Сравнив значение Сергия Радонежского для русских людей в XIV веке со значением «секретаря колхозного райкома» для советских людей, живших в веке XX, писатель, на наш взгляд, в очередной раз опозорился на всю страну. Ещё раз подчеркнём – на тот момент не было на Руси человека, имевшего такое огромное влияние на духовную жизнь страны, слава Сергия гремела по всей земле. И потому именно к нему едет перед походом Дмитрий Московский. Роль Сергия Радонежского в грядущих событиях приобретала колоссальное значение.
И это понимали не только в русской земле, это, в отличие от Льва Рудольфовича, прекрасно знали и её враги. А потому нет ничего невероятного в том, что в преддверии грандиозного противостояния Руси с одной стороны, и Востока и Запада с другой, у кого-либо могла возникнуть мысль нанести удар по духовному лидеру страны.
И в Москве это прекрасно осознавали. Недаром в одной из версий «Сказания» про Пересвета и Ослябю говорится, причём без применительности к их боевому прошлому, что они «были известными в сражениях ратниками, не одно нападение встретили». Значит, были всё-таки нападения.
Теперь рассмотрим ещё один постулат. Бытует мнение о том, что перед битвой они приняли схиму, и вот тут Лев Рудольфович буквально начинает приплясывать от радости: «То есть православный монах, тем паче послушник, получающий из рук игумена схиму и участвующий, опять же с благословения игумена, в бою с оружием в руках, – это такая невидаль, такая двойная небывальщина, что ей бы самое место на страницах летописей, вместе, скажем, с сообщениями о солнечных затмениях, кометах, землетрясениях и прочих чудесах. Однако летописи – молчат».
Правильно, молчат летописи, потому что не всё достойное внимания, с нашей точки зрения, попадало на их страницы. Например в Тверской летописи о Куликовской битве вообще нет ни слова! Про битву на Воже – пожалуйста! Про нашествие Тохтамыша – сколько угодно! Даже склоки среди русского духовенства в борьбе за митрополичью кафедру расписаны подробнейшим образом! А про величайшую битву Средневековья – ни гу-гу! Но это не значит, что её не было!
Но литератор продолжает упорствовать, а потому как нормальный герой идёт в обход: «Закрадывается, право, нехорошее подозрение – да были ли наши герои монахами? Если и были – то определённо не Троицкого монастыря, основанного Сергием Радонежским. В каждой обители существует такой особый список – синодик, или помянник. По нему поминают на службах всех когда-либо живших в обителях братьев.
Так вот, в поминальном перечне Троицкой обители имена Александра Пересвета и Родиона Осляби отсутствуют. Захоронены оба воина в Старо-Симоновском монастыре на территории Москвы, чего, конечно, не могло бы быть, если бы они были монахами Троицкой обители, – та не допустила бы погребения столь именитых своих братьев вне своих стен, в «чужой» земле» (Л.П.).
Складывается такое впечатление, что написав сие откровение, писатель отшвырнул в сторону перо и в порыве от нахлынувших на него чувств прошёлся вприсядку по комнате перед портретом любимого вождя – товарища Святослава. Вот он, вот он, самый убойный аргумент, держитесь, христиане проклятые! Что возразите Ледоколу Язычества?
Как это ни печально прозвучит для поклонников его творчества, но господин Прозоров вновь продемонстрировал нам дремучее невежество и полное незнание материала, а также нежелание с ним работать.
Для начала посмотрим, а что же представлял Симонов монастырь, где были похоронены герои-иноки. Так вот, мужской Симонов Успенский монастырь был основан в 1370 году святителем Фёдором, племянником Сергия Радонежского и при полном содействии знаменитого игумена. Сам Сергий считал эту обитель, выражаясь современным языком, «филиалом» Троицкого монастыря, постоянно останавливаясь в её стенах во время своих визитов в Москву. Его племянник Фёдор после Куликовской битвы станет духовником Дмитрия Донского, а потому можно смело утверждать, что погребение павших в битве иноков в этой обители не было проявлением их язычества, как тщится доказать Лев Рудольфович. Абы кого в таком монастыре не похоронят.
Недаром впоследствии там обретут вечный покой сын Дмитрия Донского Константин и крещённый Касимовский царевич Симеон Бекбулатович, который некоторое время будет заменять Ивана Грозного на престоле. А также представители княжеских родов Мстиславских, Темкиных-Ростовских, бояре Бутурлины и Головины. Знаменитые имена в отечественной истории! Да и выдающихся церковных деятелей из стен обители выйдет немало. Один идеолог нестяжательства Вассиан Патрикеев чего стоит! А ведь будут и епископы, митрополиты, патриарх…
С другой стороны, так и закона такого нет, чтобы служителя Церкви непременно хоронить в том монастыре, где он жил, подобных примеров можно при желании найти массу. Но Прозоров об этом мог и не знать, поскольку является закоренелым язычником.
А из этой его безграмотности вытекает следующий ляп: «В каждой обители существует такой особый список – синодик, или помянник. По нему поминают на службах всех когда-либо живших в обителях братьев».
Что ж, отдохнём немного от борьбы с языческим теоретиком, предоставим слово человеку, который в отличие от Прозоров знает, о чём говорит. Иеромонах Иов (Гумеров): «Неужели автор никогда не слышал, что святые значатся не в синодиках, а в патериках? С XIV века начал формироваться Патерик Троице-Сергиевой обители, в который входят более семидесяти пяти угодников Божиих. Родословное древо Радонежских святых включает в себя следующие имена: преподобный Сергий, игумен Радонежский… преподобный Митрофан-игумен, старец (до 1392; память 4/17 июня); преподобный Василий Сухий (до 1392; память 1/14 января)… преподобный воин схимонах Александр Пересвет (8 сентября 1380; память 7/20 сентября); преподобный воин схимонах Андрей Ослябя (XIV в.; память 7/20 сентября) и др.
Александр Пересвет и Андрей Ослябя были прославлены рано. Их имена мы встречаем уже в рукописи конца XVI – начала XVII века: Книга, глаголемая описание о Российских святых» (М., 1887; репр. М., 1995). Как-то вот так оно получается… И снова не в пользу Льва Рудольфовича…
А уж байка о том, что «спустя два столетия в Московию переедет литовский выходец Иван Пересветов, потомок героя «Мамаева побоища», страстный сторонник самовластия московских государей», вообще не выдерживает никакой критики. Поскольку данных, которые подтверждают подобное родство, в природе не существует. Просто очередной плод фантазии не в меру разошедшегося писателя.
«Про Пересвета летописи, составленные сразу после битвы, скажем, вообще почти ничего не говорят, ограничиваясь его упоминанием среди погибших на поле Куликовом, причём в конце списка – что было бы удивительно, пади он первой жертвой в сражении, как говорит нам о том привычный миф». Ай да Лев! Ай да Рудольфович!
Ведь всё вывернет наизнанку, шельмец!
А ведь достаточно просто внимательно вчитаться в этот список, чтобы понять весь абсурд прозоровского открытия. Он есть и в «Сказании о Мамаевом побоище», и в летописных повестях о Куликовской битве, и в других летописных сводах. Мы же возьмём его из «Краткой летописной повести» о Куликовской битве. Вот он, список погибших: «Князь Феодор Романович Белозерский, сын его князь Иван Феодорович, Семен Михайлович, Микула Васильевич, Михайла Иванович Окинфович, Андрей Серкизов, Тимофей Волуй, Михайла Бренков, Лев Морозов, Семен Мелик, Александр Пересвет и многие другие».
Здесь чётко видно, что павшие перечисляются не по хронологии своей гибели в битве, а по знатности и занимаемому положению в армии. Князья Белозерские, Микула Васильевич Вельяминов, женатый на сестре жены Дмитрия Донского и приходившийся Московскому князю свояком, воевода Переславля-Залесского Андрей Серкизов… Высшее командование русской рати, элита Московского княжества!
И среди них – скромный инок, бывший брянский боярин. То, что Пересвет оказался в этом списке, как раз и свидетельствует о том, что его подвиг произвёл огромное впечатление на всех русских людей, и недаром летописцы поставили его в один ряд с теми, кто командовал русской ратью в судьбоносной битве.
Поэтому всё то, что Прозоров порассказал про русских богатырей Александра Пересвета и Андрея Ослябю, является очередной пустой болтовнёй литератора и не более того. Впрочем, к этому мы уже привыкли.
Последнее откровение Льва Рудольфовича связано с тем, почему Дмитрий Московский поменялся перед битвой доспехами с Михаилом Бренком. Прозоров как всегда подводит всё под религиозный знаменатель, но ведь в мире есть и другие вещи, имеющие не меньшее значение, чем религия. Например, стратегия и тактика. Впрочем, для Льва Рудольфовича это тёмный лес, в котором он блуждает с завидным постоянством.
Итак, смысл версии неоязычника таков: в результате конфликта между Дмитрием Ивановичем и митрополитом Киприаном Московский князь был предан анафеме. «Орда шла на Русь. Орду надо было остановить – но как, если во главе войска стоит отлученный, неугодный богу князь-анафема?!
