1-го августа 1720 г. Петр ездил верхом за 32 версты от Петергофа осматривать ключи, из которых Миних[51] предлагал Государю провести трубами воду для устройства фонтанов.
В 1721 г. Петергоф был уже благоустроенным загородным местом с двухэтажным дворцом, маленьким домиком в голландском стиле: «Монплезиром» и беседкой Марли, которую Петр называл «Mon bijou». Работы по украшению садов еще не были закончены в это время.
До 1723 г. посещение Петергофа посторонними лицами позволялось только по особым приглашениям или разрешениям Петра I.
Берхгольц описывает в своем дневнике парадную поездку императрицы Екатерины 17-го августа 1725 г. в Кронштадт и Петергоф с флотилиею яхт. 15-го августа Екатерина торжественно принимала членов только что учрежденной С.-Петербургской Академии Наук, в числе которых находились Николай и Даниель Бернули, Герман, Гольдбах, Делиль, Леонард Эйлер. Ряд пиршеств и иллюминаций продолжался несколько дней. 20-го числа Берхгольцу и другим лицам показывали в нижнем саду так называемый пирамидальный фонтан, «который имеет столько маленьких трубочек, сколько дней в году, и когда вода бьет из них, то принимает вид водяной пирамиды». Этот фонтан (в измененном при Павле виде) существует и поныне.
В 1729 г. юный государь, Петр II[52], провел часть лета в Петергофе, куда был вызван строителем Ладожского канала, гр(афом) Минихом, руководившем государя при атаке небольшой крепости, построенной тут же самим Минихом, от чего Петр II был в необыкновенном восторге.
Любя страстно охоту, Петр II забавлялся ею в Петергофе, и его постоянною спутницей являлась 17-летняя красавица тетка Елизавета Петровна, к которой был очень расположен юный император. Болезнь кн(язя) Меншикова дала возможность Петру II пожить на свободе в Петергофе и решиться употребить все усилия, чтобы не возвращаться к нему в дом[53]. 3-го сентября 1727 г. Меншиков с необыкновенною пышностью праздновал в своем Ораниенбауме освящение домовой церкви, причем занял место в виде трона, приготовленное для Петра II, который не поехал к Меншикову под предлогом нездоровья. На другой день, 4-го числа, Меншиков поехал в Петергоф, но мог видеться с Петром II лишь мельком, 5-го сентября в день именин В(еликой) К(няжны) Елизаветы Петровны, которой государь подарил все имения ее матери Екатерины I, в том числе и Царское Село. Петр рано утром уехал на охоту, а Наталия Петровна[54], чтобы не встретиться с Меншиковым, выпрыгнула из окна Петергофского дворца и отправилась вслед за братом. 8-го сентября князь Меншиков был арестован.
Посетившая Петергоф в феврале 1729 г. леди Рондо писала[55] о нем следующее: «Дворец здесь мал, расположен на холме, вышиною 60 футов, в расстоянии около полумили от моря. Долина между дворцом и морем покрыта густым лесом, который прорезан дорогами и аллеями, перемешанными водометами и фонтанами. Прямо от дворца проведен канал, изливающийся в море, на берегу которого видно много летних домов. Из дворца открывается вид на Кронштадтский порт и берег Финляндии; здесь можно найти некоторые хорошие картины, но сильно испорченные, по недостатку надсмотра».
Императрица Анна Иоанновна, любя охоту, приказала улучшить здесь зверинцы, для которых были привезены зубры, кабаны и белые олени из Олонца. Для кормления кабанов крестьяне собирали с дубов желуди, а дерев дубовых в Петергофском парке видно было не мало, так как набрали желудей 100 четвериков. На месте расположения нынешнего парка при Александрии, близ моря, на террасе была построена красивая беседка, называвшаяся «Темплем». Когда Анна Иоанновна хотела охотиться, то приезжала в эту беседку, около которой собирались охотники и придворные чины. По Петергофской дороге были тогда уже дачи; это видно из того, что в 1732 г. Анна Иоанновна, отправляясь в Петергоф 7-го июля, заезжала по дороге на дачу богача Германа Мейера, где предложены были ее величеству «для прохлаждения закуска и напитки».
В июне месяце 1741 г. капитан Полянский встречал французского посланника маркиза де Шетарди, который остановился в Петергофе в павильоне Марли.
В 1747 г. по приказанию Елизаветы Петровны к главному фасаду Петергофского дворца архитектор гр(аф) Растрелли пристроил флигеля, и вообще вся внешность здания получила один характер. В том же году начата была постройка дворцовой церкви во имя св. Апостолов Петра и Павла, которая освящена 9-го сентября 1751 г. Во флигеле, с противоположной стороны от церкви, построена купеческая зала, украшенная богатой позолотою.
Для помещения приезжающих осматривать Петергоф был построен трактир «с залою и четырьмя апартаментами», который позже сдавался в аренду за 80 руб., как свидетельствует о том публикация «С. -Петербургских Ведомостей».
В октябре 1752 г. наводнением разрушило в Монплезире Иордань[56], существовавшую со времен Петра I для празднования водосвятия 1 августа.
В 1759 г., во время летнего пребывания Елизаветы в Петергофе, были получены известия о победах, одержанных русскими над пруссаками при Пальциге и Кунерсдорфе[57], и 22-го августа 28 прусских знамен, взятых в битве при Кунерсдорфе, внесены в Петергоф с особым торжеством, причем «оныя знамена несены были в средине команды 80 мушкатеров солдатами на правом плече, подтоком вверх. Знамена касались концами к земле, и яко победительные волочены».
Петр III жил постоянно в Ораниенбауме, а его супруга Екатерина Алексеевна, домашняя жизнь которой наполнялась скукою и огорчениями, делила с ним свое одиночество.
По вступлении на престол Петр III все места от Петербурга до Петергофа раздарил своим любимцам.
ПЕТЕРГОФ НАКАНУНЕ ВОЦАРЕНИЯ ЕКАТЕРИНЫ II
Лето 1762 г. Екатерина Алексеевна проводила в Петергофе. Бриллиантщик Позье[58] в своих записках пишет: «Накануне того, как Петру III вздумалось устроить домашний спектакль, в котором сам захотел быть дирижером, а комедию разыграть должны были только придворные дамы и вельможи, он послал за мною курьера с приказанием мне отправиться в Ораниенбаум с раннего утра, так как для меня есть дело. Императрица в тот же день прислала мне сказать, чтоб я ехал к ней в Петергоф, что я исполнил, прежде чем отправился к императору, до которого нужно было проехать еще 3 мили. Было очень рано; горничная, к которой я обратился, объяснила мне, что Императрица еще спит и, вероятно, не встанет еще часа два, так как поздно легла. Я сказал горничной, что мне приказано явиться к Императору рано утром, что поэтому не могу дожидаться, а заеду на возвратном пути в город, за приказанием Императрицы». Петр III оставил бриллиантщика Позье на комедию и тот не смел отказаться.
«Я сел напротив сцены, под ложей, где сидела Императрица, в глубоком трауре; все другие дамы сидели в ложах подле оркестра и игриво болтали с кавалерами. Император сел в самый оркестр, где играл на скрипке с музыкантами-итальянцами и несколькими из придворных. Я иногда взглядывал на Императрицу, которая казалась очень грустною и скучно смотрела на комедийку, Она заметила меня и прислала ко мне своего пажа сказать, чтобы я по выходе из театра зашел к ней в покои, так как она хочет мне кое-что заказать. Я застал Императрицу сидящую на диване. Она сказала мне: «Позье, я сломала свой орден св. Екатерины, а так как у меня всего только один и есть, осыпанный бриллиантами, то я желала бы, чтобы вы его взяли с собою и поправили. У меня есть еще некоторые заказы вам, которые дам вам, когда вы мне привезете орден»».
«Было 10 час. вечера. Я сказал ей: видно, ваше императорское величество сегодня не возвратитесь в Петергоф и будете ужинать здесь?»
— «Мне бы этого не хотелось, — отвечала Екатерина, — в Петергофе мне было бы веселее».
В три часа утра Позье был в Петербурге. «Проспав три или четыре часа, — пишет он, — я встал, забрал все, что нужно было везти, — у меня были почти все вещи всех придворных дам, которые дали мне их чистить и переделывать к празднику в Петергофе (дню тезоименитства Петра III). Я мог выехать только в 9 час. с вещами, при мне было их более, чем на 200 000 рублей, что я взял для Государя. Проехав половину дороги, я встретил одного гвардейского офицера верхом, который скакал в город во весь опор. Я опустил стекло в карете, чтобы посмотреть: это был один из моих знакомых. Он подъехал к моей карете, которую я остановил. Всадник сказал мне тихо, так, чтобы слуга мой не услыхал: «Возвращайтесь прежде всего в город; вы рискуете. Сейчас похитили Императрицу через окно. Разве вы не встретили частной кареты, в которой везут ее в город. Все голштинцы по всем дорогам ищут ее. Говорю вам это как друг, — воротитесь как можно скорее в город». Всадник пришпорил лошадь и ускакал».
В своем рассказе Позье несколько ошибается. Так как 26 июня 1762 г. обед в японском зале Ораниенбаумского дворца и маскарад в опере заняли день; на следующее 27 число — Петр и Екатерина ездили на праздник к старику гр(афу) Алексею Григорьевичу Разумовскому, в его имение Гостилицы близ Ораниенбаума.
