- Скорее всего, то и другое. Взял деньги, сказал, что спрячет. Я разыграл этакую нерешительность и спросил, будет ли надежно? "Из этой комнаты никуда не уйдут, - сказал он. - Здесь надежнее, чем в любом банке". Полез было в карман за ключами, но спохватился. Так я понял, что сейф действительно имеется и что искать надо в кабинете... Обнаружил его на другой же день, когда Тилле уехал в Берлин и я мог спокойно повозиться в его покоях. Одна из секций книжного стеллажа оказалась на шарнирах. За ней находится сейф, вделанный в массивную стену... Остальное было легче. Слепок с ключа сделал, проводив патрона в ванную. Дубликат ключа получил без задержки: у нас хорошие специалисты. Вот и вся техника.
- Дневник был в сейфе?
- Да. Кроме того, дарственный документ на замок и земли, связка писем, деньги... Мои лежали отдельно от хозяйских, что правда, то правда. Еще партийный билет члена НСДАП и карточка члена СС.
- Письма, конечно, смотрели?
- Не успел.
- С писем надо снять копии. Я дам технику...
- Та, которую вы оставили год назад, действует исправно, - сказал Эссен. - Конечно, новая не помешает. Но и со старой кое-что мы уже сделали.
Эссен встал, прошел к портрету Гитлера, вытащил из тайничка в багете маленький черный цилиндрик и передал Кузьмичу.
- Первые пятьдесят страниц дневника.
- Вот еще порция. - Дробиш положил на стол точно такой же цилиндрик. - Гвидо сказал, чтобы я опустил середину дневника, в первую очередь сфотографировал записи этого года.
- Меня так просили, - пояснил Эссен гостю. - Сказали, что вам это особенно важно.
- Спасибо. - Кузьмич взял второй цилиндрик, повертел в пальцах. Лупа найдется?
Эссен кивнул и пошел в спальню.
- Надо, чтобы русские лучше берегли свои нефтяные промыслы и заводы, - негромко сказал Дробиш.
Кузьмич раскрутил ролик пленки.
Вернулся Эссен с большой лупой.
- То, что нужно, - сказал Кузьмич, взяв лупу. - Я задержусь у вас. Мне думается, это безопасно?..
- Вполне. Ко всему, я партийный блоклейтор. - Эссен скривил губы в усмешке. - Доверенное лицо самого крейслейтора1. Так что работайте спокойно. Мы с Кони уйдем на кухню, чтобы не мешать.
1 Окружной руководитель нацистской партии.
- Спасибо... Видите ли, сегодня я не смогу взять с собой эти пленки. А время не терпит, надо быстрее ознакомиться с записями. Потом мы побеседуем - все трое. Идет?
- Я выговорил себе свободный день, - сказал Дробиш. - У меня время - до ночи.
Немцы вышли, и Кузьмич принялся за пленку.
Выдержки из дневника Теодора Тилле. 1939 год
"16 августа. К Рейнгарду Гейдриху я ехал со смешанным чувством любопытства и тревоги. После письма Андреаса фюреру можно было надеяться, что меня примет если не сам фюрер, то во всяком случае Рудольф Гесс или, в его отсутствие, Мартин Борман. И вдруг приглашение явиться к главе РСХА! Было отчего поломать голову и понервничать. За те два дня, которые оставались у меня до встречи, удалось пополнить сведения о Гейдрихе. Я и раньше не раз встречался с этим высоким, статным человеком с внешностью истинного арийца, знал, что родился он где-то на среднем течении Шпрее. Удивлялся, что Гейдрих, уже занимая высокий пост в СС, мог появиться где-нибудь в пивном зале со скрипкой под мышкой. Теперь выяснилось, что любили музицировать и его отец, и мать... В середине двадцатых годов сам он служил на флоте, затем покинул военную службу. Еще одно увлечение Гейдриха - спорт (фехтование и легкая атлетика). И еще одно - женщины... В СС он вступил лет восемь назад в Гамбурге. Уже будучи оберлейтенантом запаса, безропотно надел мундир СС-манна. Тогда-то Гейдрих познакомился с Гиммлером. Тот вызвал его в Мюнхен и повысил в чине. Утверждают: идея создания службы безопасности СС принадлежит ему, Гейдриху. Он же по поручению Гиммлера подготовил первоначальный проект статута СД, затем возглавил ее. Мой Бог, в ту пору ему не было и тридцати!.. Мне намекнули: возвышению Гейдриха способствовало то обстоятельство, что он был правой рукой Гиммлера, когда партия подавляла путч Рема1. Ну что же, таким и должен быть истинный немец непримиримым и беспощадным ко всем врагам империи и фюрера!
1 В июне 1934 года Гитлер, Геринг и Гиммлер расправились с руководителями штурмовых отрядов, объявив, что те готовили заговор. В течение одного-двух дней были схвачены и умерщвлены сотни людей из числа бывших соратников главы нацистской Германии. Рем - глава штурмовиков.
Итак, я отправился к Гейдриху и был принят в назначенный час, минута в минуту. Я подумал, что это доброе предзнаменование. И не ошибся, ибо услышал лестные слова в свой адрес... Что ни говори, а письмо Андреаса было поистине золотым ходом! Даже моя далекая кузина и ее супруг и те неожиданно сработали в мою пользу. "Чистое совпадение", - сказал Гейдрих, когда объявил о моем новом назначении. Но я не слепой! Уж я-то видел, как он заинтересовался, когда узнал о высоком посте, занимаемом этим человеком на Кавказе!
Работа в СД против русской нефтяной промышленности!.. Гейдрих передал слова фюрера, санкционировавшего мое назначение руководителем этого отделения СД: "Я буду спокоен, если старый национал-социалист Теодор Тилле возглавит это направление вашей службы. Поздравьте его со званием штандартенфюрера". От себя Гейдрих прибавил: "Требуйте все, что вам необходимо. Подбирайте нужных людей. Помните, главное - это те, на кого вы будете опираться. Ищите их во всех уголках страны и за ее пределами. Я ничем не ограничиваю вас. Лишь бы к моменту, когда фюрер решит напасть на русских, мы имели на кавказских нефтепромыслах и заводах достаточное количество людей, готовых действовать в пользу Германии. Сделайте это - и фюрер ничего не пожалеет для вас".
Ну вот, дорога открыта. В добрый путь, штандартенфюрер Теодор Тилле!
"Der Fuhrer macht es!
Der Fuhrer schaftes!
Der Fuhrer denkt fur uns alle"2
2 "Вождь действует!
Вождь творит!
Вождь думает за всех нас!".
26 августа. Накануне утром меня вызвал Рейнгард Гейдрих и ошеломил первой же фразой: "На днях предстоит акция против Польши. Цель - окончательное решение польской проблемы". Далее он спросил, знаю ли я в лицо шефа гестапо Генриха Мюллера. Получив утвердительный ответ, передал мне запись на листе бумаги: "Генерал Эрвин Лахузен, второе управление абвера, второй отдел".
"Отправляйтесь к генералу Лахузену, заберите груз, который он приготовил, доставьте этот груз в Оппельн, где сейчас находится группенфюрер Мюллер. Он извещен и ждет вас. Груз передать в собственные руки Мюллеру. Задание государственной важности. Постарайтесь управиться до полуночи".
В начале одиннадцатого часа ночи в здании гестапо Оппельна я вручил группенфюреру Мюллеру четыре объемистых тюка и опломбированный портфель.
"Проверяли груз?" - спросил он, когда мы остались с глазу на глаз.
Я ответил, что такого приказа не было.
Тогда он вскрыл один из тюков. Там находились комплекты польской военной одежды, судя по знакам различия, для рядовых или унтер-офицеров.
"Ношеные, - сказал Мюллер, осматривая мундиры. - Очень хорошо, что так".
Затем он заглянул в портфель и тоже остался доволен. Там оказались какие-то документы, по виду - они могли быть солдатскими книжками или чем-то вроде этого.
Мюллер тут же позвонил Гейдриху и доложил, что все в порядке. Затем он передал трубку мне.
"Тилле, - услышал я голос шефа, - можете возвращаться в Берлин".
На обратном пути я недолго размышлял о причинах, побудивших Гейдриха перебросить на восток страны комплекты униформы солдат чужой армии. Было ясно, что польские мундиры нужны нашим разведчикам или диверсантам, назначенным участвовать в предстоящей акции. Меня занимало другое. Странно выглядел сам процесс передачи польской военной одежды из одного ведомства в другое, транспортировка ее в Оппельн: этим занимались три генерала и штандартенфюрер!
Но все это забылось, когда на рассвете я оказался дома и лег наконец в постель.
В полдень позвонил мой помощник. В отделение пришла важная шифровка. "Та самая, которую вы ждете", - прибавил он.
Речь шла о выполнении задания, которое руководство СД передало своему резиденту, действующему в составе германского посольства в Москве. Требовалось установить контакт с моей кузиной, прощупать ее настроение, взгляды. Учитывая высокое положение, которое занимает супруг этой женщины, мы настаивали на особой осмотрительности.
И вот пришел ответ из Москвы. Я сразу подумал о неудаче: задание было передано лишь неделю назад, это слишком маленький срок, чтобы что-то успеть, но для неудачи - вполне достаточный.
Так и оказалось. "Дипломат" не мог отправиться на Кавказ с соблюдением обычных правил (уведомив власти о маршруте и целях поездки и получив соответствующее разрешение). Поехал туда нелегально, но уже на вокзале в Баку почувствовал наблюдение. Ему не мешали, но не спускали с него глаз. Работник понял, что должен немедленно вернуться. Он так и сделал.
