После смерти Ван дер Дельфта организовать бегство Марии взялась регентша Фландрии. Он поручила это дело секретарю бывшего посла Ехану Дюбуа. Император, который в начале месяца отбыл в поездку по своим германским землям, принять участие в организации побега Марии не мог, но ознакомился и одобрил план, который разработали его сестра и Дюбуа. В соответствии с этим планом адмиралам Сепперусу и Ван Мекерену предписывалось отплыть в Англию и, курсируя вдоль побережья под предлогом охоты за пиратами, ждать, пока Дюбуа найдет судно с малой осадкой, чтобы добраться из Блекуотера до Молдена. Он выдаст себя за купца, который привез в имение Марии на продажу зерно. Пока его судно будет разгружаться, Мария сможет проникнуть на борт. К тому времени, когда обнаружат ее отсутствие, она уже будет на одном из кораблей Сепперуса на пути в Брюссель.
Утром 1 июля четыре боевых корабля под командованием Ван Мекерена встали на якорь у Хариджа, а другие четыре направились вдоль береговой линии, между отмелью и берегом, якобы в поисках небольших бухт и узких проливов, где могут укрываться пираты. На одном из этих кораблей находился Сепперус, а впереди на легком весельном судне, которые используют торговцы зерном, шел Дюбуа. В полдень, как раз во время прилива, они достигли устья реки напротив Станс-гейта. Здесь Сепперус остался, а Дюбуа двинулся к Молдену, послав своего шурина Петера Мершана вперед на небольшой лодке, чтобы он предупредил Марию.
2 июля, еще до рассвета, Дюбуа прибыл в Молдеискую бухту и сразу же написал управляющему Марии, что для бегства все готово. Но прежде чем он успел закончить письмо, на борт поднялись Маршан и слуга Марии по имени Генри. По их лицам было видно, что что-то не так. Выяснилось, что Мария совершенно не готова к бегству. Дюбуа поспешно написал управляющему записку, которая начиналась словами: «Я вынужден настаивать, что откладывать предприятие очень опасно». Далее он объяснил, что в прибрежных водах Марию ждут восемь кораблей, которые доставят принцессу через пролив. Выходить надо обязательно со следующим приливом, иначе они рискуют быть обнаруженными. Каждые сутки уровень воды будет понижаться, и скоро в районе Блекуотера пройти судам окажется значительно труднее. «Должен добавить, что я не вижу лучшей возможности, чем та, которая сейчас существует, — заканчивал свою записку Дюбуа, — к тому же в это дело вовлечено слишком много людей, и поэтому с каждым днем его все труднее и труднее будет сохранять в тайне».
Генри доставил записку Рочестеру, а к рассвету возвратился, чтобы сообщить, что управляющий хочет встретиться с Дюбуа. Вначале секретарь отказался, заявив, что чем дольше он здесь остается, тем больше вызывает подозрений, а встреча с Рочестером — вообще рискованное предприятие. Его могут в любое время схватить и казнить как шпиона, причем к этому может привести малейшая неосторожность, Допущенная управляющим или кем-нибудь из матросов. В конце концов он согласился встретиться с Рочестером на кладбище у церкви Святой Марии, которая стояла на отшибе, недалеко от Вудхем-Уолтера. Сразу же после встречи они направились в дом сельского дворянина, которого Дюбуа в своем письме назвал Шертсом, и заговорили, только когда оказались в глубине сада. Фламандец нервничал, ему не нравилось, что управляющий все это затеял.
Оказалось, что Рочестер возражает против побега. «Во-первых, — сказал он, — леди Марии не удастся пройти посты, которые каждый вечер ставят на любом пути, ведущем к воде. Во-вторых, существуют серьезные основания полагать, что в окружении принцессы есть шпионы, которые, обнаружив, что она покидает дом, немедленно сообщат об этом. Она думает, что в ее доме нет врагов, но это не так. Кроме того, надо учитывать, что ночью на дорогах полно стражников и сейчас, из-за опасности мятежа, они бдительны вдвойне. А Совет, — добавил Рочестер, — если и запретит ей служить мессу, то только в самом конце года. Так что в данный момент опасность принцессе не угрожает. Если необходимо, то через несколько месяцев можно будет разработать и осуществить другой план побега».
Дюбуа был обескуражен. Как же так, он примчался в Англию в ответ на настойчивые мольбы Марии о помощи! Он вспомнил, что она говорила Ван дер Дельфту при их последней встрече, на которой присутствовали и Дюбуа, и Рочестер. Тогда у принцессы не было сомнений в том, что ей угрожает смертельная опасность. Были взвешены все «за» и «против». Если она останется, ее вначале будут притеснять, а затем скорее всего арестуют. Если уедет — рискует лишиться права наследования престола.
Обсудив все это по нескольку раз, она наконец призналась: «Я сейчас подобна маленькой несмышленой девочке и не забочусь ни о своем имуществе, ни вообще о мире, но лишь о служении Богу и моей совести».
Мария знала себя очень хорошо. Да, она в известной степени практична, обладает интуицией, но важнее всего для нее теперь стала верность религиозным идеалам. Она сожалела, что оставляет тех, кто ей так преданно служил, осознавая, что в ее отсутствие они» могут «превратиться в заблудших овец и даже последовать за теми, кто принял новую веру». «Ради них я готова остаться, если бы только Совет оставил меня в покое», — сказала она. Но Дадли и все остальные непредсказуемы, своевольны и даже жестоки. «Для меня плохо и то и другое, — заключила она, — и уезжать, и оставаться. Поэтому приходится выбирать меньшее из двух зол».
Наутро после этого разговора Ван дер Дельфт в последний раз послал Дюбуа к Марии, чтобы убедиться, по-прежнему ли она полна решимости уехать. Она заверила его, что да. И чтобы окончательно устранить всякие сомнения, через несколько дней послала Дюбуа письмо, в котором говорилось, что она с нетерпением ждет спасительную лодку.
И все это было каких-то четыре недели назад! Дюбуа просто не мог поверить, чтобы Мария вдруг резко изменила свое решение. Он заподозрил управляющего — а что, если он по каким-то причинам пытается помешать ей уехать? Рочестер это почувствовал. «Сэр, — сказал он, — я молю вас, не судите обо мне превратно. Потому что я готов отдать руку на отсечение, только чтобы моя леди могла покинуть эту страну и оказаться в безопасности. Да я и сам неоднократно предлагал ей это. Возможно, вы меня неправильно поняли. Я вовсе не говорил, что моя леди не желает уезжать. Она просто желает уехать, когда предоставится возможность».
Времени заниматься казуистикой у Дюбуа не было. «Долго разговаривать опасно, — сказал он. — Я должен знать, причем немедленно, да или нет. Потому что если боевые корабли Ван Мекерена будут обнаружены у Хариджа, то через несколько часов об их присутствии у берегов Англии станет известно в Совете. Решение нужно принимать прямо сейчас».
Тут Рочестер его снова удивил, сказав, что с ним желает поговорить Мария, и спросил, не может ли он посетить Вуд-хем-Уолтер. Вначале фламандец отказался, но, проведя день в препирательствах с таможней и городским бейлифом по вопросу цены на зерно и таможенной пошлины (ее с него не взяли, потому что зерно предназначалось для хозяйства Марии), решил согласиться.
Солнце уже клонилось к закату, когда слуга Марии, Геи-ри, провел Дюбуа «по тайному пути» в В"дхем-Уолтер. Ожидая, когда его примет принцесса, секретарь успел еще раз поговорить с Рочестером, и тот открыл ему «большой секрет»: Эдуард скоро умрет. «Я совершенно убежден, — сказал управляющий, — что жить королю осталось не больше года, потому что таков его гороскоп».
Оказывается, астрологический прогноз короля Эдуарда некоторое время назад стал каким-то образом известен придворным. Нескольких уже арестовали. Управляющему об этом сообщил человек, которому он абсолютно доверяет. «Ах, вот оно в чем дело, — подумал Дюбуа, — если Рочестер рассказал об этом Марии — а у меня пет оснований полагать, что он этого не сделал, — тогда понятно, почему она засомневалась насчет отъезда». Но тут Рочестер открыл еще одну козырную карту.
«Я уже вчера намекал вам на предательство в окружении леди Марии, — сказал он. — Теперь же прямо заявляю: мне известно такое, что если бы леди Мария или вы знали об этом, то немедленно оставили бы все мысли о бегстве. Ни вам, ни моей госпоже не ведомо то, что известно мне, — закончил он. — Скажу коротко: нам угрожает большая опасность!»
Представ наконец пред очи Марии, Дюбуа обнаружил, что она спокойна и, кажется, никуда не торопится. Принцесса осведомилась о здоровье императора и регентши, а также поблагодарила секретаря за все, что он и Сепперус для нее сделали. Вскоре Дюбуа узнал, почему она медлила. Оказывается, Мария почти решила отказаться от побега.
«У меня еще ничего не готово, — сказала она, обращаясь к Дюбуа. — Я начала укладывать свои вещи в длинные мешки из-под хмеля, но… — Мария сделала паузу и посмотрела на секретаря. — Не знаю, что и сказать. Боюсь, что император будет недоволен, узнав, что я не смогла воспользоваться этой возможностью, после того как столь часто докучала Его Величеству просьбами о помощи».
