«Ненависть к людям и раскаянье» с участием Е.С. Семеновой.
А.С. Пушкин с женой на балу. Фрагмент картины Н.Ульянова,1937
В тот год знаменитая трагическая актриса Екатерина Семеновна Семенова (в замужестве княгиня Гагарина) снискала успех и в другой пьесе - трагедии в 4 действиях Ф.В. Цыглера «Эйлалия Мейнау, или Следствия примирения». Дядя поэта Василий Пушкин записал 27 апреля 1830 года: «Сегодня у нас в Благородном собрании дают спектакль в пользу бедных. Ф.Ф. Кокошкин будет кобениться в роли Мейнау. Театр устроен в большой зале (т. е. Колонном зале. - А.В.). За каждое место платят по 10 рублей. Многие по произволению. Я жалею, что не увижу кн. Гагариной, бывшей Семеновой, в роли Эйлалии». Отметим для себя, что стоимость театрального билета - 10 целковых - была более чем высокой, все объясняет благотворительное назначение спектакля. Александр Вельтман [31], столкнувшийся с супругами Пушкиными в Благородном собрании в начале 1831 года, с ходу сочинил экспромт: «Пушкин, ты - поэт, а жена твоя - воплощенная поэзия».
А какие в Москве закатывали праздники - не чета Петербургу! Москвичи, заезжавшие в Северную столицу, свысока говорили петербуржцам: «Эх, вы здесь не знаете, что такое веселье. Погляди-ка, любезный, как тешатся у нас в Москве. По два, по три бала в вечер, домашние театры, обеды, катанья; у Медокса в маскераде битком набито, в Благородном собрании давка; одним словом, такая гульба, братец, что когда придет великий пост, так все врастяжку лежат. Ну, конечно, ты не найдешь у нас такого утончения, таких парижских форм, такого приличия, какими щеголяют здесь. Может быть, кое-что покажется тебе и странным, да зато, любезный друг, мы в Москве и живем, и веселимся, и гуляем - всё нараспашку!»
Но было и еще одно отличие от Петербурга, некая провинциальность Москвы, которую подметил П. Боборыкин в 1881 году: «Где москвич в зимний сезон проводит свои вечера? В здании Благородного собрания. Прибавьте к этому два театра, стоящие рядом, и вы резюмируете собой почти всю общественность Москвы. В доме Благородного собрания даются и балы, и маскарады, и концерты, и публичные чтения разных обществ и кружков, дворянского сословия и клуба, помещающегося тут же. Всякое официальное торжество, прием, поздравления, торжественные годовщины устраиваются по типу губернского города. Сословный характер резче. Человеку, привыкшему к прежним порядкам, здесь все еще удобнее себя чувствовать, -как будто живет еще тот склад общества, который воспитал дореформенных людей. Поэтому каждый москвич, много выезжающий, встречается постоянно с одними и теми же лицами. То, что составляет выдающуюся публику, бывает везде. Все знают друг друга, если не лично, то поименно и в лицо. Рассчитывать вы можете всегда почти на один и тот же персонал и в заседании ученого общества, и на публичной лекции, и в концерте, и в спектакле. Все, что случается в думе, или в университете, в театральном мире, в консерватории - делается сильнее предметом всеобщих толков, чем в Петербурге, - все равно, как в большом губернском городе».
Начало каждого сезона Благородного собрания зависело от того, какой император сидел на троне, поскольку именно в честь тезоименитства (день крещения) того или иного царя устраивался бал. Для того, кто впервые приходил в собрание, бал был сродни потрясению. Девятнадцатилетнего Якова Ивановича де Санглена [32] привели в Благородное собрание в 1795 году: «Меня возили по родным, знакомым и по всем публичным местам; словом - знакомили с Москвою, ее достопамятностями, обычаями, нравами. Ничто меня так не поразило, как первый мой въезд в благородное собрание: все показалось миг волшебством, а я сам обвороженным. Блеск золота, серебра, бриллиантов, удивительное освещение, кавалеры в мундирах, шелковых чулках, grande tenue; дамы в бриллиантовых диадемах, цветах, в самых богатых нарядах, до двух тысяч людей в собрании; все это должно было поразить провинциала, видевшаго это в первый раз. Присовокупите к тому самую утонченную вежливость, улыбку удовольствия на лицах всех, снисходительность стариков к младшим, почтение последних к первым, и вы будете иметь некоторое понятие о благородном собрании 1795 года. Чтобы описать этот очаровательный поэтический мир, эту благородную свободу в обращении, оживлявшую всех, нужно перо искуснее моего. Я уже не говорю о том количестве больших заслуженных бар, которые, как древние полубоги, посещали эти собрания и примером своим научали молодых вежливости и снисходительности».
Сюда же впервые пришел юный Михаил Лермонтов вместе со своим отцом, Юрием Петровичем, бывшим членом собрания в 1815,1819 и 1822 годах. Помимо членов, были еще и так называемые визитеры и просто гости. Дворянин, желающий вступить в члены собрания, должен был представить документ, подтверждающий его дворянское происхождение, за подписями губернского предводителя дворянства либо двух членов Благородного собрания, которые соглашались быть его поручителями. Если препятствий не возникало, то претендента записывали в ежегодную «Книгу членов-кавалеров» (для дам и девиц была заведена особая книга), и он приобретал годовой билет. Билеты эти были именными и давали их владельцам право входа в собрание в любые дни, когда оно было открыто. По истечении года билет следовало продлевать, в противном случае его владелец выбывал из числа членов собрания. Билет для мужчин стоил 50 рублей серебром, дамский - 25 рублей, билет для девиц - 10 рублей. Отдельно оплачивались обеды, по 4 рубля медью с мужчин и 2 рубля с женщин.
Визитерами называли дворян, живших в Москве постоянно или хотя бы приезжавших на зиму, которые по каким-либо причинам не вступили в число членов собрания. Они могли посещать собрание только в дни балов, маскарадов или концертов, каждый раз беря в конторе собрания разовый билет. Покупая билет, посетитель должен был предъявить записку от рекомендующего его члена собрания и записать свое имя, звание и чин в специальную «Визитерную книгу». Билет для посетителя мог взять заранее и сам член собрания; в этом случае в «Визитерную книгу» записывался не только посетитель, но и «пропозирующий» (от фр. proposer - представлять, предлагать) его член. Записи эти могли делаться как ими собственноручно, так и письмоводителем собрания (он же бухгалтер и продающий билеты кассир).
В иные годы получить разовый билет было непросто. На какие ухищрения не шли некоторые, дабы проникнуть в собрание. Жил в Москве Павел Воинович Нащокин (1801-1854), друживший с Пушкиным и Гоголем. Как-то зимой 1839 года его супруга Вера Александровна предложила сестрам Гоголя Анне и Елизавете поехать с
