С первым и последним из них ознакомились хорошо жители Ирана, Кавказа и юго-восточной Европы. Джебе и Субэдей были как раз во главе того войска, которое разбило русских и половцев в битве при Калке в 1223 г.
По словам Б. Я. Владимирцова: "Нукеры как постоянное военное содружество, сожительствующее вместе со своим вождем, были эмбрио-армией и эмбрио-гвардией; каждый нукер — будущий офицер и полководец. Дружина древнемонгольского предводителя была, следовательно, своеобразной военной школой".[64] Число и качество нукеров определяли силу и авторитет-вождей, общее имя которых было нойон (noyan), хотя они и могли носить титулы: baatur богатырь, mergen — меткий стрелец, bilge — мудрый и т. д. В степи все время шла между отдельными вождями борьба за лучшие пастбища, за скот, за влияние на соседние племена, за большое количество unagan bogol. Одним словом, нукеры, образующие дружину, и были источником и орудием того внеэкономического принуждения, которое создавало возможность феодальной эксплуатации и специфических условиях монгольских кочевий.
К "моменту" образования большого государства во главе с Темучином Чингис-ханом в Монголии разыгралась ожесточенная борьба, из которой и родилось само это государство. На образование его и сопровождавшую его борьбу существуют и русской востоковедческой литературе две точки зрения. Представителем одной из них является В. В. Бартольд. По его словам, "в рассказе монгольского предания об образовании империи Чингис-хана вполне определенно говорится о борьбе между степной аристократией и народными массами… Без момента обострения классовой борьбы даже в условиях коче-пого быта нет почвы для возникновения сильной правительственной власти.[65]
Этой точкой зрения и проникнуты работы В. В. Бартольда, касающиеся вопросов образования монгольской империи. Для него Чингис-хан — глава степной скотоводческой аристократии, а его противник Джамуха — представитель демократических кругов кочевой степи.
Б. Я. Владимирцов, в течение долгого времени разделявший взгляды В. В. Бартольда по этому вопросу, в своей последней работе рассуждает иначе. "В настоящее время, — пишет Б. Я. Владимирцов, — я должен в значительной мере изменить свои взгляд. Анализ общественных явлений, которые можно наблюдать у монголов в XI–XII вв., заставляет меня считать, как это было показано выше, что процесс образования степной аристократии и подчинения ей низших классов в условиях родового строя[66] при образовании сложных родовых единиц к концу XII в. В ту пору степная аристократия была могущественным и многочисленным классом… О каком-либо движении, имевшем явно демократический характер, наши источники прямо ничего не говорят".[67]
Думается, что положения В. В. Бартольда Б. Я. Владимирцов не опроверг. Та грандиозная борьба, которая развернулась в самой Монголии в первые годы XIII в., ни в какой мере не может быть рассматриваема только как борьба внутри класса степной скотоводческой аристократии (номоиства). Весь представленный Б. Я. Владимир-цовым богатейший материал указывает, что главная борьба за победу феодальных отношений и развернулась в конце XII и начало XIII в. В своей ранней работе "Образование империи Чингис-хана" (написана в 1896 г.) В. В. Бартольд в свете виутримонгольской борьбы умело комментировал одно из интереснейших мест "Сокровенного сказания". Согласно последнему, Джамуха еще в юности обратился как-то к Темучину со следующими как бы пророческими словами: "Если мы остановимся у горы, то пасущие коней достанут юрты; если подле потока, то пасущие овец и ягнят достанут пищу для горла".[68] Для В. В. Вартольда составитель "Сокровенного сказания" вкладывал и эти слова совершенно определенный социальный смысл. Вот он: "Пасущие коней степная аристократия; пасущие овец и ягнят, думающие только о пище для горла, — простой народ, на сторону которого, в противоположность Темучину, и становится Чжамуха".[69] Б. Я. Владимирцов говорит, что очень мало фактов, чтобы утверждать наличность "демократической"[70] программы у Джамухи. На это можно только ответить: надо их искать, тем более что почти нет и противоположных фактов. Такое огромное государство, как монгольское, на заре феодального общества в условиях кочевой степи могло родиться только в обстановке классовой борьбы. С атом точки фения и приходится (при всех огромных достоинствах указанного труда по истории монгольского феодализма) считать нoвыe взгляды Б. Я. Владимирцова на классовое содержание внутренней борьбы в Монголии шагом назад.
Выросши в классовой борьбе, монгольское государство немало обязано и личности своего создателя и руководителя Темучина — Чингис-хана. Родился Темучин в 1155 г.;[71] отцом его был Есугей-баатур. Осиротев десяти лет, он с братьями из обстановки богатой и влиятельной семьи попадает почти в бедственное положение, так как мать его со смертью главы семьи лишилась не только средств к существованию, но и нужной поддержки покинувших ее нукеров. Несмотря на все тяжести и бедствия "судьбы", Темучин благодаря личным дарованиям и счастливо для него складывающимся обстоятельствам быстро возвращает, не только утерянное имущество (стада), но и нукеров, которые составляют главную силу кочевого нойона. Рядом набегов, когда удача самым счастливым образом сочеталась с ловким политическим шагом, Темучин объединил около себя такую дружину, которая сумела по всей Монголии создать славу себе и своему господину. Разгромив ряд подобных себе вождей, Темучин повел удачную борьбу сначала с Ван-ханом Кереитским, а потом с найманами и Джамухой, своими главными и наиболее сильными противниками.
В 1206 г. на реке Ононе из наиболее видных представителей кочевой монгольской аристократии был собран курилтай (сейм), па котором Темучин был провозглашен всемонгольским кааном с именем Чингис-хана. С этого времени можно считать монгольскoe государство существующим официально. В системе кочевого общества Монголии структура этого государства сложилась в следующем виде. Во главе всех "поколений, живущих в войлочных кибитках", т. е. монгольского народа стоит род Чингис-хана. Все монгольские племена и роды — его улус,[72] а вся территория, на которой они живут, — его юрт.
Отдельные части государства распределяются между членами рода, которым, в свою очередь, подчиняются все кочующие на данной территории нойоны со своими нукерами, феодально зависимыми аилами и рабами. Все ото общество является одновременно и военной организацией, ибо разбито на "тьмы" (10000), "тысячи", "сотни", "десятки". Конечно, цифры эти но всегда соответствуют действительной численности отрядов и выражают главным образом военные деления монгольского войска. Деления эти держатся на аилах, которые несут в отношении к своим господам (нойонам) не только феодальные повинности хозяйственного характера, куда входят и облавные охоты, но и военную службу. Аилы обязаны поставлять кадры для "десятков", "сотен", "тысяч" и т. д. Во главе крупных делений (тысячи, тьмы) стоят представители кочевой аристократии, которые и приходят со своими, ополчениями по первому призыву царевича (члены Чинтисова рода) или самого Чингисхана. Над большим монгольским ополчением стояла знаменитая гвардия Чингис-хана, его Keshig ("очередная стража>). Б. Я. Владимирцов приводит яркое место из "Сокровенного сказания", которое я позволю себе здесь повторить: "Чингис сказал: "Прежде у меня было только восемьдесят человек ночной стражи и семьдесят охранной стражи, Саньбань. Ныне, когда небо повелело мне править всеми народами, для моей охранной стражи, Саньбань, и других пусть наберут десять тысяч человек из тем, тысяч, сотен. Этих людей, которые будут находиться при моей особе, можно избирать из людей чиновных и свободного состояния лиц, и избирать ловких, стойких и крепких. Сын тысячника приведет с собой обычно брата, да десять человек товарищей, сын сотника возьмет с собой одного брата и пять товарищей""[73] и т. д.
Если войско Чингис-хана существовало как орудие грабительских и завоевательных походов, то Keshig был орудием наведения порядка внутри страны. Keshig на войну шел только в том случае, когда шел в поход сам Чингис-хан. Положение этой гвардии было исключительно привиллегированным. Простые войны Keshig'a по положению своему стояли, как говорит "Сокровенное сказание", выше командных должностей войска. "Мой рядовой кешихтен (повелел Чингис-хан, — А. Я.) выше любого армейского начальника тысячника".[74]
Монгольское государство Чингис-хана сложилось в интересах господствующего класса — нойонства, силою нойонства и его нукеров. Само же нойонство в конце XII и начале XIII в. представляло собой складывающийся класс феодалов, т. к. процесс формирования монгольского феодализма был еще на ранних ступенях своего развития. Характерно, что основная масса кочевников монголов в начале XIII в. еще не знала закрепощения; это произошло лишь при преемниках Чингис-хана в период расцвета Монгольской империи (1227 — 1259). Конечно, вся указанная система организации монгольского государства сложилась не сразу, и не все отлилось в четкие формы до того момента, когда были осуществлены грандиозные завоевательные походы; однако в основном структура государства наметились еще ко времени похода на Китай, т. е. до 1211 г.
