Вопрос организации боевой подготовки в мотострелковых частях очень сложный. Ведь надо одновременно готовить солдат более чем по ста специальностям. В том числе и прибывших из учебных частей, к сожалению, подготовка специалистов в этих частях была очень слабая. На это были и объективные причины. На них я остановлюсь позже.
Я впервые столкнулся с организацией боевых стрельб, в спецназе с огневой подготовкой было попроще. Только одиночные стрельбы. Срочно пришлось вспоминать всё, чему учили в родном училище.
Согласно курса стрельб, если в полку проводились полковые ученья со стрельбой, то батальонные было положено проводить без стрельбы и на оборот. Но в войсках было неписаное правило, к таким ученьям солдат обязательно пропускали через целую череду боевых стрельб. Стреляли в составе отделения, затем взвода, роты, батальона, и только после всего этого полк допускался к учениям с боевой стрельбой. Боеприпасов не жалели. Полковые и дивизионные ученья с боевой стрельбой проводились только на Вазианском учебном центре. Это всё те же Караязы. Мощный полигон, если мне не изменяет память, протяженность его около 70 км и ёмкость на дивизию.
Я не вылезал с полигонов, но это было мне не в тягость, я любил это дело.
Как-то на каникулы, из Донецка, ко мне погостить приехал мой племянник Женя. Было ему тогда лет 10 или 11. Я протащил его по всем полигонам, а в конце он присутствовал на ученьях батальона с боевой стрельбой. Стреляли ночью. Красивое зрелище. Всё небо в трассерах, да к тому же батальону был придан взвод ЗСУ-23-4 «Шилки». Видимо здесь Женя и решил стать офицером, он в последствии окончил Рязанское воздушно-десантное училище.
Кроме подготовки своих солдат, я уже говорил, что мы каждый учебный период, это полгода, готовили 110 человек водителей для Афгана. Кроме того, что было положено по программе, с ними проводились занятия и отрабатывались упражнения, которых не было не в каких наставлениях. Заместитель командира дивизии полковник Крусь, к сожалению, не помню его имя и отчество, отличный офицер и прекрасный человек, лично разработал дополнительное упражнение по стрельбе. Солдат водитель ведёт машину, появляются мишени, резко остановившись, он ведёт огонь прямо из кабины, затем трогается. При появлении другой группы мишеней, выскакивает из кабины и, заняв оборону под машиной, укрываясь за колесом, ведёт огонь. Это упражнение, безусловно, необходимо, тем более в Афганистане, где душманы постоянно нападали на наши транспортные колоны.
Ещё Крусём была разработана горная полоса препятствий. Даже хорошо подготовленный солдат не мог с первого раза преодолеть её хотя бы на тройку. Здесь нужны были изнурительные тренировки. Мы к концу периода обучения добивались того, что все 110 человек пробегали её минимум на хорошо. Ребята понимали, что от их подготовленности, зависит выживаемость там в Афгане.
Занятия по обкатке танками на полигоне проводить было негде, не было оборудованных для этого окопов. Как я уже писал, в училище нас с начало обкатывали в окопе на отделение, в компании не так страшно. За тем в одиночном окопе, но вырытом для стрельбы стоя. И только после этого, в окопе для стрельбы лёжа, все окопы хорошо бетонировались. А затем вообще вне всякого окопа.
Попытка стать Ихтиандром.
Пришлось выходить из положения. В тылу стрельбища я нашёл просёлочную дорогу. Построил один из батальонов, который в то время был на полигоне, лёг на дорогу, танк прошёл через меня. После этого мы пропустили батальон, а затем и весь полк.
Удалось мне и с аквалангом поплавать. В инженерном батальоне дивизии были на вооружении акваланги.
Командир третьего батальона нашего полка подполковник Святослав Морозов, он занимался подводным плаваньем, провёл со мной инструктаж, и вперёд покорять глубины.
Я отплыл от берега метров 400, плыву, любуюсь рыбками и морским дном. И вдруг чувствую не чем дышать, закончился воздух, помня инструктаж, включаю резервный баллончик и резко наверх. К берегу пришлось плыть сверху, а это с аквалангом не очень удобно.
Приплываю, ну думаю, убью Морозова, он меня заверил, что воздуха в болоне хватит на 40 минут, а мне хватило минут на двадцать. Оказывается, я не правильно дышал. Надо сделать вдох и плыть, затем опять вдох, а я дышал как при беге на 3 км, весь воздух и сожрал. Хорошо, что быстро включил аварийный баллончик, его хватает минут на десять, ведь был на глубине около 5 метров.
Хочется ещё раз сказать о добром отношении местного населения к Армии.
Ехал я с Караяз к себе в полк на УАЗике, а это около 450 км. Посреди пути двигатель вышел из строя, как говорят водители, застучал. Что делать? До ближайшего села километров пять. Оставляю водителя, благо дело было летом, даю ему деньги, колбасу, что была с собой. Говорю, что в течение суток за ним приедут, сажусь на автобус и еду в Батуми. По приезду сразу отправляю КАМАЗ. Прапорщик по приезду рассказывает, что когда прибыли на указанное мной место, то не нашли ни машины, ни солдата. Оказывается, жители соседнего села затащили машину к себе во двор, а солдата определили к себе на постой.
Вёл я как-то на ученья колону БТРов. Остановились в селе, надо было воды набрать. Что тут началось, жители забегали, срочно организовали сбор яблок. Дети и девушки стали, чуть ли не бегом разносить их и угощать солдат.
Был и курьёзный случай. Соседний, кадрированный полк вышел на командноштабные ученья, человек двадцать офицеров и солдат.
В армии над такими частями подшучивали: «Мимо леса, по долине, едет полк в одной машине. Ты не бойся серый волк, мы кадрированный полк».
Не успели они поставить палатки, как подъезжает грузин, представился председателем местного колхоза, выясняет, что они собираются здесь делать. Ему объяснили, что ни копать, ни бегать здесь по полям ни кто не будет. Он уезжает и через какое то время возвращается уже с грузовой машиной, из которой тут же начинают выгружать мангал для приготовления шашлыка и конечно вино. Командир полка пытался протестовать, но председатель колхоза в категоричной форме заявил, что военные приехали на их земли, значить они их гости. А если они откажутся от угощения, значить его оскорбят. А если они его оскорбят, он не разрешит проводить на своих землях, ни каких учений. Вот такая логика. Пришлось принять угощение.
Инструктаж регулировщиков
Ученья следовали одни за другими, страна не жалела денег на подготовку своей Армии.
Перед выходом полка был курьёзный случай. Один из прапорщиков, местной национальности, решил увильнуть от учений и остаться в полку. Но ни каких законных оснований не было. И он стал ходить донимать начальника медицинской службы полка, чтобы тот сделал ему освобождение по болезни. Просил написать любую болезнь, лишь бы на учения не ехать. Так уже достал врача, что тот и написал ему любую.
Когда начальник штаба полка, на совещании в клубе части зачитал, что было написано в медицинской книжке, несколько минут продолжался гомерический хохот. Прапорщик не очень хорошо владел русским языком, да видимо и не пытался разобрать каракули врача, а сразу побежал к комбату за освобождением. Диагноз был следующий: «Сифилис в запущенной стадии. Заболевание получено при сношении с крупным рогатым скотом».
Кстати, при подготовке к этим учениям, я чуть не оказался за бортом академии. Я уже говорил, что учился заочно и согласно приказа МО СССР заочнику было положено в месяц, 5 или 6 свободных от службы вечеров, рабочий день то не нормированный, и толи один толи два свободных дня. Они давались для написания контрольных работ. Но никогда и не кому они не давались, выкручивайся, как можешь.
Если идёт нормальная боевая подготовка, то время выкроить можно. Здесь череда всяких учений, а у меня висит семь не выполненных работ. Нужно срочно прогонять все батальоны с боевой стрельбой. Командир полка полковник Гришин, сказал мне, чтобы я подготовил полк к учениям, а на учения он меня не возьмёт, оставит старшим в полку, и я спокойно сделаю все работы.
Сказано, сделано, я месяц не вылезал с полигонов. Полк стоит на строевом смотре перед отправкой на ученья, смотр проводил командир дивизии, и тут он увидел меня на левом фланге во главе военнослужащих остающихся для несения службы. Приказ командира полка был отменён, и меня отправили на учения. Никакие мои доводы, что тем самым я оказываюсь за бортом академии, комдива не убедили, очень он меня любил.
Сразу по окончанию учений командир полка отпустил меня, и я на машине убыл в полк. Пока полк четыре дня грузился в эшелоны и совершал марш в Батуми, я успел сделать контрольные работы.
Спасибо командиру полка, что отпустил меня в академию на сессию без вызова. Дело в том, что тех, кто во время не представит контрольные работы, на сессию не вызывают.
