VIII веке, отдалило от Византии Италию, где папа, предав иконоборцев проклятию, обратил свои взоры на запад к франкским правителям, вступил с ними в тесные сношения и этим самым открыл новую, в высшей степени важную эпоху средневековой истории, заложив вместе с тем одно из оснований для будущего разделения церквей. Итак, в исаврийскую эпоху Византия потеряла Среднюю Италию, включая Равеннский экзархат, завоеванный в половине того же VIII века лангобардами и позднее переданный Пипином Коротким папе. Надо оговориться, что настоящая полная история Исаврийской династии еще не написана, и поэтому многие важные вопросы того времени не могут быть еще усвоены с желательной ясностью.
Особого внимания, например, заслуживает вопрос об уменьшении количества монахов и монастырей и о довольно частой, по-видимому, секуляризации монастырской земельной собственности. Исследование этой социальной стороны деятельности императоров Исаврийского дома и связи ее с иконоборством является в настоящее время одной из насущнейших, очередных задач византиноведения. Внимательное изучение данного вопроса может и всю так называемую иконоборческую эпоху осветить с новой точки зрения, открыть в ней еще более глубокий смысл и вскрыть ее общеисторическое значение.
Преемники Исаврийского дома и время Аморийской, или Фригийской, династии (820—867)
Государи с 802 по 867 год и их происхождение. Время с начала IX века до вступления на престол Македонской династии, т.е. до 867 года, рассматривалось обычно историками лишь как переход от эпохи оживления империи при императорах-исаврийцах к блестящей эпохе императоров Македонского дома. Но новейшие исследования показывают, что данный период представляет собой не простой эпилог и гораздо большее, чем пролог; он имеет свое самодовлеющее значение и знаменует новую фазу в византийской культуре[666].
Происшедшая революция в 802 году свергла императрицу Ирину и возвела на престол Никифора I (802—811). По свидетельству восточных источников, Никифор был арабского происхождения[667], т.е. происходил от пограничных с империей арабов; вероятно, один из его предков переселился в малоазиатскую область Писидию, где и родился Никифор. Революция, произведенная в пользу последнего, является по своему характеру одним из очень редких примеров в летописях византийской истории. Громадное большинство государственных переворотов в Византии совершалось военными людьми, вождями армии. В лице же Никифора на престол было возведено гражданское лицо, так как он стоял во главе финансового ведомства, т.е. был министром финансов. После того как Никифор в 811 году пал в битве с болгарами, в течение нескольких месяцев того же 811 года правил тяжелораненый в той же войне сын его Ставракий. Но еще до своей смерти он был низложен в пользу куропалата Михаила I, принадлежавшего к греческой фамилии Рангаве и женатого на Прокопии, сестре несчастного Ставракия и дочери Никифора I. Но и Михаил I царствовал недолго (811—813). Он был низложен, особенно ввиду его неудачной борьбы с болгарами, военачальником Львом, по происхождению армянином, который и известен в истории как Лев V Армянин (813—820). В 820 году Лев V был убит, и на престол был возведен один из начальников гвардии Михаил II (820—829), с прозванием «Косноязычный», родом из укрепленного города Амория из малоазиатской провинции Фригии, почему и его династия, давшая трех представителей, называется Аморийской, или Фригийской (820—867). Он был грубым, невежественным провинциалом, проведшим свои молодые годы во Фригии «среди еретиков, евреев и полуэллинизованных фригийцев»[668]. Один поздний сирийский источник утверждает даже, что дед Михаила был обращенный еврей[669]. После смерти Михаила II царствовал его сын Феофил (829—842), женатый на знаменитой восстановительнице православия Феодоре, из малоазиатской провинции Пафлагонии. Последним представителем этой династии является их сын, развратный и бесталанный Михаил III (842—867), вошедший в историю с презрительным прозвищем «Пьяница».
Ни об одном византийском императоре не отзывались так плохо в византийской исторической традиции и последующей литературе, как о Михаиле III «Пьянице», «византийском Калигуле». Его невероятное легкомыслие, постоянное пьянство, ужасающее отсутствие благочестия (impiety), отвратительное шутовство и непристойность (scurillity) описывались многократно. В последнее время, однако, А. Грегуар предпринял значительные усилия для восстановления репутации Михаила. Он обращал внимание на многие факты времени Михаила и особенно на энергичную и успешную борьбу с восточными арабами. Он объявил, что этот последний правитель Аморийской династии обладал темпераментом гения и что он на деле начал (inaugurated) триумфальную фазу византийской истории (843—1025)[670]. Нельзя идти так далеко, как это делает Грегуар, характеризуя Михаила гением. Однако ввиду того, что он был убит в возрасте 28 лет, может быть, он просто недостаточно прожил, чтобы достаточно показать размах своей энергии. Хотя он обладал некоторыми весьма нежелательными качествами, нужно признать, что он обладал энергией и инициативой и к тому же – и это, пожалуй, даже более важно – ему удавалось выбирать и сохранять рядом с собой талантливых и способных советников и исполнителей. Грегуар справедливо подчеркивал глубокое впечатление, оставшееся в народной традиции и народных песнях, от успешных военных действий Михаила против восточных арабов. Его победа на севере над русскими в 860—861 годах также оставила глубокий след[671].
В малолетство Михаила его мать Феодора в течение четырнадцати лет управляла государством, передав главное руководительство делами своему любимцу Феоктисту. Когда Михаил достиг совершеннолетия, он, приказав убить Феоктиста и постричь в монахини свою мать, начал сам править государством. В этом перевороте главную роль сыграл дядя императора и брат Феодоры Варда, который, быстро достигнув высших званий византийского двора, куропалата и кесаря, стал очень влиятельным во всех правительственных делах. Один арабский посол, имевший аудиенцию у Михаила, оставил интересную зарисовку его полного безразличия к государственным делам. Посол писал: «Я не слышал ни единого слова с его губ со времени моего прихода до ухода. Говорил один переводчик, а император слушал и выражал свое согласие или несогласие движениями головы. Его дядя управлял всеми делами»[672]. Варда являл собой тип в высшей степени талантливого человека, с успехом воевавшего с внешними врагами, понимавшего интересы церкви и искренно заботившегося о просвещении. Однако, и Варда был предательски умерщвлен благодаря проискам нового любимца императора, Василия, будущего основателя Македонской династии, об удивительной судьбе которого будет сказано ниже. Василий после убийства Варды был усыновлен бездетным Михаилом и коронован императорской короной. Но такое совместное императорство продолжалось немногим более года. Василий, заподозрив Михаила в злом умысле против него, после одного пира убедил товарищей убить его благодетеля. После этого Василий (в 867 году) сделался единодержавным правителем государства, основав наиболее известную династию в византийской истории.
Таким образом, в период с 802 по 867 год на престоле сидели два араба, т.е. семита; один грек, а именно Михаил I, женатый на дочери Никифора I, т.е. арабке; один армянин и, наконец, три фригийца, можно сказать, полугрека. Впервые на византийском престоле появились представители семитской расы. Итак, и в данный период восточные элементы играли значительную роль в управлении государством.
Внешние связи Византийской империи
Арабы и славяне. Восстание Фомы Славянина. В IX веке враждебные отношения между Византией и арабами почти не прекращались. На восточной сухопутной границе эти отношения вылились в форму однообразных, чуть ли не ежегодных столкновений, сопровождавшихся частыми обменами пленных. В пограничной области со стороны мусульман, на протяжении от Сирии до пределов Армении, был устроен ряд укрепленных пунктов, которые должны были служить защитой против нападений византийских войск. Такие же укрепленные города были и со стороны византийской границы. Это был своего рода малоазиатский limes. Сравнительно редко в IX веке столкновения на восточной границе принимали вид настоящих походов вглубь страны. Во всяком случае, по мере постепенного политического упадка и ослабления халифата в IX веке, с его сильными внутренними смутами и с получением в нем преобладающего значения сначала персов, а позднее турок, постоянные нападения мусульман на Византию с востока уже не грозили, как в VII—VIII веках, самому существованию империи; но сосредоточиваясь, большей частью, в близких к границам областях, эти нападения продолжали наносить сильный вред государству, подрывая благосостояние пограничных провинций, уменьшая их податную силу, уничтожая население. Современниками византийских государей в первые три десятилетия IX века были в халифате знаменитые халифы Харун-ар-Рашид (786—809) и Мамун (813—833), при которых персидское влияние получило исключительное преобладание, и арабская национальность должна была отступить на задний план.
