Умеренные и радикалы. — Уже на другой день после своей победы над монархическими партиями, партия республиканская разделилась на две фракции: умеренную, которую ее враги назвали оппортунистической, и другую, более смелую — радикальную.
Главными представителями умеренных в то время, когда они были еще полны пыла против клерикализма, были Гамбетта и Жюль Ферри; с тех пор, как пыл этот поостыл, наследниками Гамбетты и Жюля Ферри стали Рибо, Дюпюи, Мелин, Вальдек-Руссо. Все президенты республики, начиная с Греви, т. е. Карно, Казимир Перье, Феликс Фор, Лубэ, принадлежали к этой фракции республиканской партии.
Главарями радикалов были и остаются еще и теперь Клемансо, Бриссон, Буржуа и Комб. Проведение некоторых из осуществленных уже реформ было делом радикалов.
Умеренные до сих пор мешали своим противодействием завершению радикальной программы. Вот требования этой последней, которые еще не получили осуществления.
1. Отделение церкви от государства. Умеренные противодействуют этому: одни под тем предлогом, что конкордат 1801 года обязал государство навеки платить жалованье священнослужителям; другие под тем предлогом, что отделение церкви от государства дало бы церкви такую свободу, которой она станет злоупотреблять; и некоторые, наконец, под предлогом неподходящего момента; радикалы настаивают на этом разделении, утверждая, что религия— дело частное, что католическая религия в частности есть прибежище фанатизма, предрассудков и антиреспубликанского духа и что республика имеет право и обязана, отменив конкордат, уничтожить общественный культ, котор. ый был восстановлен наполеоновским правительством только в целях содействия своему деспотизму.
2. Погрессивный налог на доходы. Умеренные противятся этому под тем предлогом, что подобная мера вскоре превратится в средство конфискации крупных имуществ и что она парализует и убьет капитал; радикалы же требуют этого для того, чтобы облегчить мелких сельских собственников и рабочий класс, уничтожив крупные состояния; их поощряет к этому успех подобной реформы в нескольких швейцарских кантонах.
3. Запрещение преподавательской деятельности священникам и конгрегационистам. Такая мера выдвигается радикалами потому, что обязанные своими обетами к пассивному повиновению и совершенному отречению, ни священники, ни конгрегационисты не могут воспитать свободных граждан; многие даже доходят до требования об отмене закона Фаллу, т. е. о восстановлении государственной монополии в деле обучения. Умеренные не хотят такой монополии, опасаясь, что таким образом может установиться тираническое государственное обучение, и боясь, что этим будет угнетена совесть и нарушена свобода отцов семейств; радикалы возражают на это, что существует свобода, еще более важная, чем свобода отцов семейств, это — свобода детей, которые имеют право на обучение, основанное единственно на разуме и на науке, на обучение, которое в настоящее время обеспечить для детей может только государство, сделав из него общественное дело.
4. Уничтожение сената. Радикалы этого требуют потому, что, несмотря на свой республиканизм, сенат служит тормозом при составлении законов и центром, из которого исходит сопротивление коренным реформам; умеренные, наоборот, защищают это учреждение, так как они видят в нем узду на случай неразумных увлечений народа в сторону ли какого-либо претендента, или в сторону революционных идей.
Разногласие по этим четырем важным вопросам и по вопросу о расширении колоний, к чему радикалы совершенно равнодушны, не мешало несколько раз образованию смешанных министерств, в которых были умело соединены умеренные и радикальные элементы.
Устойчивость социального неравенства; экономическая нищета— Радикалы, несмотря на те различия, которые отделяют их от умеренных, сходятся с ними по одному существенному вопросу; они не хотят, как и умеренные, изменять устоев современного общества: частной собственности и свободной конкуренции.
Как те, так и другие, постоянно оплакивая — что особенно любят делать радикалы — вопиющее социальное неравенство, полагают, что нужно почитать право частной собственности, а, следовательно, и право наследства, которые по их мнению являются серьезными пружинами инициативы, труда и прогресса. В рабочем вопросе они все в той или иной мере являются поборниками laisser-faire; пусть каждый человек устраивается и обогащается так, как то позволяют ему его силы, побуждаемый жаждой богатства; все, что может сделать государство — это помогать и заботиться о раненых в этой социальной борьбе.
Благодаря такому режиму экономического laisser-faire, как это указали социалисты уже в начале истекшего столетия, крупная промышленность, пользуясь полной свободой конкуренции, наполовину уничтожила мелкую, которая, за неимением капиталов и больших машин, не может соперничать с первой. Крупные магазины в свою очередь уничтожают мелкие лавочки, которые несут слишком большие расходы общего характера. Наконец, мелкие земледельцы, слишком бедные, слишком необразованные и слишком пригнетенные недостаточностью и дроблением участков для того, чтобы применять крупные земледельческие машины, несмотря на таможни, не в состоянии бороться с крупными собственниками Америки и других стран, обладающими гигантскими орудиями и благодаря дешевизне транспорта могущими влиять на вое большие рынки света. Не говоря уже о том, что крупные торговцы мукой, крупные сахарозаводчики, крупные виноторговцы, владея громадными капиталами, могут часто устанавливать законы и предписывать условия продажи, смертельные для мелких хлебопашцев, выделывателей сахарной свекловицы, выделывателей вина, которые не всегда могут ждать счастливого момента для сбыта своих продуктов по выгодной цене. Разоряемые конкуренцией или колоссальными поборами, предварительно удерживаемыми у них крупными посредниками, мелкие торговцы и мелкие крестьянские собственники ведут едва ли более завидную жизнь, чем земледельческие или фабричные работники и работницы, угнетаемые безработицей, зачастую обреченные на нищенскую заработную плату, или чем тысячи мелких чиновников, получающих иногда еще менее за свой труд.
Таким образом, имущий класс один только получает достаточный доход для того, чтобы дать своим детям среднее образование, открывающее все денежные дороги и обеспечивающее за теми, кто его получит, преимущество в борьбе за существование, — откуда следует, что буржуазия пользуется под республиканским ярлычком истинным господством.
Поэтому, несмотря на громадный успех двух всемирных выставок в Париже, в 1889 и 1900 годах, Франция испытывает великое экономическое бедствие.
Партии будущего; оппозиция правой. — Этим бедствием так же, как и невежеством масс, пользовались против республики все силы прошлого.
Среди поборников прошлого одни хотели бы королевской власти в духе Людовика-Филиппа с присоединением к ней всеобщего избирательного права: таковы желания роялистов-орлеанистов; другие жалеют о чудном времени первой и второй империи — таковы бонапартисты. Роялистским претендентом является герцог Орлеанский потомок Людовика-Филиппа; бонапартистским ставленником — Виктор-Наполеон, племянник Наполеона III. С каждыми новыми выборами эти партии теряют под собою почву (одна из них, именно партия роялистов-легитимистов, почти уже совсем исчезла); и те из них, которые еще существуют, составляют в настоящее время незначительное меньшинство; их главной силой была католическая партия; но так как постепенное исчезновение этих монархических партий угрожало скомпрометировать католическую церковь, то, по совету папы Льва XIII, часть духовенства отделилась от них и присоединилась более или менее чистосердечно к умеренной республиканской партии. Но как до, так и после этого присоединения все католические силы трижды собирались вместе и составляли коалицию с остатками монархических партий и некоторыми республиканцами, порицающими правительство, вроде Генри Рошфора, или слишком патриотично и воинственно настроенными в роде Деруледа, чтобы взять приступом третью республику; в 1887–1889 годах они сгруппировались в партию буланжистов за спиной воинственного и честолюбивого генерала Буланже. Подобно бонапартистам, буланжисты выдавали себя за поборников плебисцита; они мечтали избрать президента республики на основе всеобщего избирательного права, в надежде, что ниспосланный Провидением человек, благосклонно относящийся к их делу, станет у власти.
Разбитые объединенными республиканцами, они возобновили свою агитацию в 1892 году, попытавшись использовать против республики недовольство, вызванное в стране крахом панамской компании и преступным участием в этом деле некоторых депутатов, подкупленных директорами компании.
