Местные партийные органы развернули работу по вытеснению эсеров из руководства кооперацией и обеспечению в ней большевистского влияния. Эту линию пришлось проводить в упорной борьбе, развернувшейся на кооперативных съездах 1921—1923 гг. Так, например, на губернском съезде кооперативов в Пензе (декабрь 1921 г.) эсерам сначала удалось сплотить вокруг себя беспартийных делегатов, которые под их влиянием пытались не допустить избрания коммунистов в правление кооперации. Однако открытый призыв одного из выступавших к соглашению с эсерами и меньшевиками был встречен неодобрительно. Разъяснительная работа большевиков привела к расколу группы беспартийных, большинство которых перешло на их сторону, и в правление были избраны 4 коммуниста и 3 беспартийных865. Эсеры были разбиты и в ходе перевыборов правления кооперации Нижегородской губернии, в котором до этого составляли вместе с меньшевиками 75%.
В апреле 1922 г. в правление Вологодского губернского кооперативного союза не входило ни одного коммуниста, тем не менее среди делегатов губернского кооперативного съезда они составляли 40%. В июне в правление, ранее состоявшее из одних эсеров, было избрано 4 коммуниста и 1 беспартийный866. Аналогичным образом развивались события и в кооперативных объединениях других губерний. Развернутая эсерами в различных районах страны кампания за укрепление своих позиций в кооперации потерпела полный провал. В течение 1921—1923 гг. эсеры почти повсеместно были вытеснены из руководящих органов сначала рабочей, кустарно-промысловой, а затем и сельскохозяйственной кооперации и, таким образом, лишились последней опоры в массовых организациях трудящихся.
Если правые эсеры видели в новой экономической политике возможность реставрации капитализма, то левые попытались поднять свои акции выступлениями против нее с позиций мелкобуржуазного революционаризма. Характерным выражением их платформы были декларации, оглашенные на VIII Всероссийском съезде Советов и IV Всероссийском съезде профессиональных союзов. В области экономической они ратовали за «социализацию народного хозяйства» и передачу управления производством «свободным производственным союзам». По их мнению, такая «разгрузка» государства от хозяйственных функций должна была привести к его «реальному отмиранию»867. На самом же деле подобное положение вело лишь к разгулу мелкобуржуазной стихии и ослаблению диктатуры пролетариата. В области политической левоэсеровскими лозунгами были «отказ от диктатуры группы лиц и партий» и «восстановление действительного народовластия через свободно избранные Советы»868, т.е. та же «чистая демократия».
Встретив в штыки новую экономическую политику, левые эсеры изображали ее только как отступление, как «экономическое соглашательство с буржуазией», которое «переворачивает Октябрьскую революцию вверх ногами, вкладывая в нее чисто буржуазное содержание». Концессии они расценивали как «вспрыскивание буржуазного яда», заявляя, что нэп превратит страну в «буржуазно-капиталистическую по существу, рабоче-крестьянскую по названию». Пытаясь нажить политический капитал на своей «революционности», левые эсеры выдвинули демагогический лозунг: «Долой нэп, да здравствует политическая свобода»869. Но их попытка с помощью «ультрареволюционных» лозунгов найти опору в массах потерпела крах.
Разоблачая позицию мелкобуржуазных партий, В. И. Ленин вместе с тем отмечал, что не все их представители осознанно выступают с контрреволюционными лозунгами. «Только среди этих течений, — писал он, — осталось сколько-нибудь заметное число лиц, которые защищают капитализм не из корыстно-классовых мотивов, а идейно, продолжая веровать в неклассовое значение проповедуемых ими «демократии», «равенства», «свободы» вообще»870. В элементах защиты капитализма из идейных побуждений Ленин видел одну из причин сохранения эсерами и меньшевиками некоторого политического влияния среди отдельных групп населения.
Называя меньшевиков и эсеров русскими представителями международного социального типа мелкобуржуазных демократов, В. И. Ленин предлагал «особенно подробно разъяснять… фактическую связь наших меньшевиков и эсеров с общим фронтом помещиков и буржуазии против Советской власти… обратить особое внимание на разъяснение тождества наших меньшевиков и эсеров с вождями II и II½ Интернационалов…»871.
Он показывал общность исторического пути, пройденного и мелкобуржуазными партиями в России, и социал-реформистскими партиями II Интернационала, подчеркивал, что все они начали с предательства, скатившись на позиции социал-шовинизма. Блок меньшевиков и эсеров с Керенским и кадетами, а потом с Колчаком и Деникиным в России, так же как и блок их заграничных единомышленников с буржуазией своих стран, делал их «соучастниками империалистского бандитизма»872.
Отмечая единство идеологической и политической платформы всех мелкобуржуазных течений, В. И. Ленин указывал, что и «мелкобуржуазный реформизм, т.е. прикрытое добренькими демократическими и «социал»-демократическими фразами и бессильными пожеланиями лакейство перед буржуазией, и мелкобуржуазный революционаризм, грозный, надутый, чванный на словах, пустышка раздробленности, распыленности, безголовости на деле»873 суть лишь разные формы проявления мелкобуржуазной идеологии.
Уроки кронштадтского мятежа еще раз показали, что необходима непримиримая борьба против меньшевиков, социалистов-революционеров, анархистов. Представителей мелкобуржуазной демократии, которые на деле являлись прислужниками русской и иностранной буржуазии, осуществляли идейное и организационное руководство бандитизмом и кулацкими мятежами, нужно было изолировать от масс, применяя для этой цели различные формы и методы.
Огромную роль в ликвидации бандитизма и мятежей сыграла разъяснительная работа Коммунистической партии в массах. Руководитель операций по ликвидации «антоновщины» М. Н. Тухачевский особо подчеркивал, что военные мероприятия «должны закрепляться правильно поставленной советской работой… По мере того как будет совершенствоваться и углубляться советская работа — бандитизм или кулацкое повстанчество будет ликвидироваться»874. Ликвидации мятежа, отрыву от мятежников обманутых ими крестьян-середняков способствовала встреча В. И. Ленина с делегацией крестьян Тамбовской губернии 14 февраля 1921 г., а также проведенное по его предложению досрочное освобождение губернии от продразверстки.
Решающую предпосылку для искоренения политического бандитизма создал переход к новой экономической политике. Отмена продразверстки выбила почву из-под ног эсеро-кулацкой контрреволюции. Случайно втянутая кулаками в борьбу против Советской власти часть трудящегося крестьянства увидела в этом переходе стремление Советского правительства и Коммунистической партии покончить с разрухой и обнищанием, поднять крестьянское хозяйство.
Все губкомы РКП(б), на территории которых действовали эсеро-кулацкие банды, направляли в деревни и на заводы пропагандистов, рассказывавших об истинном лице эсеров и политике большевистской партии по отношению к крестьянству. Они выпускали специальные тезисы, печатали листовки и обращения, в которых призывали трудящихся дать решительный отпор эсеро-кулацкому бандитизму, не поддаваться провокациям и обману.
Местные организации Коммунистической партии сообщали, что Советская власть не собирается мстить тем, кто попал в банды, поддавшись вражеской агитации, теперь раскаивается в совершенной ошибке и добровольно сдается советским властям. Комитеты РКП(б) мобилизовывали коммунистов на борьбу с бандитизмом, направляли и контролировали применение репрессивных мер по отношению к участникам мятежей и деятелям антисоветских партий. Все это привело к постепенной изоляции эсеро-кулацких банд, а затем и к ликвидации политического бандитизма.
В отношении обманутых эсеровской демагогией крестьян и рядовых членов партии социалистов-революционеров партийные и советские органы применяли прежде всего методы убеждения. Большевики стремились привлечь к сотрудничеству тех членов мелкобуржуазных партий, которые отказались от антисоветской политики. Партия считала при этом, что применение репрессий к группам, пытавшимся вернуть отвоеванные у них пролетариатом позиции, диктуется революционной целесообразностью. Однако, прибегая к репрессивным мерам, партийные органы должны были твердо помнить, что только в сочетании с рядом других мер репрессии могут привести к ликвидации мелкобуржуазных партий как антисоветских политических факторов.
