В последней четверти XX века каждый год число гвардейских офицеров в зарубежье таяло столь стремительно, что порой казалось, что за «железным занавесом» уже не осталось ни одного живого представителя этого блистательного племени. Так, в Справочной книге Гвардейского объединения, составленной в Париже, в начале 1970-х годов, можно отыскать звучавшие отголоском безвозвратно канувшей эпохи имена и адреса секретарей и председателей гвардейских полков за границей. На её страницах отмечено, что, например, в XV округе Парижа, на 3, rue Pierre Mille располагалось объединение Лейб-гвардии Измайловского полка под руководством капитана Александра Александровича Грунау. Там же базировался и представитель всей Гвардейской пешей артиллерии полковник фон Рейнгард, проживавший по адресу 208, rue Vaugirard.
А в VI округе, на улице Висконти 24, находилось объединение Лейб-егерского полка и его председатель подполковник Владимир Владимирович Бутчик. Лейб-гвардии драгуны «квартировали» в XVI округе французской столицы, на авеню Адрион Эбар, 6, и были представлены полковником Иваном Мартыновичем Кучевским и секретарем полкового объединения штабс-ротмистром Алексеем Алексеевичем Озеровым. Соседями лейб-драгун по округу оказалось объединение Лейб-гвардии Уланского Его Величества полка, помещавшееся на улице Фзандери, 95, во главе которого стоял ротмистр Иван Николаевич Фермор, которому можно было дозвониться, набрав его парижский номер 870—71—52…
«Корпоративный дух» и полковая изолированность гвардейских объединений сыграли с ними злую шутку. Объединения и их члены, а также другие общественные организации Императорской гвардии за рубежом, с течением времени обрекались на неизбежный уход и забвение. Потомки военной эмиграции в 1980-е—1990 годы основательно ассимилировались в странах пребывания; немногие из них пожелали и смогли продолжать поддерживать угасающий огонь обществ, столь значимых когда-то для их дедов и прадедов. Более других за рубежом «повезло» Обществу галиполлийцев, членами которою стали и чины российской гвардии, пребывавшие в Галлиполи, «дотянувшему» до начала нового тысячелетия, правда, уже в значительно измененном виде, и вобравшему в себя множество обыкновенных любителей истории, что само по себе не отражало подлинный дух Белого воинства.
После Второй мировой войны были предприняты меры по восстановлению подразделений Общества галлиполийцев и возобновлению их нормальной деятельности. Приказом начальника РОВСа генерала А.П. Архангельского за № 1611 было воссоздано (до возможности провести выборы) Временное Главное правление Общества галлиполийцев под председательством Генерального штаба генерал-майора Петра Никитича Бурова при секретарстве капитана К.М. Бобчёнка. Членами временного Главного правления стали: полковники Левашов, С.Н. Ряснянский, А.И. Горбач, гвардейцы, кирасиры Его Величества, корниловец капитан Григунь, подполковник Г.А. Полянский и бессменный редактор «Часового» В.В. Орехов.
К 1950 году отделы Общества галлиполийцев существовали во Франции и Бельгии; отделения — в Аргентине, Калифорнии (США) и Келлерберге (Австрия). Кроме того, была налажена связь и принимались меры к объединению с галлиполийцами в Австралии, Северной Америке, Англии, Марокко, Швейцарии и Бразилии. Работа по воссозданию Общества продвигалась успешно и в начале к середине 1950-х годов была полностью завершена: во многих странах мира были восстановлены прежние или открыты новые отделы и отделения Общества. Возобновилась и издательская деятельность галлиполийцев: с 1951 года отдел Общества в США приступил к изданию ежемесячного журнала «Перекличка».
В конце 1952 года генерал-майор В.Г. Харжевский был назначен председателем Общества галлиполийцев и возглавляющим объединение частей и групп 1-го армейского корпуса, а полковник А.И. Горбач — председателем Главного правления. С целью привлечения в ряды галлиполийцев русской молодёжи, 8 июня 1958 года председатель РОВСа генерал А.А. фон Лампе утвердил дополнение к Уставу Общества. Согласно этому дополнению, несовершеннолетние дети и внуки галлиполийцев и действительных членов Общества получили право зачисления в Общество членами-соревнователями по письменному заявлению их родителей или опекунов. Причём при достижении 18-летнего возраста эти молодые люди, при их желании, получали и права действительных членов Общества. Помимо этого, безусловно нужного, изменения в Уставе, открывавшего двери в Общество галлиполийцев перед русской патриотической молодёжью, генерал фон Лампе утвердил ещё одно дополнение, относившееся к галлиполийским знакам. Теперь каждый галлиполиец ещё при своей жизни имел право ходатайствовать о наследственной передаче нагрудного знака с надписью «ГАЛЛИПОЛИ 1920—1921» одному из своих детей, по его личному выбору, независимо от пола и возраста. Разрешение на наследственную передачу знака выдавало Главное правление Общества.
В 1958 году Правление отдела Общества галлиполийцев во Франции выступило с инициативой соорудить на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, где уже были погребены многие белые воины, копию Галлиполийского памятника. Памятник этот воздвигнут в Галлиполи в 1921 году на могилах воинов 1-го армейского корпуса генерала Кутепова руками самих галлиполийцев. Но впоследствии он сильно пострадал от землетрясений 1939 и 1940 годов. Необходимые для сооружения нового памятника средства были собраны среди членов РОВСа и Общества галлиполийцев, разбросанных по всему свету. И вот, наконец, это свершилось. 2 июля 1961 года на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, в присутствии председателя РОВСа, многих галлиполийцев и других белых воинов, проживавших в Париже, а также представителей многочисленных организаций, состоялось торжественное открытие и освящение памятника, представляющего собой уменьшенную копию галлиполийского. В отличие от первоначального монумента, разрушенного в Галлиполи, новый памятник посвящен не столько памяти галлиполийцев, сколько всех без исключения белых вождей и воинов, сражавшихся за честь и достоинство России. Забота о его сохранении легла на отдел Общества галлиполийцев во Франции.
Обособленность Гвардии в эмиграции продолжилась и в наши дни, поддержанная историками-энтузиастами и частью потомков ее чинов. И поныне в XVII округе Парижа, в доме № 9 на авеню Карно, существует «Гвардейский союз», представляемый современными энтузиастами. Это значит, что тонкая нить истории, связывающая прошлое Гвардии и ее настоящее, не прервалась, и Бог знает, возможно, именно с нее когда-нибудь и начнется возрождение славных полков в новой возрожденной России будущего.
8.2. МОНАРХИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ ВОЕННОЙ ЭМИГРАЦИИ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ НОВОЙ ИСТОРИИ
…В преддверье Второй мировой войны, как показывают многочисленные документальные источники, военная эмиграция усиленно обсуждала вопросы смысла своей деятельности на протяжении двух десятилетий в изгнании. Причиной горячей полемики, вспыхнувшей с новой силой в конце 1930-х годов, стало отношение русских к своему историческому будущему, а именно: осознание роковой ошибки отречения от монархической формы правления, сломавшей основу многовекового уклада отечественной общественной жизни и выкинувшей из пределов страны огромное количество населения. В первые годы эмиграции мыслители и философы русского зарубежья пытались осмыслить возможности, предоставленные временной изоляцией от советской жизни, позволявшие эмиграции воссоздать в своей среде оптимальные формы правления и выработать соответствующую программу, которая бы позволяла в кратчайшие сроки после падения власти интернационалистов вернуть страну в русло созидательного государственного строительства.
Обсуждения и дебаты на зарубежных съездах, приводившие к дальнейшим расколам в эмигрантской среде, создали тем не менее предпосылки для осознания частью эмиграции ряда важных моментов. В частности, крушение России императорской стало не следствием нежизнеспособности самодержавного строя или личных качеств императора, якобы не сумевшего распорядиться, а результатом ряда первопричин, среди которых особое место принадлежало всем тем, кто, находясь на государственных постах, командуя фронтами и составляя основу политической жизни страны, попустительствовали искусственному развалу самодержавного института власти.
Эмигрантские исследователи «февральской катастрофы» отмечали высшую точку ослабления непоколебимой преданности царскому престолу тех, чья общественная деятельность и род занятий как раз предполагал её.
Преданность подданных самодержцу некогда превратила раздробленные удельные княжества в могучее государство Российское, ибо царь являлся равнодействующей основной силой, точкой опоры всех сторон народной жизни.
В течение XIX века из сознания общества «выпала и потускнела эта преданность Царскому престолу… Одного царя заменяли другим, но никому и в голову не приходила мысль о возможности уничтожения или искажения самой царской власти. Все понимали, что без Престола невозможно существование русского народа и невозможна его нормальная жизнь… У нас в 1917 году наши сановные революционеры больше всего добивались именно того, чтобы был изменен строй государственной жизни, им ненавистно было Самодержавие, они хотели его заменить конституцией, а затем и республикой. Они были неудовлетворенны не столько личностью Государя, сколько ненавидели строй государственной жизни, выражаемый Самодержавием… Это был поистине заговор против души русского народа. Заговор блестяще удался, и осуществление его в жизни принесло нам то, что мы имеем сейчас»{155}.
