«Евреев за два крейцера!» — гласили насмешливые заголовки этих листков. Был ли Мангеймер прав, советуя евреям не выделять своих требований, чтобы не вызывать упрека в обособлении со стороны либералов и наглого протеста со стороны юдофобской улицы? В самые первые дни политической весны было естественно думать, что эмансипация евреев наступит автоматически, в силу общей победы освободительных начал; но события ближайших дней доказали противное.
Обещав народу при первом взрыве революции созвать учредительное собрание народных представителей, император Фердинанд нарушил обещание, как только прошел первый испуг. 25 апреля 1848 г. правительство обнародовало собственного изделия умеренно либеральную конституцию, в которой красовалась фраза о гражданском равенстве для лиц всех исповеданий, но с оговоркой, что отмена ограничительных законов для евреев подлежит рассмотрению в предстоящем рейхстаге. Под давлением либеральных идей сделана была евреям одна лишь уступка: им предоставили активное и пассивное избирательное право, открывавшее им доступ в австрийский парламент. Вспыхнувшее в Вене второе восстание (15 мая) вынудило правительство установить выборы на основе всеобщей подачи голосов. В этом восстании, поднятом национальной гвардией и студенческим легионом, участвовало немало евреев, действовавших в обеих организациях. Наиболее деятельным был член студенческого легиона, Иосиф Гольдмарк. Фишгоф и здесь играл роль вождя, поддерживавшего порядок и дисциплину в рядах революционных бойцов. Когда император, покинув неспокойную Вену, удалился в Инсбрук (17 мая), очутившаяся во власти народа столица вверила Фишгофу пост президента в «Комитете общественной безопасности».
В июле в Вене собрался «учредительный рейхстаг», куда вошли и несколько еврейских депутатов: Фишгоф, Мангеймер и Гольдмарк; два депутата-еврея, Куранда и Гартман, были делегированы в общегерманский парламент — франкфуртское Национальное собрание (выше, § 34). Непрерывная борьба между немецкими и славянскими членами в венском рейхстаге мешала обсуждению основных законов империи. В проекте австрийской конституции, выработанном парламентскою комиссией (сентябрь 1848), были установлены полное гражданское и политическое равенство евреев, свобода передвижения, гражданских и смешанных браков. Однако еврейским депутатам приходилось отстаивать равноправие при обсуждении отдельных вопросов в рейхстаге. В заседаниях 26 сентября и 5 октября Мангеймер произнес две блестящие речи, требуя отмены унизительной специальной подати — «таксы терпимости», а также мясного и свечного сборов, разорявших еврейские общины. Возражая тем, которые предлагали отложить голосование по этому вопросу на полгода или год, оратор говорил: «Еврей многое испытал в течение долгих веков; он перенес нечто худшее, чем Judensteuer (еврейский налог): он перенес Judenhass (юдофобию), и он, конечно, не погибнет, если ему придется еще год вносить специальные налоги; но безотлагательность решения необходима не для евреев, а для вас, представителей народа, для достоинства учредительного рейхстага, этого первого конституционного собрания Австрии. Здесь речь идет о том, готовы ли вы санкционировать такую ненормальную и негуманную подать, берете ли на себя ответственность за кривду прежнего времени, приложите ли вы свою печать к этой старой несправедливости?» Красноречие Мангеймера подействовало, и рейхстаг голосовал (большинством 243 против 20) за отмену особых налогов. Но до общего признания равноправия дело не дошло. На другой день после «еврейского заседания» рейхстага, 6 октября, в Вене вспыхнули новые волнения, заставившие императора вновь покинуть столицу и удалиться в Моравию.
В конце октября революционная Вена была взята армией Виндишгреца. Начались ужасы контрреволюции: военные суды, расстрелы. По приговору суда был казнен молодой публицист-радикал Герман Еллинек, брат известного венского проповедника. По выслушании приговора он воскликнул: «А все-таки моих напечатанных идей вы не расстреляете!» [44]. Рейхстаг был перемещен из Вены в моравский город Кремзир. Отрекшегося от престола императора Фердинанда заменил юный племянник его, Франц-Иосиф (2 декабря 1848), которому суждено было дожить до мировой войны XX века. Спустя три месяца новый император распустил учредительный рейхстаг, который так и не окончил рассмотрения основных законов. Роспуск революционного рейхстага сопровождался арестом наиболее радикальных депутатов. Из еврейских депутатов пострадали двое: Фишгоф, осужденный за участие в венских восстаниях, томился девять месяцев в тюрьме и затем был лишен политических прав, а член крайней левой, Гольдмарк, был приговорен к смертной казни, но спасся бегством в Америку.
4 марта 1849 г. Франц-Иосиф издал свою «октроированную» конституцию, довольно либеральную. Она содержала в себе обычный пункт о равноправии граждан: «Пользование гражданскими и политическими правами не зависит от вероисповедания». Весть о даровании равноправия была получена венскими евреями в день поражения Гамана, праздник Пурим, и в общине царило большое ликование; но были и скептики, думавшие, что «дарованное» может быть отобрано назад. 3 апреля депутация от венской еврейской общины явилась к императору в Ольмюц и благодарила его за объявленную эмансипацию. Франц-Иосиф ответил, что ему «приятно выслушать выражение верноподданнических чувств от имени еврейской общины в Вене», употребив здесь впервые титул «община», в котором до тех пор упорно отказывали колонии венских евреев. Правительство, конечно, не думало осуществить равноправие немедленно и в полном объеме, но оно препятствовало частичному его осуществлению, особенно в области элементарных прав — свободы передвижения и приобретения недвижимости. И евреи поспешили воспользоваться благоприятным моментом. Были сняты рабские цепи, прикреплявшие евреев к определенным местам. Исчез разряд «терпимых» в Вене и других местах, прекратилась гнусная полицейская облава на «нетерпимых», не имевших права жительства. В Вену стали переселяться многие евреи из провинции. Они проникли и в недоступные им прежде области — Тироль, Штирию и Каринтию, приобретали повсеместно имения, устраивались и в сельских местностях. Евреи-юристы получили доступ в адвокатуру, появилась надежда на допущение еврейских ученых к университетской кафедре. Рисовались более широкие перспективы... Но слишком коротка была эта пора светлых упований. На Австрию уже надвигалась политическая реакция, ускоренная теми гибельными для пестрой монархии национальными распрями, которые раздробляли силы народов в деле завоевания политической свободы.
Трагично было положение евреев, этой непризнанной нации, среди борющихся национальных групп. В Богемии еврейское население стояло между двумя враждующими лагерями — немцами и чехами. Воспитанная на немецкой культуре еврейская интеллигенция и говорившая на немецком «идиш» масса тяготели больше к немцам; за это их ненавидели патриоты-чехи, которые переживали в ту пору начало своего национального возрождения. В первые дни мартовской революции эта рознь еще не выступала; в петициях бюргерства и студенчества города Праги (11-15 марта 1848) фигурировало также требование равноправия евреев. Но по мере обострения немецко-славянской борьбы росла и неприязнь к еврейству. В конце апреля в Праге происходили волнения, сопровождавшиеся нападениями чешской черни на еврейские дома. В окна домов бросали камни, избивали прохожих. Погром принял бы более серьезные размеры, если бы в дело не вмешалась гражданская милиция, восстановившая порядок. Раздражение чехов было так велико, что пражские евреи некоторое время не смели показываться
