Сразу по окончанию учений командир полка отпустил меня, и я на машине убыл в полк. Пока полк четыре дня грузился в эшелоны и совершал марш в Батуми, я успел сделать контрольные работы.
Спасибо командиру полка, что отпустил меня в академию на сессию без вызова. Дело в том, что тех, кто во время не представит контрольные работы, на сессию не вызывают.
Я приехал в академию, а меня нет ни в одном списке на сдачу экзаменов и зачётов. Мои контрольные работы пришли только спустя пять дней, после моего приезда в академию. Дело в том, что все работы были секретные, и я не мог их взять с собой, они шли специальной почтой. Но все преподаватели, выслушав мои объяснения, шли на встречу и дописывали меня в списки, сессию я сдал. Уже после сдачи всех контрольных и зачётов меня вызвали к начальнику курса и объявили, что я отчислен, он и не знал, что сессия мной сдана.
Пришлось ехать в Москву, учились мы в учебном центре академии в г. Наро-Фоминске. Начальник факультета и говорить со мной не стал, не представил во время работы значить должен быть отчислен. И тогда я обратился за помощью к полковнику Пилипенко, я уже писал об этом человеке, заместителе начальника разведки ТуркВО. Мы с ним здорово поругались при вводе отряда в Афган. Я знал, что он работает преподавателем в академии.
Пилипенко, подробно расспросив меня, повёл к начальнику факультета, они были с ним в дружеских отношениях. По дороге прихватил с собой ещё одного преподавателя для поддержки. Зайдя к генералу, он сказал: «Ты, что Петя, охренел? У мужика три ордена, а ты его за борт». Тот начал говорить, что у меня сессия не сдана. Я показал зачётку. Тогда Пилипенко уже обращаясь ко мне: «Ты чего стоишь, уши развесил. Бегом за коньяком». Так моё высшее военное образование было спасено.
Вообще сессии в академии были вторым отпуском. Учёба мне давалась легко, за диплом с отличием я бороться не собирался. И поэтому здорово не надрывался. Хотя были моменты, что и здесь я с преподавателями спорил, за что и был бит.
На экзаменах по ППР (партийно-политическая работа) я получил оценку — «удовлетворительно», что для меня было полной неожиданностью. На все вопросы билета я ответил без запинки, дополнительных вопросов не было, и я ожидал пятёрку, и тут как гром в ясное небо. Увидев мой обалделый вид, преподаватель сказал, что если я с оценкой не согласен, то могу пересдать. И тут я вспомнил, да и ребята подсказали, как я спорил с этим преподавателем, нужны ли в спецназе замполиты рот. Я доказывал, что при подготовке групп уже в ходе войны в роте важнее иметь начальника штаба, очень большой объём отрабатываемой документации. А за пять-семь дней, что даются на подготовку группы, уже ни кого не воспитаешь, какие есть такие и пойдут в тыл врага. Зря я задел честь мундира.
Второй случай, я получил уже двойку, по тактике. Мы отрабатывали тему «Наступление мотострелкового полка с ходу». Я в своём решении, одну из рот, определил для охраны тыла полка на марше. Преподаватель сказал, что это совершенно безграмотно, я ослабил удар полка по противнику и предложил мне поменять своё решение. Я категорически отказался, мотивируя тем, что если я не прикрою тыл полка, мне десяток зелёных беретов так его раздолбают, что я вообще наступать не смогу, не будет ни горючего, ни боеприпасов, всё пожгут. Ну и мне, конечно, вкатили пару.
Слушатели академии, группа № 3 набор 1983 года, на занятиях по тактике
Когда я приезжал на сессию мы обязательно собирались с бывшими сослуживцами по 154 отряду. В это время учились в Академии им. М.В. Фрунзе на очном факультете: Вячеслав Посохов, Равиль Ахметов, Олег Частухин. Подъезжали и другие ребята. Кое-кто из 15 БРСПН в это же время учился в Академии Советской армии.
Слева на право: Ахметов Р.М., солдат отряда (фамилию не помню). Василегин Е.Г., Стодеревский И.Ю.
В академии была теория, а в полку мы занимались практикой. Кроме того, что приходилось часто выезжать на полигоны со своими подразделеньями так ещё привлекали на учения чужих частей и соединений. То в качестве посредника, то, как это было при разворачивании Кутаисской дивизии, приходилось готовить подразделения к боевым стрельбам.
Кадровых офицеров было мало и командир 31 Армейского корпуса генерал-майор Ковалев, отчества, к сожалению, не помню, но мы с ним тёзки, поручил мне провести батальонные ученья с боевой стрельбой с мотострелковыми батальонами. Уж не помню, сколько дней это продолжалось. Но каждый день стрельба.
Хочется отметить подготовку солдат этой дивизии, почти все они были призваны из запаса, но могли дать фору и развёрнутым частям. Дивизия дислоцировалась в г. Кутаиси, но приписной состав процентов на 80–90 был из Ростовской области. Люди срочную службу проходили, как правило, или на Дальнем востоке или в группах войск за границей, где всегда была хорошо налажена боевая подготовка.
Очень сложно при проведении боевых стрельб соблюдать меры безопасности. Цепь атакующих должна быть почти идеально прямой и это на пересеченной местности. Главное, чтобы ни кто не отстал, иначе возможны выстрелы в спину. Так вот, при подготовке подразделений этой дивизии, не было такой проблемы. Здесь в атаку шли не пацаны срочники, а мужики, которые сами заботились о своей безопасности. На отставшего хотя бы на 5–6 метров со всех сторон сыпался такой отборный мат, что он немедленно догонял цепь.
В Закавказском военном округе не было частей морской пехоты и их роль приходилось выполнять нашему полку. Так, что я столкнулся и с этой проблемой. Ни в училище, ни в академии меня этому не учили. Да и здесь не пытались. Прибыли мы в порт г. Поти и я получил задачу сделать план погрузки на корабли, кажется, это так называлось. Сунули мне в руки наставление, план-схемы кораблей и приказали, чтобы к утру люди и техника были готовы.
Погрузить надо было два мотострелковых батальона и танковую роту. Грузить было положено в определенной последовательности в зависимости от того, кто первым высаживается и от технических особенностей кораблей. На каждой единицы техники мелом наносились номера погрузки, один сверху и два по бокам. Я не спал всю ночь, но приказ выполнил. Утром с чувством исполненного долга погнал колону на погрузку. Но оказалось, что я только зря потратил время. Погрузкой занимались старшие помощники капитанов кораблей, плевали они на мои номера, грузили так, как считали целесообразным.
Быстро загрузили корабль типа Ро-Ро, с него батальон на следующий день должен был десантироваться прямо на причалы Батумского порта и захватить порт.
Также быстро погрузили четыре МДК (малые десантные корабли) и два сторожевых корабля «Ворон» и «Волк». А вот с загрузкой сухогруза была проблема. В один из отсеков трюма загрузили батальон. А в другой отсек стали грузить танки. И чуть было не произошла трагедия. Один из солдат заметил, что стойка, на которой крепился кран, вышла из палубы корабля сантиметров на двадцать. В это время на стреле крана висел танк. Его срочно опустили на землю и погрузку прекратили. Если бы это во время не заметили, кран вместе с танком могли обрушиться в трюм и пробить днище. Корабль немедленно бы затонул, и весь батальон мог бы погибнуть. Для выхода из трюма, где солдаты уже легли спать, был всего один люк. Танки пришлось отправлять в Батуми железной дорогой.
Меня как старшего разместили на флагманском корабле, одном из сторожевиков. Около полуночи корабли пошли в сторону Батуми. Я лёг спать в отведенной мне каюте, но поспать так и не пришлось. Каждые полчаса раздавался вой сирены, и объявлялась тревога. Первый раз я оделся и выскочил из каюты, но мне сказали, что тревога касается только экипажа, а я могу спать. Тут поспишь, гудит сирена, затем отбой и объявляется приборка. Заходит матрос и начинает драить совершенно чистые полы. Когда он начал это делать в третий раз, я его попросил не тревожить пехоту, и он больше не приходил.
Утром я был приглашён на завтрак в кают-компанию. А буквально минут через тридцать после завтрака началась высадка. Высаживались мы на свой собственный полигон. Первыми высаживались подразделения и техника с МДК, а затем МДК подходили к сторожевикам, солдаты грузились на них и к берегу. За высадкой наблюдало всё командование 31 АК. Я потом получил нагоняй за то, что шёл сзади атакующих цепей с дипломатом в руках.
Были у нас и срывы в боевой подготовке. Приезжаю с академии, был на сессии, нет одного батальона. Привлекли на строительство дачи Горбачёва в Пицунде, выполняли там подсобные работы. Вот тебе и демократия. Месяца три батальон выполнял роль стройбата.
В начале осени 1987 года, я к этому времени уже закончил академию, в наш гарнизон прибыл командующий войсками округа генерал-полковник Кочетов, многие начальники его просто панически боялись. Во время своих поездок в войска округа он обязательно кого-нибудь снимал с должности, и даже кличка у него была «Фотограф», «Внимание, снимаю».
