Я уже говорил, что по Москве давно ходят упорные слухи о якобы «особо приятельских» (еще со времен войны в Афгане) отношениях Громова с Иосифом Кобзоном. В свое время одна из его мощных коммерческих фирм «Московит» наступала на горло (и оказалось, что вполне справедливо) самому генерал-полковнику Матвею Бурлакову. Тогда шли схватки за лучшие продовольственные контракты между ЗГВ и многими иностранными фирмами. Руководство Западной группы войск подбирало партнеров, как выяснилось позже, с которыми можно было иметь немало личной выгоды. Иногда подписывались контракты, которые были крайне невыгодны для армии, зато оказывались весьма прибыльными для тех, кто участвовал в их подписании… Узнавший об этом Кобзон пришел в ярость: его поставщики могли привозить в ЗГВ продукты по вполне приемлемым и гораздо более выгодным для группы ценам.
Офицеры штаба группы рассказывали мне, что после одной из очередных «продовольственных» схваток Кобзона с командованием ЗГВ Иосиф Давидович даже явился к Павлу Грачеву и потребовал, чтобы он сместил Бурлакова с должности Главкома, а на его место назначил Бориса Громова. Говорили, что Грачев, еле сдерживаясь, процедил:
— Иосиф, ты же у меня еще не начальник Главного управления кадров.
Один из свидетелей рассказывал, что во время 50-летнего своего юбилея Громов взобрался на стул и предложил гостям тост:
— За самого лучшего моего друга Иосифа Давидовича Кобзона!
Некоторые из замов министра так ревниво и болезненно на это прореагировали, что, захватив жен, немедленно ретировались из-за праздничного стола… Верный дружбе с известным генералом, Кобзон на некоторых своих концертах для военных и гражданских зрителей и слушателей не упускал случая, чтобы провести агитационную работу в пользу Громова. На одном из концертов в Центральном Доме Российской армии он открыто призвал присутствующих защитить генерала Громова от «грачевской своры»…
ЛЕБЕДЬ…Лебедь в свое время назвал Громова «элитным генералом». И с этим мало кто не соглашался. Генерал некоторое время обладал способностью давать довольно точные и хлесткие оценки многим видным фигурам в политике и Вооруженных Силах. Мне хорошо помнится, как, например, в ходе одного из своих предвыборных выступлений Лебедь по-своему оценил дружеские отношения Громова с Кобзоном. Он выразил сожаление, что вокруг Громова собрались «сомнительные люди», бросающие тень на его боевой мундир.
— Это избирательный блок не Бориса Громова, а Иосифа Кобзона, в котором эксплуатируется имя боевого генерала, — заявил Лебедь. Весьма возможно, что на такой ход Лебедь пошел, руководствуясь своими правилами предвыборной борьбы. Но значение персональных характеристик, которые давал Лебедь высшим генералам во время своего назначения секретарем Совета безопасности РФ летом 1996 года, многократно возросло. И особенно в период решающих «боев» претендентов на вакантное место министра обороны в июне — июле 1996 года. Среди них был и Громов. А Лебедь сказал о нем так:
— Хороший был генерал, но разменял себя на пятаки…
На чем основывалось такое заявление, было непонятно. У меня возникало такое чувство, что Лебедь от головокружительного взлета теряет чувство офицерской порядочности. У нас в Минобороны и Генштабе даже искренне уважающие
Александра Ивановича люди стали с возмущением говорить, что он явно зарвался. И что такой лейбл, который секретарь СБ навесил на Громова, возможно, сыграл ключевую роль в том, что Ельцин не рискнул назначить Бориса Всеволодовича министром обороны после смещения Грачева…
Громов посчитал ниже своего достоинства поднять перчатку, брошенную ему Лебедем.
РЕФОРМА
Громов время от времени активно участвует в порядком уже всем надоевшей и бесплодной дискуссии о военной реформе. Он противник безоглядной торопливости и шараханья из стороны в сторону.
Он говорил:
— Я сторонник того, чтобы все менять обдуманно, чтобы любая реформа была спланирована.
Эта реформа в России планируется уже шестой год. А то, что все это время делалось на Арбате, Громов назвал бутафорией. Он был убежден, что «Грачев и его помощники не имеют ни опыта, ни подготовки для таких реформ. Они ведут словесную реформу. Даже вывод войск из Германии оформили как один из этапов военной реформы, назвав это стратегической операцией! Просто реформы мы сейчас не можем себе позволить. Денег-то нет».
Когда Громов говорит о своих подходах к финансированию военной реформы, он демонстрирует в этом практически полное совпадение взглядов с генералами Лобовым, Родионовым, Самсоновым, Пищевым, Лебедем, Мироновым и десятками других военачальников. И даже тогда, когда так много известных и авторитетных военачальников независимо друг от друга пришли к единому мнению, в Кремле все равно с ними не соглашались. Однажды Громов заметил, что «неспособность государства нормально финансировать армию есть явный признак его развала».
А Кремль голосом секретаря Совета обороны Ю. Батурина продолжал твердить: «Разве непонятно, что больше денег государство армии дать не может».
Окончательно убедившись, что власть при «коматозной экономике» нормально финансировать реформы не сможет, Громов еще 10 декабря 1995 года сделал сенсационное заявление:
— Реформы армии не нужны. На данном этапе реформы в армии вредны, неэффективны и, по большому счету, невозможны.
Он считает, что в нынешней экономической ситуации армии не до реформ, ей бы «выжить, закрепиться и стать на ноги… Вообще я не понимаю слов «реформа армии». Речь надо вести, на мой взгляд, о военном строительстве в России, об обороне государства, а на этой основе о создании соответствующих Вооруженных Сил…»
* * *
Так что же ждет генерала?
Многие военные аналитики предрекают, что на карьере генерала Бориса Громова еще очень рано ставить крест, что при любом развитии событий в России и ее ближнем зарубежье опыт и авторитет Громова еще будут востребованы. Жезл министра обороны все еще в его ранце.
Как-то у него спросили:
— Какова сегодня ваша цель в жизни?
— Сейчас цель одна: дай Бог, сохранить армию. Положение в войсках — это просто катастрофа, — ответил генерал.
Самый долгий бой генерала Громова продолжается…
Глава 7. ГЕНЕРАЛ КОЛЕСНИКОВ
КРУШЕНИЕ КУМИРА, или Русский след корейских ракет
ШЕСТЬ
…После того как в России была утверждена должность начальника Генерального (Главного) штаба, в ней перебывало более четырех десятков военачальников. Одни продержались по двадцать лет с гаком, другие не высидели и двадцати недель… Но был лишь один уникальный период, когда за шесть лет сменилось шесть начальников Генштаба. Это произошло в 1991–1997 годах. Все кадровые назначения и смещения зависели от воли президента. И только в одном случае причиной смены очередного НГШ была смерть…
Вместо снятого «за непротивление ГКЧП» генерала армии Михаила Моисеева в августе 1991 года на должность НГШ был назначен генерал армии Владимир Лобов. Он не продержался и трех месяцев: в результате придворной интриги был внезапно и унизительно смещен. Ему на смену пришел командующий войсками Ленинградского военного округа генерал-полковник Виктор Самсонов.
По Генштабу в те дни ходили, как говорится, имеющие под собой почву слухи, что Самсонов был назначен в Москву по протекции мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, который высоко оценил позицию командующего ЛенВО, не допустившего ввода войск в город в период августовских событий. Собчак блистательно отрекомендовал Самсонова Горбачеву и Ельцину, когда они стали подыскивать кандидатуру нового НГШ. То было время многих конъюнктурных кадровых назначений в армии.
Но в должности НГШ и генерал Самсонов пробыл недолго: уже по весне 1992 года Ельцин с Грачевым тихонько сплавили его вместе с маршалом Шапошниковым в Главкомат Объединенных Вооруженных Сил СНГ (там Самсонов получил «тяжелый крест», который тем не менее достойно нес аж до осени 1996 года, пока не вернулся в знакомый кабинет начальника Генштаба Вооруженных Сил России). Однако ему опять не повезло — через полгода указом Ельцина он был смещен «за провал реформирования армии». То была притянутая за уши президентская формулировка, очередной кадровый бзик президента с гнилушным запахом кремлевской интриги: Самсонов еще не успел нагреть под собой кресло…
Летом 1992 года начальником ГШ стал генерал-полковник Виктор Дубынин — хорошо известный в армии военачальник, особо почитаемый «афганцами» и «поляками» (Дубынин до назначения НГШ был командующим 40-й армией в Афганистане, а затем — Группой советских войск в Польше).
В одной из служебных характеристик на Виктора Петровича говорилось, что он относится к тому типу военачальников, которые сочетали в себе профессионализм и порядочность. Все это была сущая правда, окантованная сухим языком стандартных формулировок. А в жизни офицеры искренне уважали Дубынина просто за то, что он был Дубыниным. Он вступил в должность, борясь со страшным недугом, и мужественно встречал надвигавшуюся смерть в круговерти адской работы. После смерти Дубынина в конце 1992 года кресло начальника ГШ вновь опустело…
