Все это многообразие признаков можно свести к нескольким простым – социальное творчество, самоуправление, корневая горизонтальная структура, ориентация на сотрудничество, конкретное социальное «делание» при радикализме идей. Нетрудно заметить, что такая среда могла возникнуть (и возникла) сразу после отказа власти от тотального контроля за обществом (то есть в 50-е). Новым явлением 80-х стало появление политического неформального поля. Ранее политизация неизбежно превращала неформала в диссидента, а с началом перестройки можно было сохранять неформальный стиль, переходя в оппозицию.
Понятно, что такая среда может играть решающую и наиболее заметную роль в начальные периоды общественного подъема – востребуются новые идеи, широкие социальные слои еще только втягиваются в политическую жизнь, но уже готовы поддерживать локальные социальные инициативы. Ранее неформалы предпочитали действовать не высовываясь, позднее их оттесняют «перестроившиеся» правящие элиты и массы, ориентированные на вождя (что для неформалов неприемлемо). Социальные причины снижения массовости неформального движения также понятны – это и завершение революционного процесса (общее падение массовости общественных движений), и социально-экономические трудности (раньше было легче заниматься общественной деятельностью на непрофессиональной основе, а профессионализация приводит к сокращению рядов движения). Неформалы-общественники как явление не имели жестких границ и частично смешивались и с диссидентами, и с демократическими движениями, и со средой официальных организаций (партий, профсоюзов, обществ и т. д.). После того, как популистское демократическое движение оттеснило неформалов с политической арены, неформалы вернулись к своим корням – публицистике, науке, педагогике, в гражданские организации, «третий сектор».
Как часто случается в истории, борьба неформалов кончилась частичной победой и частичным поражением. Враг был разбит, но остался вопрос: «За что боролись?». Неформалы были авангардом армии, которая нанесла поражение коммунистическому режиму. Но они не подчинялись штабу этой армии – они были партизанами перестройки, ее махновцами. Их цели расходились с целями армии Ельцина.
Неформалы не были идеологически едиными. Их либеральное крыло опередило свое время и приближало господство нынешнего идеологического «конца истории». Либералы победили, их языком говорят современные политики и СМИ. Но во всякой тотальной победе кроется начало будущих поражений – история идей не знает конца. Разочарование в практике либерализма – предпосылка возрождения левых идей, в том числе советской социалистической традиции, выработанной неформалами.
Неформалы-социалисты в составе коалиции победили коммунистов (что казалось невероятным), но проиграли фронту либералов следующий раунд борьбы. Возможно ли было избежать тогда поражения – отдельный сложный вопрос. Но несомненно одно – поражение социалистов никогда не бывает окончательным. Поскольку капитализм победил в современном мире, он создал предпосылки для посткапитализма. Мы живем в эпоху, после которой либо этнократический откат от либерализма в средневековье, либо движение вперед, к посткапитализму, иными словами – социализму. Каким он будет – зависит от конструктивных способностей социалистической мысли, вслед за которой идет социалистическое движение. Работа, начатая советскими социалистами, будет продолжена.
Но значение подъема неформальных движений не ограничивается продолжением истории тех или иных идейных течений. Неформалы сделали гражданское общество постоянным фактором общественной жизни страны. Гражданское общество может быть сильнее, как в начале 90-х, и слабее, как в начале XXI века. Но оно сохраняется, оставляя нашей стране шанс пройти между Сциллой государственного авторитаризма и Харибдой компрадорского олигархического капитализма в пост-индустриальный мир.
Вячеслав Леонидович Глазычев в 1963-м окончил Московский архитектурный институт. В 1 968 году защитил диссертацию по проблемам дизайна и массовой культуры, кандидат философских наук, автор статьи «Массовая культура» в БСЭ. В 1978 году защитил докторскую диссертацию об организации архитектурного проектирования, но она не была утверждена ВАКом. В 1 994 году защитил докторскую диссертацию на тему: «Культурный потенциал городов».
В 1987-1 988 годах – секретарь Союза архитекторов.
Здесь и далее воспоминания В.Л. Глазычева записаны во время беседы с автором 2 июня 2005 года.
Подробнее см.: Шубин А.В. От «застоя» к реформам: СССР в 1977—1985. – М., 2001. – С. 336—586.
Глеб Олегович Павловский в 1 973 году окончил исторический факультет Одесского государственного университета и стал работать учителем. Участвовал в подпольном кружке, занимал леворадикальные позиции. С 1 972 года участвовал в диссидентском движении. Когда это стало слишком заметно, «молодого учителя» уволили из школы.
В 1976—1982 годах трудился столяром.
В 1978—1980 годах входил в редколлегию самиздатского журнала «Поиски».
В 1982 году за участие в диссидентском движении осужден на 5 лет ссылки. После возвращения из ссылки стал заместителем главного редактора журнала «Век XX и мир», председателем совета директоров информагентства «Постфактум» (до 1993 года).
В 1993-м возглавил редакцию журнала «Век XX и мир». С 1995 года – директор Фонда эффективной политики.
Здесь и далее воспоминания Г.О. Павловского записаны во время беседы с автором 29 апреля 2005 года.
Вячеслав Владимирович Игрунов учился на экономиста в Одесском институте народного хозяйства. В 1965—1966 годах входил в подпольный марксистский кружок, затем перешел на либеральные позиции. С начала 1970 года был связан с группой, выпускавшей самиздатский журнал «Поиски». В марте 1975-го был арестован по обвинению в клевете на советский строй, признан невменяемым и освобожден в 1977 году. В июне – августе 1988 года он был одним из основателей Московского общественного бюро информационного обмена, на базе которого в 1991 – м был создан Институт гуманитарных и политических исследований. Стал его директором. В 1993 году избран депутатом по списку «Яблока». В 2003-м, обвинив Явлинского в авторитарных методах руководства и других грехах, создал партию с многообещающим названием СЛОН («Союз людей за образование и науку»). Образование и наука не поняли юмора, и на выборах 2003-го СЛОН успеха не снискал.
В 1973 году студенты исторического факультета МГУ И. Долуцкий, П. Кудюкин и А. Фадин выпустили стенгазету сатирического содержания, за которую Долуцкий был исключен из комсомола и университета, а другие участники подверглись взысканиям по комсомольской и административной линиям (так называемое дело Долуцкого). Кудюкин был инициатором сбора подписей в защиту Долуцкого. Так друзья попали в поле зрения КГБ. Несмотря на это, по окончании МГУ в 1976 году им удалось поступить на работу в престижный институт ИМЭМО, известный тогда как оплот вольномыслия. Кудюкин стал аcпирантом и писал диссертацию, а Фадин – младшим научным сотрудником. В начале XXI века Долуцкий вновь оказался в центре скандала как автор идеологизированного учебника истории, который был лишен Министерством образования грифа «рекомендовано».
Павел Кудюкин в 1990 году стал депутатом Ленинградского районного Совета Москвы (избран при поддержке предвыборного блока «Демократическая Россия»), В 1991—1993 годах был заместителем министра труда РФ и занятости РСФСР (с июня 1992 года – заместитель министра труда). В 1994—1995 годах участвовал в организации Социал-демократического союза. Затем отошел от активной политической деятельности. Занимается исследовательской и преподавательской работой.
Здесь и далее воспоминания П. Кудюкина записаны во время беседы с автором 23 сентября 1994 года.
Борис Кагарлицкий был студентом ГИТИСа. В 1979-м он стал кандидатом в члены КПСС. Но КГБ выяснил, что подающий надежды студент ведет «двойную жизнь» диссидента-подпольщика, и в 1980-м Кагарлицкий был исключен как из кандидатов, так и из института. В 1990 году Кагарлицкий был избран депутатом Моссовета. В том же году он стал лидером Социалистической партии, но в силу ее маловлиятельности стремился вместе с другими левыми марксистами и синдикалистами (прежде всего А. Исаевым и А. Шершуковым) создать более мощную левую организацию – Партию труда. Этот проект также не удался. Кагарлицкий сосредоточился на исследовательской и журналистской работе – возглавил Институт проблем глобализации.
