каждого рудника. Но бывали и значительно более крупные заводчики и горнопромышленники: напр., горнопромышленное общество Эпикрат и К°, в которое входили пайщиками наиболее богатые афиняне, приносило доходу 100 талантов в год. Число невольников-рабочих в таких крупных предприятиях доходило до 300—600 человек; на промыслах же знаменитого командира сицилийской экспедиции Никия работала целая тысяча невольников, причем даже все техники-мастера, заведующие, инженеры были из рабов. У кого своих рабов не хватало, тот брал их целыми десятками и сотнями внаем у крупных рабовладельцев; так, тот же Никий за плату в 1 талант в год передал своих рабов в распоряжение иностранного капиталиста-горнозаводчика, Созия из Фракии. Ксенофонт советовал самому государству приняться за это выгодное ремесло и, скупив десятки тысяч невольников, отдавать их внаем вечно нуждавшимся в рабочих руках горнопромышленникам. Однако и без того на рудниках и заводах Лавриона работали до 20 тысяч рабов!
Эти-то фабрики с невольничьим трудом, эти десятки тысяч рабов на рудниках и оказали страшное, разрушительное влияние на положение свободных афинских ремесленников. «Живая машина» лишила в значительной мере работы и хлеба бедняка-ремесленника и сделала его уделом постоянную безработицу и нищету. «Нас даже во сне тревожит вопрос, где достать четыре обола, чтобы на следующий день снова лечь спать, наполнив желудок черствым хлебом или ячменной кашей, пучком салата или парой луковиц в качестве закуски», – так изображает один древний писатель (Лукиан) вечно полуголодное существование безработного бедняка. Рабочему человеку оставалось лишь просить милостыню у прохожих – и нищенство стало бичом Афин, – или обращаться в «блюдолиза», «паразита», незваным гостем кормиться по чужим обедам, не имея собственного жилища, отогреваться от стужи в бесплатных государственных банях. Или он становится нахлебником государства, – со времени Перикла, рядом общественных построек и раздач старавшегося прийти на помощь нуждающейся массе.
А на афинский рынок по-прежнему продолжали ежемесячно пригонять все новые и новые толпы рабов…
Александр Великий в Персии
Н. Кун
В декабре месяце 331 года до Рождества Христова Александр Великий со своим войском находился в Сузе и деятельно готовился к походу в глубь Персии, желая прежде всего завладеть столицами персидских царей Персеполем и Пасаргадами. Вся Передняя Азия от Средиземного моря и до гор на западе Ирана находилась в его власти. Он покорил и Лидию с древними Сардами, и богатую своей торговлей Финикию, и Сирию, и Палестину, и Египет. После того как Александр одержал победу над царем Дарием в битве при Гавгамелах, и богатейший город Месопотамии, Вавилон, славный своей древностью и былым величием своих царей, открыл свои ворота перед Александром.
Не один только военный гений Александра был причиной таких быстрых его успехов. Македоняне одерживали одну победу за другой и потому, что уже не с прежней могущественной Персидской державой приходилось им бороться. Правда, персидский царь располагал еще громадными силами, и неисчислимые богатства были еще в его руках. Но всюду и во всем виден был упадок персидской монархии. Сатрапы злоупотребляли своею властью, притесняли и грабили народ. Многие из них только по имени признавали власть царя и часто отказывали ему в повиновении. Уже невозможен был и тот строгий надзор за сатрапами, который существовал при великом царе Дарии Гистаспе. Жители громадной монархии были разорены непосильными податями и налогами и волновались. А различные народы, входившие в состав Персидской державы, не имели общих интересов и не чувствовали себя членами общей для всех них родины.
Но нигде не останавливались македоняне надолго; даже в великолепном Вавилоне с его величественными храмами и роскошными дворцами пробыли они всего один месяц. Александр спешил все дальше и дальше вглубь страны, он стремился к своей цели – окончательно уничтожить царство персидских царей. Через двадцать дней после выступления из Вавилона Александр был уже в Сузе, но и там остался он недолго: только на короткое время задержали Александра богатейшая добыча в 53 000 талантов золота и серебра и невероятная роскошь двора царя царей в Сузе. Оставив здесь мать царя Дария Сизагамву, его сына и дочерей, окружив их роскошью и громадным штатом придворных, что вполне подобало их царскому происхождению, оставив при царевнах несколько ученых греков, чтобы они научили царевен греческому языку, Александр, несмотря на позднее время года, выступил со своим войском в Персеполь. Ранним утром, на восходе солнца, зазвучали македонские трубы: это был сигнал к выступлению в поход. В стройном порядке выступили прекрасно вооруженные войска Александра.
Как мало походили на эти войска нестройные полчища царя Дария! Среди его войск только греческие наемники да полки, состоящие из персов, были обучены военному строю и хорошо вооружены, но даже и они далеко уступали в знании военного дела испытанным и закаленным в долгих войнах македонским войскам. Если сравнить войска Дария и Александра, то становится понятным, почему так легко давались Александру победы над персами, несмотря на их численный перевес. Когда войско длинным походным строем потянулось через долину по направлению к видневшимся на западе в голубоватом тумане горам, из ворот Сузы выехал Александр со свитой; ближайшие друзья и помощники окружали молодого царя – здесь были престарелый Парменион, соратник царя Филиппа; храбрый и честный Клит, спасший своего царя в битве при Гранине; сын Пармениона Филот; Пердикка, Кратер, Неарх и другие соратники Александра; а рядом с ним ехал его любимый друг, благородный и бесконечно преданный Александру Гефестион, с которым он никогда не расставался с самого детства. За свитой следовали телохранители царя, отряд царских гетеров – конных дружинников, происходивших из дворян, и царские отроки, личные слуги Александра. Вся свита блистала великолепием своего вызолоченного вооружения, богатством сбруи на прекрасных конях и роскошью пурпуровых плащей.
Выступая из Сузы, Александр и его солдаты знали, что им предстоит теперь тяжелый поход через горы, покрытые в это время года снегом. Да и страна, в которую вел Александр свое войско, была почти совсем неизвестна грекам. Они только понаслышке знали о стране, лежащей по ту сторону гор, о плодородной долине, где лежит Персеполь, о занимающих громадные пространства областях Ирана, о его горах, равнинах и пустынях. Но все эти сведения были сбивчивы, часто баснословны, и вряд ли мог пользоваться ими во время похода Александр, а это, конечно, немало затрудняло поход. Но Александр не хотел и не мог медлить. Его влекла к себе неизвестная страна, полная для него таинственности; ему хотелось скорее завладеть столицей царей Персии Персеполем, в который победоносно не вступал еще ни один чужеземец-завоеватель. Всякое же промедление Александра
