Возложив обязанности войскового атамана на есаула Л.Е. Медяника, терский Войсковой круг продолжил свои заседания [253]. Ощущая острейшую нехватку казачьих подразделений и столкнувшись с неизвестными настроениями среди станичного казачества, члены круга обращаются за помощью к объединенному правительству Юго-Восточного союза. Это оказалось безрезультатным, поскольку названное правительство не располагало никакими воинскими частями. Не пользовалось авторитетом и поддержкой среди казачьего и горского населения и не имело в своем распоряжении реальных сил и Временное Терско-Дагестанское правительство.
В Амурском войске в это время главные события происходили в его административном центре г. Благовещенске и втором по значению г. Хабаровске. 5 декабря Благовещенский Совет объявил о взятии власти в городе. Против этого решительно выступило войсковое правительство. Силы сторон тогда были незначительны и примерно одинаковы, и ни одна из них не переходила в наступление. В результате в Благовещенске установилось своеобразное фактическое двоевластие [254]. И такое положение просуществовало здесь достаточно долго, более полутора месяцев. В Хабаровске 7 декабря областная земская управа объявила себя единственным высшим органом власти во всей Амурской области. В спешном порядке здесь было образовано Краевое бюро земств и городов (городских дум) Дальнего Востока во главе с бывшим комиссаром Временного правительства Русановым [255]. Но открывшийся также в Хабаровске 12 декабря III дальневосточный краевой съезд Советов рабочих и солдатских депутатов уже на третий день своей работы принял декларацию о признании власти СНК, передаче власти в крае местным Советам и образовании из своего состава краевого исполнительного комитета [256]. Власть в городе перешла к нему. Спустя всего несколько дней Краевой исполком разогнал Краевое бюро земств и городов, члены которого бежали в Благовещенск [257].
Не увенчались успехом и попытки организации в Хабаровске иных антисоветских сил. Так, образованный здесь 22 декабря Союз сибирских федералистов, целью которого являлось достижение полной автономии Сибири [258], даже чисто формально просуществовал недолго. Реальные силы в крае были у Краевого исполкома Советов и правительства Амурского войска.
Таким образом, учитывая положение как в стране в целом, так и в казачьих областях, в частности, наличие в их распоряжении довольно ограниченных реальных вооруженных сил, важность и напряженность начавшегося военно-политического противоборства, и советское, и войсковое правительства в ноябре-декабре 1917 года с новой силой начали вести деятельность по оказанию необходимого для себя воздействия на казачество. При этом ими использовались все возможные в то время методы. У советского правительства приоритетным направлением деятельности по отношению к казачеству была активная многоплановая агитационно-пропагандистская работа, сочетавшая как целенаправленную политико-законодательную, так и непосредственную агитационную формы деятельности. Войсковые же правительства в своей политике по отношению к казачеству основной упор делали на пропаганде общеказачьих идей и отстаивании общеказачьих интересов, на авторитете и влиянии в казачьей среде высших органов казачьего управления, в первую очередь войсковых кругов (съездов, рады).
Первые советские декреты, особенно специальные обращения и постановления ВЦИКа и СНК в отношении казачества, их усиленная пропаганда в его среде, в первую очередь среди казаков-фронтовиков, способствовали усилению общих революционно-демократических настроений, сыграли очень важную роль в начале выхода казаков из-под влияния войсковых властных органов, начале отхода от их конкретной поддержки и стремлении занять нейтральные политические позиции. В целом советская агитационно-пропагандистская деятельность была весьма эффективной и успешной, способствовала достижению целей Совнаркома в плане воздействия на казаков.
Казачьи войсковые органы власти и управления, заявившие о непризнании власти СНК и выступившие на борьбу с ним, рассчитывали на широкую и активную поддержку со стороны казачества. Войсковые круги (съезды, рада), правительства и атаманы старались повлиять на казачество, в особенности на фронтовое, в нужном плане, добиться от него полного подчинения и привлечь к начавшейся борьбе с СНК и местными просоветскими силами. Для этого использовались все возможные средства, в том числе особые постановления и приказы высших органов казачьего управления. Так, III Большой Донской круг принял специальный «Указ войску Донскому и всем донским казачьим частям», в котором были изложены категорические требования к казакам безусловно исполнять приказания атамана и правительства [259]. В постановлении Кубанской краевой рады заявлялось, что все кубанские казачьи части должны полностью повиноваться атаману и краевому правительству [260]. II войсковой круг Оренбургского войска потребовал полного подчинения казаков атаману и правительству и объявил о мобилизации [261]. Терский круг V созыва в отчаянии грозился за неисполнение своих приказов лишать казаков казачьего звания, а «главарей» неповинующихся и «подстрекателей» заключать в тюрьму и предавать военному суду [262]. Но даже после принятия этих указов и постановлений делегаты высших органов власти в казачьих областях особенно не обольщались относительно их действенности. Они уже достаточно неплохо знали доминирующие среди казаков-фронтовиков настроения. Так, на Дону атаман Каледин решил призвать на службу станичных казаков старших возрастов. Он надеялся, что объявленная мобилизация казаков призыва 1903–1906 годов, которых не коснулось революционное разложение, принесет ожидаемые результаты. Однако казаки северных округов области (Усть-Медведицкого, Хоперского и 2-го Донского) не исполнили приказа атамана о мобилизации [263]. В южных округах по данному вопросу наблюдалось колебание и «...раскол даже среди состоятельного казачества» [264]. Общее настроение казачества довольно точно охарактеризовал полковник А.А. Зайцов, отмечавший, что оно в декабре 1917 года «на вооруженную борьбу с большевиками не пошло. И не пошли не только „фронтовики“, не пошли и „старые“, но еще способные носить оружие, станичники... На призывы своих выборных атаманов ни те, ни другие не откликнулись» [265]. Бессильными в этом отношении оказались и высшие органы власти в казачьих войсках, влияние которых среди казаков начинало заметно уменьшаться. Очевидцы, в частности, отмечали, что в Оренбургском войске «...разъезжаясь, круг никакой реальной силы в руки войскового правительства не дал, да и не мог дать» [266]. А его приказ о мобилизации казаки, прежде всего фронтовики, не исполнили [267]. Несмотря на все усилия казачьих войсковых органов власти, рассчитывавших привлечь казаков к непосредственному и активному участию в борьбе против СНК и местных просоветских сил, сделать этого им не удалось.
Все более очевидным становилось нежелание большинства казаков оказаться вовлеченными в разворачивавшиеся события Гражданской войны. Поэтому начавшееся возвращение в свои области казаков-фронтовиков обмануло ожидания атаманов и войсковых правительств. Более того, приход фронтовиков способствовал увеличению различных оппозиционных настроений в казачьей среде по отношению к войсковым администрациям.
Таким образом, позиция нейтралитета и невмешательства в происходящее, занятая казаками трех донских полков и ряда небольших отдельных казачьих подразделений столичного гарнизона во время большевистского Октябрьского восстания, с учетом специфики положения в Петрограде, особенностями восстания, численностью и уровнем военной подготовки вооруженных сил противоборствующих сторон и рядом других немаловажных факторов, самым непосредственным образом сказались как на его ходе, так и на результатах. Казаки отказались от защиты Временного правительства как по причине разочарования в нем и проводимой им политике, так и (данное обстоятельство, видимо, следует признать определяющим) из-за очевидного нежелания быть вовлеченными в очередной острый внутренний политический конфликт. И самое главное, «пойти против народа», то есть действовать вразрез с позициями основной массы населения страны: солдатами, крестьянами, рабочими.
Выполняя приказ командования, донские, амурские и уссурийские казаки из состава III конного корпуса двинулись на Петроград с целью подавления большевистского выступления. Но этот приказ в силу неясности для них политической обстановки, сущности происходящих событий, отношения к ним большинства населения казаки исполняли с явным нежеланием, отчасти даже с опаской. И по мере развития событий нарастало стремление уклониться от непосредственного в них участия, особенно от начавшегося вооруженного противоборства. В итоге казаки красновского отряда, видя и свою небольшую численность, и отсутствие поддержки со стороны «пехоты», ассоциировавшейся с «народом», отказались выполнять приказы командования, заявляя о нежелании участвовать в вооруженной борьбе с советскими отрядами, и явочным порядкам начали вести с ними переговоры и устанавливать перемирие. Поход на Петроград сил Керенского—Краснова закончился полной неудачей.
