«Российская империя буквально содрогалась от тяжкой поступи промышленного прогресса: сейсмическая станция в Риге фиксировала двухбалльное землетрясение, когда на Ижорском заводе в Петербурге второй в Европе по мощности после крупповского в Германии пресс усилием в 10 000 тонн гнул броневые листы» – сей выразительный штрих я нашёл в книге В. Лапина «Петербург. Запахи и звуки». И буквально в ту же строку, как автор книги о Голицыных, я добавил бы, что и сам сейсмограф, работающий поныне, был создан тогда же князем Борисом Борисовичем Голицыным, изобретение, признанное миром, по счастью, безоговорочно.
Менделеев из царей-современников более всего уважал Александра III:
«Миротворец Александр III предвидел суть русских и мировых судеб более и далее своих современников. (Это пишет человек, сам провидевший элементное строение вселенной. – И. Ш. ) Люди, прожившие его царствование, ясно сознавали, что тогда наступила известная степень сдержанной сосредоточенности и собирания сил, направленных от блестящих, даже ярких преобразований и новшеств предшествующего славного царствования – к простой обыденной внутренней деятельности. Мир во всём мире, созданный покойным императором, как высшее общее благо, и действительно укреплён его доброй волей в среде народов, участвующих в прогрессе. Всеобщее признание этого ляжет неувядаемым венком на его могилу и, смеем думать, даст благие плоды повсюду…»
Из «Заветных мыслей» Д. И. Менделеева: «Шуму и блеску не было, а совершались же дела важные и трудные».
Достойный венец эпохи «стальной России», всего «ДвуАлександрия» – крупнейшая в истории человечества железнодорожная магистраль – Транссиб.
Но именно в то время, пока Россия мощно обрастала стальной бронёй, по её «духовной броне» пробежали невидимые, но фатальные трещины. Процесс, закончившийся гибелью страны, выразительно показал связь и даже зависимость прочности «стальной брони» от «духовной» . Этот процесс и привёл, кроме многого прочего, ещё и к тому, что русский броне носец «Император Николай I» спустил флаг в Цусимском бою и дослуживал как японский учебный, закончив свой век как корабль-мишень…
Глава 4. Русский истерический террор
Вернёмся к периоду – 35 лет до гибели империи.
Вспышка истерического террора эпохи Александра II с огромным трудом, но была подавлена. «Истерическим» (т. е. «маточным» ) российский террор я здесь назвал не только в пику его героизаторам, но и для привлечения внимания к несомненному феномену – громадной удельной доле женщин в террористических организациях. Если задастся целью, просчитать долю женщин во всех тогдашних органах, корпорациях, социальных группах: армия, медицинский персонал, студенчество, контрабандисты, артисты… – уверен, что самой большой окажется их доля в революционных организациях. В самом знаменитом террористическом списке – «первомартовцы», убийцы Александра II – из шести приговорённых к повешению две женщины, Перовская и Гельфанд (помилована из-за беременности).
Внушаемость, подражательность, низкая способность критического восприятия… – конечно да. Желаете несколько неожиданное сопоставление? – Средневековые процессы над: ведьмами и… ведьмаками (здесь как раз подавляющая статистика заставила почти забыть, что в преследуемых были и мужчины, ведьмаки – но гораздо меньше!). Не только пытками, но, как доказали многие исследователи, и – подражанием, истеричными самооговорами умножалось тогда число ведьм…
Два громких судебных процесса – «Дело Засулич» 1878 года и убийство Александра II 1881 года и, главное, общественная на них реакция во многом подорвали течение государственной жизни, свели к бессмыслице работу поколений. По первому делу я добавлю один новый акцент, но вначале, извините, порция известных фактов.
Вера Засулич – знакомая, сотрудница самого Сергея Нечаева (главного «беса» нашей истории). Правда, ретушёры её облика твердят о разногласиях с Нечаевым и весьма ограниченном их сотрудничестве. Потом в группе «Бунтарей-бакунистов» она с помощью фальшивых царских манифестов пыталась поднять крестьянское восстание в Чигиринском уезде Киевской губернии.
В июле 1877 года после бунта в тюрьме петербургский губернатор Трепов приказал высечь непокорного арестанта Боголюбова, в январе 1878-го, через полгода, Вера Засулич стреляет в губернатора.
Министр юстиции граф Пален, имея множество вполне законных вариантов вплоть до передачи дела Военному суду, отдаёт его суду присяжных. Председатель Петербургского окружного суда – 33-летний, в будущем знаменитый А. Ф. Кони…
Победоносцев: «Идти на суд присяжных с таким делом, посреди такого общества, как петербургское, – не шуточное дело».
Адвокат Александров внушал и внушил присяжным: «Сочувствие наказанному Боголюбову оправдывает террористку»… Оглашение вердикта оборвалось на словах: «Не винов…» – Крики радости, истерические рыдания, отчаянные аплодисменты, топот ног, возгласы «Браво! Ура! Молодцы!». Обнимали друг друга, целовались, лезли через перила к Александрову и Засулич, поздравляли. Адвоката качали, а затем на руках вынесли из зала суда и пронесли до Литейной улицы. Когда Засулич вышла из дома предварительного заключения, то попала в объятия толпы. Под радостные крики её подбрасывали вверх.
Русский юрист Н. И. Карабчевский: «Защита Веры Засулич сделала адвоката Александрова всемирно знаменитым. Речь его перевели на иностранные языки». Газеты Франции, Германии, Англии, США, Италии, всего цивилизованного мира в восторге: в России победили Закон и Гуманность.
Засулич, адвокат Александров, председатель суда Кони – герои дня. На следующий день после освобождения приговор был опротестован, издан приказ об аресте Засулич, но она скрылась на конспиративной квартире и вскоре, чтобы избежать повторного ареста, была тайно переправлена в Швецию. В 1880 году Засулич в Париже. Сотрудничает с Плехановым, Лениным…
Я предлагаю задуматься над тем, что всё время казалось простым и естественным: переход Засулич на нелегальное положение, эмиграция в Европу… упреждая повторное рассмотрение её дела. Вроде всё правильно, привычное тогдашнее коловращение: теракт, суд, эмиграция, подполье.
НО… ведь Европа и США тогда приветствовали – Торжество Закона в России! Каковое «Торжество» во всём мире предполагает рассмотрение дела в нескольких инстанциях. Чего, кажется, проще: районный суд решил, областной может перерешить, далее Верховный суд… Но Европа вместе с нашими революционерами и либералами, получив нужное решение первой инстанции, Петербургского окружного суда… выкрадывает и укрывает Засулич от последующих столь же законных судебных инстанций.
Вот картина, несколько утрирующая эту логику: выдавили европейские либералы нужное им решение на первой инстанции, вынесли под истеричные вопли на руках из здания суда адвоката и подсудимую, вывезли их подальше, и… – атомную бомбу на весь этот Петербург, чтоб там прокуратура не опротестовала и чтоб «Торжество Закона» вышло уж точно окончательным. Смысл карикатуры: и бомба на Петербург, и выкрадывание, укрывательство обвиняемой – факторы, одинаково нарушающие законное течение судебного дела. И поразительно (я проверял): все 130 лет (!) история засуличского дела именно с этой стороны никем до сих пор не рассматривалась. Что затемняет суть и начальные условия спора с либералами.
Это смелое сочетание любых мер напомнило мне историю борьбы Ленина с ликвидаторами и отзовистами в РСДРП. Первые говорили: «Мы прошли в Государственную Думу. У нас теперь какая-никакая фракция: пять человек! (Считая, как потом оказалось, агента полиции.) Значит, надо ликвидировать подпольную лавочку». Вторые: «Нет, надо отозвать товарищей из Думы и продолжать заниматься честным террором». Ликвидаторы с отзовистами , споря о дальнейшей судьбе партии, тянули Ленина в свою сторону. Решение вождя было очень симптоматичным, по-настоящему революционным, неожиданным. По-моему, именно оно проложило дорогу, если вспомнить зазубренную формулировку, к «партии нового типа».
Он решил оставить и то и то. Новый уровень морали, всемогущество «Сочетания»: днём, допустим, спорить в Думе, цитируя Платона, Монтескье, а ночью заложить бомбу под оппонентскую кровать…
