В 3:20 утра огневой вал обрушился на окопы германцев, а пять минут спустя весь фронт наступления ринулся вперед. Расчет, объединявший внезапный удар с большой и глубокой работой штаба, целиком оправдался. Вся вторая позиция германцев была быстро смята, и атаковавшие части прошли сквозь нее. 21-я дивизия, нажимая слева направо через лес Базентен-ле-Пети, атаковала деревню того же названия. 7-я дивизия очистила от сопротивления противника лес Базентен-ле-Гран и двинулась вверх по склону к Хай-Вуду. 9-я дивизия проложила себе путь, хотя и со значительными трудностями, через Лонгеваль к опушке леса Дельвилль.
На правом фланге каждый шаг вперед встречал ожесточенное сопротивление; в течение нескольких последующих дней южноафриканские части в дебрях леса Дельвилль приносили себя в жертву войне. Но на левом фланге благоприятные возможности и открытая местность прямо напрашивались на то, чтобы их использовали. Вскоре после полудня сопротивление германцев перед фронтом 7-й дивизии стало заметно ослабевать.
Была сделана попытка развить успех, хотя и оказалось упущено несколько часов. 7-я дивизия двинулась вперед вскоре после 6 часов утра; 2 эскадрона конницы наступали на флангах — первое после 1914 года применение британцами кавалерийских частей в конном строю на поле сражения. Радужные надежды уже рисовали приближавшуюся на горизонте возможность маневренных действий, но это оказалось еще одним миражом в пустыне войны. Войска славной 7-й дивизии были утомлены боем, а их поредевшие ряды пополнились еще не обстрелянными людьми.
Как бы то ни было, но наступление не отличалось должным порывом и напором, и хотя большая часть леса была очищена в этот же вечер, но северный угол фланкировавших окопов остался в руках германцев. Хуже всего то, что отсрочка наступления на 24 часа позволила прибыть свежим германским подкреплениям. И по мере их прибытия сопротивление германцев возрастало, а натиск британцев слабел.
К вечеру 15 июля под давлением германских контратак лес был эвакуирован. Прошло два месяца, прежде чем удалось им вновь овладеть. Внезапный штурм «бастилии» Соммы 14 июля чуть не привел британцев к стратегическому решению. Оно висело на волоске. После этого усилия их выродились в бои, целью которых уже был измор.
После печального окончания удара 14 июля Хейг стал продолжать игру, делая уже меньшие ставки. Беспокойство вызывало истощение запаса снарядов, сам же главнокомандующий не мог придумать ничего нового, кроме орудийной бомбардировки, чтобы действительно вскрыть запертый фронт противника. В начале июня Хейг изучал возможность передвижки решающего наступления на сектор Мессина во Фландрии, если бы германские резервы задержали его на Сомме. Корпус АНЗАК даже был двинут туда, чтобы подготовиться к такому случаю. Но 7 июля Хейг изменил свою точку зрения и решил взамен этого сосредоточить все свои резервы в районе Соммы и теперь же бросить все свои силы непосредственно в наступление в этом районе.
Все же Хейг отдал приказ о ряде местных атак на севере в качестве средства отвлечь внимание противника, притянув туда его резервы и таким образом уводя их от Соммы. Такая тактика представляла собой не более как военный самообман. Если скрытая обширная подготовка для широкого наступления вызывает у противника определенные предположения и подозрения, то естественно, что проведение частичной атаки на узком фронте может лишь подчеркнуть ее ложность.
Одним из последствий этой атаки было то, что 5-я австралийская дивизия была вдребезги разбита у Фромелле в бессмысленно руководимом бою, который явился последним звеном в неразберихе, приведшей к поражению.
Остальная часть корпуса АНЗАК была переброшена к Сомме, где Хейг предполагал расширить свои позиции на главном хребте. Он решил попытаться воспроизвести третью фазу задуманной операции — обойти фронт германцев в северном направлении, хотя необходимых для этого предпосылок не удалось добиться, так как в распоряжении Хейга не было достаточно места, чтобы развернуть необходимые для такой попытки силы. Вместе с тем это направление уводило и от общей линии взаимодействия с французами. Поэтому Хейг решил продолжать главный нажим правым флангом, наступая на восток навстречу фронту наступления французов, а на левом фланге пытался с направления Позьер — Тьепваль овладеть краем хребта и тем самым расширить расположенные на нем английские позиции.
Для этой цели в распоряжение Гауфа был передан корпус АНЗАК (Бёрдвуд), часть которого 23 июля была брошена против Позьера. Одновременно три корпуса 4-й армии возобновили наступление на всем узком фронте от Гильемона до Базентен-ле-Пети. Наступление это полностью провалилось; слева 1-я австралийская дивизия закрепилась в Позьер.
После этого Хейг вернулся к тактике постепенного «отгрызания». Тактика эта в итоге была развита в определенную и достаточно осмысленную стратегию измора, ее сторонники отстаивали такой образ действий, ссылаясь на слишком радужные и ошибочные подсчеты потерь германцев.
Следующие два месяца продолжались тяжелые бои. За все это время британцы добились очень немногого, дорого заплатив за это. Пехота обеих сторон служила концентрированной пищей для артиллерии. На левом фланге главная тяжесть работы при проведении этого нового плана «методического наступления» легла на корпус АНЗАК. К чему же это привело? На этот вопрос лучше всего дают ответ скупые слова австралийской официальной истории:
«Без сомнения, у главнокомандующего, а возможно, и у Кабинета пользование терминами, исподволь подразумевавшими наступление, вызвало некоторую приятную уверенность в известной экономии как жизней, так и боеприпасов. Но на фронте такая система наступления просто возродила таранную тактику — попытку десять, пятнадцать раз таранить пехотой все ту же часть позиции противника, чтобы углубиться на милю или, возможно, на две мили в лабиринт его укреплений…
Если этим стремились обеспечить равномерность нажима на противника и не позволять нажиму этому ослабевать, то даже человеку, только начинающему изучать военное дело, трудно примириться с этой тактикой и бросать части корпуса, бригаду за бригадой… двадцать раз подряд против сильнейших пунктов обороны противника. Этот способ можно, конечно, назвать „методичным“, но совершенно не оправдывается притязание на экономность такого рода действий».
В этих попытках было потеряно 23 тысячи бойцов. Окончательный результат после 6 недель боев выразился в выигрыше узкого языка местности глубиной всего лишь в милю. А каковы были моральные результаты?
«Хотя большинство австралийских солдат было настроено оптимистично либо принципиально воздерживалось от громких высказываний или даже затаенного недовольства, все же не удивительно, что у некоторых наиболее смышленых людей в результате сложилось горькое убеждение, что их бессмысленно приносят в жертву.
„Ради бога, напишите книгу о жизни пехотинца, — сказал один из них… — Сделав это, вы предупредите повторение ужасных трагедий“. То, что офицер, который геройски и славно сражался, мог в предсмертном своем письме говорить о гибели многих его друзей „из-за некомплектности, равнодушия, самовлюбленности и личного честолюбия тех, кто сидит наверху“ — даже если не принимать его слова буквально, все же говорит, что старшим командирам многого недоставало…
„Мы только что покинули место, столь чудовищное, — писал один из наиболее выдающихся офицеров австралийских войск, — что даже сумасшедший в бреду никогда не сможет себе представить ужаса последних наших тринадцати дней“».
История отмечает, что Бёрдвуд потерял большую часть своей приобретенной в Галлиполи популярности из-за неумения противодействовать настойчивому желанию Гауфа добиться быстрого решения и вообще из-за необдуманности действий последнего. Быть может, это послужило фактором, заставившим австралийцев отклонить личный призыв Бёрдвуда: они выступали против призыва на военную службу новых людей для пополнения Австралийского корпуса, чтобы им не пришлось подвергнуться тем ужасам, которые войска только что испытали.
Позьеру соответствовал на другом фланге Гильемон — ныне мирная деревушка среди полей, а тогда место бойни, где ужас усугублялся неизвестностью. От леса Трон надо спуститься по одному склону и подняться по другому; теперь это несколько сотен метров проселочной дороги, тогда же — в июле и августе 1916 года — воистину бесконечное расстояние. Дивизия за дивизией пытались пересечь это расстояние и чувствовали уже добычу в своих руках, но затем откатывались назад, не будучи в состоянии удержать захваченное. Когда же им, наконец, удалось 3 сентября овладеть этой деревушкой, то другое местечко, Жинши в нескольких сотнях метров дальше по склону, стало подобным же препятствием, павшим только к 9 сентября.
