Сказать проще, Америка не позволяла никому указывать ей, оставляя за собой право указывать всем. Известна знаменитая фраза автомобильного «короля» Генри Форда: «Я позволяю покупателям выбирать автомобиль любого цвета при условии, что они выберут чёрный»… Примерно на такой манер и была «уступчива» с европейцами Америка на Парижской конференции и после неё, хотя внешне всё выглядело благопристойно…
Скажем, в изданном в США «Архиве полковника Хауза» попадаются записи на сей счёт, достойные пера Дюма-отца… Например, Хауз писал, что на его вопрос о том, как прошло совещание с Клемансо и Ллойд Джорджем, Вильсон ответил якобы: «Блестяще, мы разошлись по всем вопросам».
В литературном отношении этот анекдот действительно блестящ, а вот в историческом смысле его ценность нулевая. Должник расходится с кредитором во мнениях лишь до тех пор, пока кредитор это ему позволяет или пока это кредитору выгодно. А ведь кредитор теперь в мире был один – Штаты, все же остальные по отношению к ним были должниками.
К тому же Америка имела теперь и мощные вооружённые силы, и военную промышленность, позволяющую при необходимости быстро наращивать военную мощь.
ДА, США не ратифицировали Версальский договор. Они с помпой не вошли и в Лигу Наций, «милостиво» вступив в неё лишь в 1934 году, когда Америка начала готовить второе издание мировой бойни во славу прибылей и гегемонии Америки. Но авторы манифеста Второго Конгресса Третьего Коммунистического Интернационала уже летом 1919 года констатировали: «Правящие круги США пытаются с помощью Лиги Наций прикрепить к своей золотой колеснице народы Европы и других частей света, обеспечив над ними управление из Вашингтона. Лига Наций должна была стать, по существу, мировой монопольной фирмой «Янки и Ко»…
Лига Наций ей и стала без формального членства в ней США! Европейские клиенты США, например Уинстон Черчилль, уверяли весь свет: «Едва была создана Лига Наций, как ей был нанесён почти смертельный удар. Соединённые Штаты отреклись от детища президента Вильсона, а затем его партия и его политический курс были сметены победой республиканцев на президентских выборах 1920 года».
Черчилль написал это в своей «Истории Второй мировой войны», и объективно его опус стоил «дневников» Хауза.
Вильсона смели не республиканцы – 25 сентября 1919 года его разбил паралич, и поражение лично Вильсона на предстоящих выборах было неизбежно уже поэтому. Впрочем, даже без такого обстоятельства для Элиты США приходило время «сменить караул», что и было сделано при неизменности задач «караула».
Политический же курс США сохранился и после ухода Вильсона, и это был курс на установление экономического и политического контроля над европейской ситуацией, а также на упрочение возникшего мирового лидерства США. И чего стоили литературные «дымовые завесы» Черчилля, если новый президент США Гардинг действовал в точном соответствии с программой Вильсона, ранее заявлявшего: «Мы должны финансировать весь мир, а те, кто финансирует мир, должны управлять им»?
Эта фраза была зародышем будущих планов Дауэса и Юнга, о которых ещё будет сказано…
Поразительно! Американец Дауэс вёл в Европе активные переговоры, готовя новую американскую диспозицию для Европы в виде плана, позднее названного его именем, а академик Тарле в апрельском номере «Анналов» за 1924 год утверждал: «Из внеевропейских держав только Соединённые Штаты представляют собой серьёзную величину, но правительство Штатов и главенствующая с выборов 1920 года республиканская партия основным принципом своей внешней политики демонстративно выставляют начало полнейшего невмешательства в европейские дела. Да и удивительно было бы, если бы дело обстояло иначе».
Однако дело обстояло, конечно же, иначе…
Во-первых, Соединённые Штаты представляли собой после Первой мировой войны не «серьёзную», а серьёзнейшую величину.
Во вторых, Соединённые Штаты не просто всё активнее и нахрапистее вмешивались в дела Европы – они были полны решимости чуть ли не единолично вершить отныне её судьбу! И было бы крайне удивительно, если бы это было не так.
Вильсон, хотя и пребывал в параличе, вполне мог обеспечить ратификацию Версальского договора со всеми статьями о Лиге Наций – для этого было достаточно принять ряд непринципиальных поправок сенатора Лоджа. Однако Штатам было выгодней изобразить дело так, что они устраняются-де от Лиги, «где преобладают Англия и Франция».
Ход это был умный: зачем кукловоду выставлять себя на обозрение публики? «Записные» историки изучают архивы, а не мешало бы им познакомиться ещё и с приёмами средневековых мистерий, где раскрашенная деревянная фигурка на ниточках изображала деву Марию (от чего, собственно, и ведёт название театр марионеток). Простодушной публике позволительно следить увлечённо за действием на сцене, но профессионалы видят движение нитей и угадывают движения рук, дёргающих за них…
А вообще-то тогдашнему закулисному руководству мира можно лишь аплодировать: будущее оно планировало уверенной рукой, широко и не мелочась. И особенно хорошо это проявилось в том, как Америка подошла к проблеме колоний. Мандаты на бывшие владения Второго рейха получали все кому ни лень, даже Бельгия и Япония. Последняя получила под мандат Лиги Наций Каролинские, Маршалловы и Марианские острова. И только США не получили ничего!
Почему же?
Что, бедняга дядя Сэм не смог и тут отстоять свои интересы?
Вряд ли… Просто надо было смотреть вперёд. В самóм расцвете колониальной системы таился скорый её закат. Так стоило ли из-за мандатной бумажки порождать раздражение или даже озлобление у будущих экономических рабов Штатов?
Да и почему «будущих»?
И без мандатов Америка получала из голландских колоний на выгодных условиях 86 % сырого каучука, 87 % олова, из Азии – 85 % импорта вольфрама и так далее… Недаром начальник Штаба РККА Б. М. Шапошников в конце двадцатых годов писал: «Всем известны те позиции, кои ныне завоевал в мире Капитал Америки. Они подороже территориальных захватов».
А ЛИГА Наций? А Европа? Велика ли разница! Разве фактическое управление ими не переходило в руки Доллара?
Подсчитано, что с 1920 года за старые долги Европа ежегодно отваливала банкам и частным гражданам Соединённых Штатов 665 миллионов (тогдашних!) долларов в течение около десятка лет. И платили европейцы не золотом (которое к тому времени и так почти всё уже перекочевало за океан), а ценными бумагами предприятий! А такая плата была подороже золотой. В конце концов золото просто брусок металла, а сталелитейный завод – это сталелитейный завод!
Как ни крути, а события развивались по прогнозу Ленина, сделанному в августе 1916 года: «Крупный финансовый капитал одной страны всегда может скупить конкурентов чужой, политически независимой страны. Экономическая «аннексия» вполне осуществима без политической».
Так и выходило!
Фактически после Первой мировой войны Соединённые Штаты получили один общий мандат на управление Европой и миром, что бы там ни утверждали «аналитики» и «историки», не видящие дальше официальных протоколов. А ведь могли бы и вспомнить, что на «мирной» Парижской конференции Клемансо проорал в лицо всем грядущим поколениям «историков»: «К чёрту! Никаких протоколов!».
Совсем без протоколов обойтись, впрочем, не получалось, и в их официальном пакете были зафиксированы немалые претензии к поверженной Германии со стороны торжествующей Франции…
Вначале Франция выдвинула требование к Германии подписать бланкетное, то есть неограниченное, обязательство о покрытии всех убытков, нанесённых войной. Жадности у Клемансо было явно больше, чем ума: он всё ещё думал, что Франция представляет собой в новом мире что-то весомое. Правда, легкомысленного, несмотря на престарелость, галла никто не разубеждал. Зачем?
Для виду и ради психологического давления на немцев с ним согласились, хотя Франция так никогда и не получила того, что запрашивала вначале. К тому же сумма репараций с годами уменьшалась: 226 миллиардов в 1921, позднее – 132 миллиарда, а потом и ещё меньше…
Так или иначе, у Клемансо неуёмно прорывалась традиционная ненависть к немцам, и он был настолько безудержен, что в Германии начались бурные протесты. Неистовствовали угольный «король» Гуто Стиннес и Национальная народная партия промышленника Гугенберга. Англия им сочувствовала, потому что чрезмерное ослабление немцев вело к чрезмерному усилению французов. А надо оно было Ллойд Джорджу?
И всё же британскому Льву пришлось кое в чём галльскому Петуху уступить, даром что после Версаля Британия наложила свою лапу на 60 (!) процентов территории и 70 (!) процентов населения всех колониальных владений в мире! На первый взгляд, подобное «не львиное» поведение было плохо объяснимым, однако за вроде бы «нелогичным» поведением буржуазных политиканов чаще всего стоят принципы не «железной», и даже не «стальной», пушечных кондиций, а «золотой» логики…
