Ладожского озера растущих, обыкновенно водятся, чтоб в случае надобности не искать за пятьсот верст того, что в 50 от С.-Петербурга получить можно. Нет нужды упоминать о медведях, волках, лисицах, белках и зайцах, о которых всяк знает, что они в здешнем краю нередки, но не всякому может быть известно, что в таком близком расстоянии от столичного российского города попадаются также лоси, барсуки и куницы. Барсуков находят в норах летним временем, куницы добываются зимою, а лосей промышляют морьинские жители в великий пост, когда наст, поднимая человека, способствует ему преследовать и нагонять лося, которого наст сдержать не может по причине его тяжести, а он, бегучи, часто прорывается, вязнет в снегу и чрез то дает промышленникам время настигать его на лыжах. Их наиболее бьют здесь из ружей. <…>
В осьми верстах от устья реки Влоги [17] по берегу озера следует полуторная тоня [18], потому так названная, что чистого в озере места, где неводом рыбу ловить можно, стает только на полтора невода, а два вдруг уместиться не могут <…>. На полуторной тоне ловля производится обыкновенно одним неводом. Ее отправляют чухонцы [19], которых в бытность мою было там шестеро и с ними один русский мужик, который между ими был главным. Люди сии во все лето живут на берегу в построенной для них избе, при которой есть погреб, поварня и баня. Содержание в пище и рыболовную снасть имеют они от графа, своего господина [20]. Изловленную рыбу прямо из невода счетом отдают прасолу [21], который все лето против тони стоит на водовике [22] и во время вытаскиванья из воды невода подъезжает к рыбакам на лодке для приема от них живых сигов, лососей и осетров. Обыкновенно прасол имеет два водовика, из которых один безотлучно бывает при тоне, между тем как другой с накопившеюся рыбою ездит в С.-Петербург. На обоих водовиках людей не больше бывает, как только три человека, из которых двое отвозят наловленную рыбу, а один на другом водовике остается против тони. Во время стоянки уснувшая на водовике рыба идет в соленье. Не считая ряпушки, рипуксы [23] и других мелких рыб, которых прасолы от рыбаков не принимают, наибольше попадаются в озере сиги, кои величиною в три четверти аршина [24] случаются. Мелкий сиг прасолами отметается, а в счет идет только такой, который длиною не меньше четверти, мераж их берется от глаз до хвоста. Всегдашнее обращение с рыбою сделало, что они никогда ее не меряют, а с виду узнают, приходит ли сиг в уреченную меру, или нет. Лососи несравненно чаще здесь ловятся, нежели осетры, которые и очень редки и весом едва ли больше трех пудов [25] бывают. При мне на полуторной тоне изловлено было их три, из коих два около трех пудов тянули, а третий был поменьше. Маленькие осетры попадаются величиною в поларшина и немного больше четверти. Вообще примечено, что прибивные ветры с озера к берегу нагоняют с собою и рыбу, но очень сильный ветр препятствует закидывать невода и ловлю совсем останавливает. Весною и осенью бывают на Ладожском озере толь жестокие бури, что с водою выметывают иногда на берег лососей и осетриков. Постоянная тишина начинается по большей части с Троицына дня [26], до которого нередко и льды по озеру носятся. По причине сих льдов в 1785 году рыбная ловля началась не ранее как за два или за три дни до упомянутого праздника.
(Текст печатается по изданию: Озерецковский Н. Я. Путешествие по озерам Ладожскому и Онежскому. Петрозаводск, 1989.)
Глава II
Древнейшие обитатели Невского края
Ранние археологические памятники
Главным источником сведений о том, какие народы населяли наши земли в древности, откуда и когда эти народы появились здесь, является археология. Данные, полученные в результате раскопок, дополняются анализом языковых фактов и свидетельствами письменных источников: исторических и географических сочинений античных, европейских и восточных авторов, а также русских летописей.
Практически повсеместно на территории нынешней Ленинградской и соседних с ней областей обнаруживаются многочисленные археологические памятники — остатки поселений, оборонительных сооружений, могильники, культовые камни. Все это следы нескольких древних культур, соседствовавших и взаимодействовавших друг с другом в течение многих веков.
Стоянки неолитического периода (V–III тысячелетие до н. э.) найдены в Выборгском, Приозерском, Всеволожском, Волховском, Бокситогорском, Тихвинском районах. В пределах современной городской черты Петербурга, в Лахте, в 1922 году обнаружили стоянку первобытного человека примерно первой половины — середины II тысячелетия до н. э. Там были найдены каменные орудия труда, обломки керамических изделий и куски железных шлаков, образующихся при выплавке металла.
Каменные орудия, найденные на раскопках стоянки первобытного человека в Лахте. Рис. Б. Ф. Землякова. 1923 г.
Отдельно следует сказать об этническом облике древнейших обителей Невского края.
С глубокой древности на всем обширном пространстве Северо-Восточной Европы от Рижского залива до Среднего Поволжья обитали финноугорские племена. По свидетельству археологов, их культура отмечена своеобразной, так называемой текстильной керамикой, с орнаментом, напоминающим отпечатки грубой ткани. О широком расселении финноугров свидетельствуют и данные топонимики [27]: огромное количество географических объектов, в первую очередь рек, на всей этой территории имеют названия, восходящие к финноугорским корням.
На землях, примыкающих к Финскому заливу и Ладожскому озеру, также имеются признаки очень давнего пребывания финноугорских племен. Правда, археологические данные об этом немногочисленны: финноугры не отмечали свои захоронения курганами приблизительно до рубежа I–II тысячелетий н. э. Затем они переняли этот обычай у своих соседей — славянских и скандинавских племен. Прежде останки умерших сжигались ими на погребальных кострах, а пепел после кремации оставлялся на поверхности земли и лишь обкладывался камнями. Поэтому древнейшие финноугорские могильники почти всегда обнаруживаются случайно, во время каких-либо земляных работ. Большое число их, по-видимому, уничтожено при распашке полей.
О выделении из общего финноугорского массива отдельных этнических образований судить по археологическим находкам невозможно. Однако к тому времени, когда финноугорские племена начинают фигурировать в русских летописях и других письменных документах, это были уже, очевидно, сложившиеся народности.
Водь
На южном берегу Финского залива обитала водь (другое название упоминается в «Повести временных лет» — нарова или
