Далее. В 1826 году в российский МИД обратился с заявлением эльзасский житель Жан Пти, уроженец города Штайге, который утверждал, что ему известно о том, что в окрестностях города Вильно (современный Вильнюс) спрятан крупный клад. Депеша была направлена тайному советнику графу К.В. Нессельроде. В письме говорилось, что Жан Пти может указать также русскому правительству и другие тайники с ценностями, заложенные осенью и зимой 1812 года в дуплах деревьев и пещерах. Но правительственные чиновники потребовали от заявителя указания более точных ориентиров тех мест, где, по его мнению, залегали ценности. Объяснялось это тем, что чиновники были раздражены тем, что многочисленные просители, рвущиеся в Россию для отыскания ещё более многочисленных кладов, в конечном счёте так ничего и не находили. Из министерства откровенно давали понять, что не верят, что очередная попытка окажется более удачной. Поняв это, Жан Пти дальнейшие хлопоты прекратил.
Мне почему-то представляется, что хлопоты наш заявитель прекратил по той причине, что и сам не знал о точном местонахождении кладов. Вероятно, что он просто тесно общался с вернувшимися из России земляками, и те за кружкой пива поведали ему о своих мытарствах и умопомрачительных ценностях, которые были вынуждены оставить на заснеженных русских равнинах и в густых лесах. Вы, кстати, заметили, что в ответе из МИДа говорилось о том, что поисков было много, но отыскать ничего не удалось? Так что весьма возможно, что клад, спрятанный в ковенской церкви, тоже не был обнаружен.
* * *
Теперь я хочу рассказать ещё об одном безуспешном послевоенном поиске. Речь в нём пойдёт в главе:
Надо сразу же заметить, что иноземных визитёров, рассказывающих устно и описывающих письменно примерно одни и те же кладоискательские истории, было немало. Что удивительно, значительное их количество составляли не сами участники Великого похода, а их дети, племянники или даже зятья. Не имея даже понятия о том, как трудно что-то отыскать на необъятных российских просторах, они рвались туда, откуда едва вырвались их пожилые родственники, в надежде на быстрое обогащение. Мне известна лишь одна достоверная история, когда спрятанный в земле клад был благополучно найден родственниками тех, кто его некогда и прятал. Эта история описана мной в главе «Касса маршала Жюно». Впрочем, повторяться я не намерен, и поэтому давайте продолжим обзор дошедших до нашего времени исторических документов и рассмотрим новую историю некоего баденского солдата.
Суть документа под номером 4 была такова. В декабре 1835 года один баварец испрашивал высочайшего разрешения на прибытие в Гродненскую губернию для отыскания нескольких бочек с золотом, зарытых в 1813 году участниками похода на Россию. Баварец этот был прикомандирован к двум французским казначеям в качестве смотрителя за войсковой амуницией. Он утверждал, что сии казначеи, опасаясь, что будут преследуемы и непременно настигнуты, взяты в плен и лишены остальной их казны, зарыли в одном месте Гродненской губернии, где они уже несколько дней находились, все деньги в пяти бочках.
Бочонки с деньгами зарывали в его присутствии, и он хорошо запомнил местные приметы. Несколько лет назад, в 1831 году, он вновь побывал в России, узнал то место, где были зарыты деньги, и убедился в том, что оные деньги не могут без соизволения правительства быть вырыты и изъяты, и он может опять найти то место.
Всё это он сообщил своему другу — тоже баварцу Георгу Йозефу Михелю, который и начал вести юридические хлопоты. Им было написано письмо на высочайшее имя, т.е. российскому императору, минуя свои местные власти, из-за чего разгорелся спор. В конце концов баварцу было в его просьбе отказано. Мало того, у него появился опасный конкурент, так как слухи об этом кладе взбудоражили весь город. Звали конкурента Де Бре. После долгих козней именно этому Де Бре удалось получить разрешение на въезд в Россию. Однако с чем он вернулся обратно в Германию, неизвестно. В ходе разбирательства удалось выяснить лишь то, что несчастные казначеи, закопавшие бочонки с монетами, впоследствии были убиты в сражении, произошедшем между Шпренбергом и Финстервальдом.
В данном случае весьма непросто установить, где же конкретно казначеи закопали изрядный куш в конвертируемых кружочках жёлтого цвета. Единственной путеводной ниточкой для нас может служить лишь тот неоспоримый факт, что наполеоновская армия появлялась и продвигалась только на самом севере Гродненской области. Она, как вы, наверное, помните, проследовала от Молодечно на Ошмяны и далее на Вильно, перейдя границу Минской и Гродненской областей несколько западнее местечка Беница. И вот именно здесь нас ожидает один сюрприз. Нет, сюрприз этот никак не связан с самой деревенькой Беница. Отнюдь. Сюрприз состоит в том, что именно здесь, на перегоне Марково — Беница, с основной колонной сводного обоза едва не произошла большая беда. Что это была за беда, вы уже знаете из вышеизложенного материала, посвящённого нападению казаков Ланского на повозки «Первого золотого обоза», поэтому хочу обратить ваше внимание на то, что некоторые обстоятельства данного дела во многом перекликаются с делом генеральши П.Д. Киселёвой. Так что моя догадка насчёт того, что именно на этом перегоне много чего позарыто, вполне подтверждается.
***
Я уже как-то писал о том, что после окончания войны 1812 года в различные российские посольства и ведомства стали обращаться всевозможные участники тех событий, а также люди, имевшие к той войне весьма и весьма косвенное отношение. Впрочем, их интересовало вовсе не желание ещё раз пройтись по местам былых боёв и отдать долг памяти павшим боевым товарищам. Все они, без исключения, намеревались отыскать и изъять зарытые на территории России ценности, которые по тем или иным обстоятельствам были вынуждены бросить. Некоторые получали такие разрешения и действительно отыскивали спрятанное. Другие же действовали менее результативно. Третьи же вообще были лишены такой возможности, поскольку не имели для дальней поездки ни сил, ни достаточного количества средств. Тогда они действовали иным образом, стараясь привлечь для поисков российских чиновников, надеясь получить вознаграждение за предоставленную информацию.
В июне 1875 года в одно из посольств Российской империи поступила информация следующего содержания. Одна одинокая дама сообщала в письме о том, что имеет сведения о зарытом неподалёку от города Белостока кладе. (Напомню, что ныне польский город Белосток в то время находился на территории России.) Суть её сообщения была такова.
Приятель её отца должен был доставить в Белосток семь бочек с ценностями. Подъезжая ночью к городу, он неожиданно услышал далёкий стук копыт и вообразил, что это погоня, и погоня именно за ним. Опасаясь за судьбу груза и за свою собственную жизнь, он решил закопать ценности и свернул в сторону. Место для устройства захоронения показалось ему весьма подходящим. Неподалёку стояли водяная мельница и плотина с высокими тополями. Спрыгнув с повозки, возница подбежал ближе к водоотводному каналу. Шум от падения воды заглушал все остальные звуки, и, ободрённый этим обстоятельством, он принялся энергично копать яму для своего груза. Выкопав яму в три фута (примерно в метр глубиной), он скатил в неё бочонки и, присыпав их землёй, торопливо притоптал рыхлую землю. Оглядев напоследок прилегающую местность, возница хлестнул лошадей и помчался дальше, в родную Францию.
Прошли долгие десятилетия, и только 5 июля 1875 года материалы по данному кладу были направлены управляющему Министерством внутренних дел князю Лобанову-Ростовскому. Однако сведений насчёт того, был ли найден тот семибочечный клад или нет, в архиве не обнаружено. Вполне возможно, что его и не искали вообще. Многократные неудачи с поисками подобных захоронений научили чиновников МИДа и МВД относиться к сообщениям подобного рода с известной долей настороженности.
Откуда же взялся этот весьма ценный груз? Всё-таки согласитесь, что Белосток весьма и весьма далек от тех мест, где всё ещё велись боевые действия. Однако, если посмотреть на старые карты и изучить обстановку, сложившуюся на середину декабря 1812 года, то легко понять, каким образом ценности могли оказаться в этом районе. Вы ведь помните, что творилось в окрестностях Вильно (совр. Вильнюс) в первой декаде декабря? Разложение Великой армии дошло практически до крайнего предела. Собственно говоря, как воинская сила армия Наполеона уже перестала существовать. Её на произвол судьбы покинул не только император, но и командиры более низкого звания были объять, животным ужасом, заставлявшим их искать только личного спасения. Да тут ещё и события в районе Понарской горы...
Вполне могли сложиться такие обстоятельства, при которых какой-нибудь возница, транспортирующий фургон с воинской КАССОЙ, оставшись в одиночестве на обледенелой, покрытой трупами равнине, тоже мог легко поддаться панике, да и рвануть куда глаза глядят. Впрочем, глазам его было куда глядеть. От Вильно, через Гродно и далее на Белосток, шла вполне приличная дорога, по которой, хотя и кружным путём, но вполне можно было достигнуть вожделенной Франции. Протяжённость трассы (до Белостока) была примерно равна 280 километрам, и при стечении ряда благоприятных обстоятельств, смышлёный возница вполне мог добраться до Белостока за 5-4 суток, даже двигаясь исключительно по ночам. И понятно, что привыкший к тому, что за бегущими французами постоянно гонятся казаки, одинокий (но теперь очень богатый) кассир любой подозрительный шум воспринимал не иначе, как шум погони.
