22 июня 1919 г. Кемаль в городе Амасье издал циркуляр, в котором утверждалось, что независимость Турции находится под угрозой, а также объявлялось о созыве Сивасского конгресса. Сторонники Кемаля заранее завербовали множество офицеров и чиновников, в ведении которых находилась телеграфная сеть Анатолии и Фракии.
Послания Кемаля мгновенно расходились по всей стране, вербуя ему сотни тысяч сторонников.
И вот в сентябре 1919 г. в городе Сивасе собрался съезд делегатов Национального собрания. По какому принципу и как он собирался, нашим историкам и мне, грешному, неведомо, но, надо полагать, так же как в России созывались «Советы рабочих и крестьянских депутатов», «Центральная Рада» и прочие «демократические органы», плюс восточный колорит и турецкий барабан. В Сивасе был избран «Представительный комитет» (Исполнительный совет) под председательством Мустафы Кемаля, явившийся по сути первым временным правительством новой Турции. Также был организован революционный Комитет защиты прав Анатолии и Румелии.
28 декабря 1919 г. Кемаль перенес свою резиденцию в Анкару (Ангору). Это была надежная естественная крепость в центре Анатолии и конечный пункт железнодорожной ветки из Константинополя. В Анкаре Исполнительный комитет обнародовал «Национальный Обет», который должен был стать фундаментом нового турецкого государства. Сторонники Кемаля отказывались от любых притязаний на арабские земли Оттоманской империи, но настаивали на том, чтобы области, «большинство населения которых составляют турки-мусульмане, объединяемые общей религией, общей расой и общими целями, образовали как по существу, так и по форме одно целое, не допускающее дележа на части в силу каких бы то ни было соображений». По настоянию округов Анатолии назначались новые выборы депутатов и созыв меджлиса (парламента).
В Анкаре в близком окружении Кемаля оказываются полковник Исмет и капитан Еджен. Исмет — прекрасный организатор, он занимался всеми мелочами, которые, по выражению одного из приближенных Кемаля, «вызывали у него головную боль».
В сложившейся ситуации султан и союзники были вынуждены согласиться на выборы нового меджлиса. Османский парламент начал работу 12 января 1920 г. в составе семидесяти пяти депутатов и в отсутствие султана: официально Мехмет VI испытывал недомогание, в связи с чем получил от Кемаля пожелания скорейшего выздоровления.
Сам Кемаль предусмотрительно в Константинополь не поехал. Он был избран от Эрзерума, но отказался от мандата. Большинство депутатов были настроены против оккупантов, но не желали быть пешками в руках Кемаля.
Кемалю оставалось только... воевать. Собственно, войну он начал 19 мая 1919 г. Тогда по его указанию началась резня понтииских греков, а позже и армян. Вот как это происходило: по всему Понту начались страшные зверства — грабежи, убийства, изнасилования. Понтийцев целыми семьями запирали в церквях и школах, а потом сжигали живьем. Так, например, в городе Пафра были сожжены около шести тысяч человек, в основном женщин и детей. Еще порядка 22 тысяч жителей Пафры, избежавших смерти в огне, были расстреляны или зарезаны. Все женщины, девушки и даже маленькие девочки перед смертью были изнасилованы, а грудным младенцам турецкие солдаты разбивали головы о стены домов. В городе Амасии и окрестных деревнях из 180 тысяч греков погибли 134 тысячи. В городе Мерджифунде были вырезаны поголовно все жители. В Триполи, Керасунде, Орду и многих других городах были перебиты почти все жители мужского пола. И это лишь небольшая часть того, что творилась тогда по всему Понту.
Продолжались и массовые депортации, но в еще больших масштабах и с еще большей жестокостью. Мария Качиди-Симеониди, одна из немногих, кто выжил в то страшное время, рассказала: «Я родилась в деревне Мурасул, недалеко от Севастии (Сиваса) (...) В 1920 г., незадолго до Пасхи, турецкие солдаты явились в нашу деревню и велели нам всем отправляться с ними, взяв с собой только то, что мы могли унести. Мы нагрузили ослов пищей в дорогу, но вскоре, когда мы шли по бездорожью, большинство переметных сум порвалось, и мы остались без еды: турки нас не кормили. По дороге турецкие конвоиры насиловали женщин и девушек; одна из них забеременела. Недалеко от Телукты мы попали в снежную бурю, и половина наших людей погибла. От Телукты нас повели через Сус-Язусу, совершенно безводную пустыню; многие умерли там от жажды. Потом, когда мы наконец дошли до реки, все бросились к воде; люди так торопились напиться, что многие упали в воду и утонули. Наконец, нас привели к Фиратриме, курдской деревне, и велели тут остановиться. В это время та девушка, что забеременела от конвоира, родила двойню; турки взяли новорожденных, разрубили их пополам и бросили в реку. Там же, на берегу реки в Фиратриме, они расстреляли еще много наших людей...»{101}.
Любопытно, что сейчас 19 мая отмечают сразу в двух государствах — в Турции и Греции. У турок это праздник, а у греков — день Геноцида Понтийского народа.
В первые дни 1920 г. Кемаль атаковал французские войска в окрестностях Мараша. Мараш — это древний город, центр вилайета в 120 км от Средиземного моря и в 100 км от нынешней границы с Сирией. К 1914 г. из его 70-тысячного населения 40 тысяч составляли армяне.
«10 февраля 1920 года французское командование решает покинуть город, подвергавшийся атакам турецких партизан в течение трех недель. Отступление превращается в драму: преследуемые врагом, терзаемые снежными буранами и морозом, французы потеряли тысячу двести человек. Но больше всего жертв было у армян, брошенных французами: по меньшей мере пять тысяч, а возможно, и двадцать тысяч армян погибли в сражениях у Мараша и при отступлении. Гибель армян привела к горячей полемике между армянами, османским правительством и кемалистами. Англичане и французы выступили против создания межсоюзнической комиссии расследования: зная, что бросили многих армян под Марашем, они не хотели, чтобы комиссия обнародовала их ответственность за гибель армян»{102}.
В ночь на 27 февраля 1920 г. в Константинополе началось восстание турецких националистов. Они совершили налет на склад оружия в Акбаше, пригороде Константинополя, и захватили 8 тысяч винтовок, 40 пулеметов и 20 тысяч ящиков боеприпасов, предназначенных для отправки в Крым барону Врангелю. Это нападение вызвало ярость англичан, и они «сорвали зло» на правительстве и французах, ответственных за охрану склада, даже в большей степени, чем на националистов.
В ответ на акцию националистов британский кабинет предложил союзникам полностью оккупировать Константинополь. Однако французы были против, и союзники ограничились полумерами. «16 марта в 10 утра три тысячи британских солдат занимают префектуру полиции, главный почтамт и военное министерство. За двадцать минут до этого М. Райан официально предупредил великого визиря, а его французский коллега — султана. Население Стамбула быстро поняло, что произошло, даже до появления афиш с заявлением англичан о том, что Стамбул остается турецким, но без беспорядков и кровавых расправ, причем каждому турку, пойманному с оружием в руках, грозит смерть. Операция проходила быстро, англичане не встретили серьезного сопротивления; в ходе операции были убиты пять турецких военных и один англичанин»{103}.
Турецкий парламент был распущен, несколько депутатов и генералов были арестованы англичанами и интернированы на Мальту.
Полумеры Антанты стали подарком для Кемаля. Уже 19 марта он призывает собрать меджлис в Анкаре и предупреждает, что неявившиеся к нему депутаты будут немедленно переизбраны. В Константинополе верховный глава турецкого ислама, шейх-уль-ислам, который прежде снимал виновных султанов, приказывает всем правоверным мусульманам бороться против Кемаля и националистов.
11 мая константинопольское правительство выносит смертный приговор Мустафе Кемалю. Приговор был утвержден султаном 24 мая 1920 г.
«В ответ на обвинения шейх-уль-ислама Кемаль мобилизует 153 анатолийских муфтия, чтобы с такой же убедительной силой и теми же цитатами из Корана дать религиозное обоснование своей борьбе. Великий визирь объявлен предателем родины. Но напыщенных заявлений и цитат Корана недостаточно. Нужно сражаться и проливать "кровь братьев". Войска, лояльные халифату, состояли преимущественно из черкесов, грузин, албанцев и арабов, что было разумно, если учесть значительное число черкесов и албанцев среди населения Северо-Западной Анатолии и их преданность султану-халифу. Националисты располагали ограниченными военными ресурсами. И все же несколько решительных соратников Кемаля — Рефет, Этхем-черкес и Ариф смогли приостановить продвижение лоялистов. К концу июня армия халифата была распущена...
Еще во время конгресса в Сивасе Кемаль учреждает официальную газету националистов "Национальная воля". Прибыв в Анкару, Кемаль стремится расширить ее влияние, символически изменяет ее название на "Национальный суверенитет" и решает заставить понять своих собеседников, что наилучшим доказательством их присоединения к националистам будет подписка на "Национальный суверенитет". Прекрасно понимая влияние информации, даже в стране, неграмотной на 90 процентов, он рассылает многочисленные телеграммы, требующие контролировать почтовую службу и препятствовать распространению правительственной и иностранной прессы, враждебно настроенной к националистам. С мая он вводит цензуру, в чем ранее националисты так упрекали англичан, когда те ввели цензуру в Стамбуле»{104}.
