По всей Греции справлялись праздники, прославлявшие красоту мальчиков и юношей, во всяком случае, именно это было целью подобных праздников. Например, в Мегаре весенний праздник Диоклей включал в себя соревнования поцелуев мальчиков и юношей; в Феспах проходили праздники, посвященные Эроту, на которых распевались любовные песни, посвященные мальчикам; в Спарте проходил праздник обнаженных мальчиков – Gymnopaedia, а также Hyacintia; а на острове Делос мальчики собирались и водили хороводы.
Когда Плутарх, рассказывая о пелопоннесских мальчиках города Аргоса, пишет, что «те же, кто сохранил свою чистоту и юность нетронутыми, в качестве почетного отличия возглавлял праздничное шествие со щитами, в соответствии с древним обычаем», он не имеет в виду, что эти мальчики отказались стать возлюбленными мужчин, но лишь то, что, оставаясь мальчиками, они избегали интимных отношений с женщинами.
О любви к мальчикам в Спарте говорить трудно, поскольку свидетельства, сохранившиеся с древнейших времен, весьма противоречивы. Ксенофонт и Плутарх утверждают, что в Спарте любовь к мальчикам основывалась на чувственном восприятии телесной красоты, однако не связывалась с эротическими желаниями. Получать наслаждение от красоты мальчика было таким же чувством, которое испытывает отец, глядя на сына, или брат, глядя на брата, а тот же, кто поступал «бесчестно», лишался гражданских прав.
Максим Тирский, ритор, живший и писавший при императоре Коммоде, сообщает, что в Спарте мужчина любовался мальчиком лишь как прекрасной статуей, многие мужчины восхищались одним мальчиком, а один мальчик – многими мужчинами.
Это не только сомнительно с точки зрения представлений греков о природе любви к мальчикам, которая описана многими авторами, и прежде всего по физиологическим причинам, но и маловероятно по следующим соображениям. Ксенофонт сам должен был допустить, что никогда ни один грек не верил в идеалистическую любовь спартанцев к мальчикам, что подкрепляется терминами, собранными Гезихием и Свидой (под словом kusolakon, lakonidzein, Lakonikon tropon), которыми обозначалась особенность повседневной жизни спартанцев. Однако последнюю точку в этом споре поставил человек, который лучше всего знаком с историей вопроса, а именно Платон, который решительно отверг представление о том, что дорийская любовь не была связана с эротикой.
1. Мифологический доисторический период
Уже Памф написал гимн Эроту, подтверждая этим, в частности, то, что культ Эрота лежал в основе эллинской культуры.
Часть истории Орфея, чье существование отрицал Аристотель и которого Эрвин Родэ сделал символом единства религий Аполлона и Диониса, уже была рассказана (с. 194), однако после окончательного исчезновения в подземном царстве его жены Эвридики эта история не закончилась.
Одинокий Орфей возвратился в свою гористую Фракию, где знаменитого певца, сочинявшего столь трогательные песни о своей жене, окружили девушки и женщины. Однако он отверг «всю женскую любовь», потому что разочаровался в ней прежде или потому что не хотел изменять памяти своей жены. Однако именно он научил фракийцев обращать свою страсть на юных мальчиков, «пока длится юность, радоваться весенней поре и ее цветам». Так говорит Овидий. Очень важный пассаж, поскольку он показывает, что одинокий муж находит утешение в древнем представлении об интимных связях с мальчиками, но еще более важно, что это не воспринималось оскорблением священных уз брака, поскольку «он не желал нарушить обет верности своей жене». Он настолько погрузился в эти отношения, что предыдущая его женитьба стала для него просто эпизодом, и с тех пор он пел только песни, прославлявшие любовь к мальчикам. (По словам Овидия, Мет., x, Орфей пел такие песни: «О любви Аполлона к Кипарису», «Похищение Ганимеда Зевсом», «Любовь Аполлона к Гиацинту».) Этот парадокс стал фактом; Орфей, который даже и в наши дни знаменит своей неимоверной преданностью жене, для античности стал мужчиной, который привил во Фракии любовь к мальчикам и настолько этому отдался, что девушки и женщины, которые чувствовали себя отверженными, жестоко его искалечили и убили. Легенда далее гласит, что его голова была брошена в море и в конце концов оказалась на острове Лесбос. Лесбос? Разумеется, это не случайно, ибо впоследствии здесь родилась Сапфо, которая горячо проповедовала гомосексуальную любовь.
В «Эдиподэе» рассказано, как Лай, отец Эдипа, отчаянно влюбился в красивого Хрисиппа, сына Пелопса, и, наконец, украл его силой. Тогда Пелопс проклял похитителя (с. 109).
«Малая Илиада» Лесхе рассказывает об эпизоде похищения Ганимеда, юного сына троянского царя Лаомеда, которому Зевс в качестве подарка преподнес золотой кубок, выкованный Гефестом, у Гомера же Ганимед – сын троянского царя, который получил в качестве компенсации пару чистокровных рысаков.
Еще более подробно похищение Ганимеда описано в пятом из так называемых гомеровских гимнов.
В «Щите Геракла» поэт Гесиод рассказал о сражении Кикна с Гераклом. Он призвал своего любимца и соратника Иолая, который был ему «дороже всех мужей». Длинный разговор между ними не дает возможности быть полностью здесь приведенным; однако их нежные речи и самый тон беседы доказывают, что уже Гесиод, как и все более поздние авторы, полагал, что Иолай был не только соратником, но и любимцем героя.
Из сохранившегося фрагмента известно, что сам Гесиод любил юношу по имени Батрах, на преждевременную смерть которого он сочинил элегию.
Во времена, которые невозможно определить с достаточной степенью достоверности, Фанокл сочинил венок элегий, озаглавленный «Любовные истории, или Красивые мальчики». Эти элегии можно назвать историей любви к мальчикам в поэтической форме с многочисленными примерами из мифов о богах и героях. Среди сохранившихся фрагментов самый длинный представляет собой 28 строк, в котором описывается любовь Орфея к мальчику Калаису и ужасное убийство певца фракийскими женщинами. Заслуживает внимания, что христианские отцы церкви, такие, как Климент Александрийский, Лактанций и Орозий, использовали поэму Фанокла для доказательства безнравственности язычества, а фрагменты его перевел Фридрих Шлегель.
Диотим из Адрамиттия в Мизии в III в. до н. э. написал эпическую поэму «Подвиги Геракла», в которой он высказал довольно глупую идею о том, что великими своими подвигами Геракл обязан своей любви к Еврисфею.
Аполлоний Родосский, самый прославленный александрийский эпический поэт, жил в III в. до н. э. Из его творчества полностью сохранилась самая известная его поэма в четырех книгах «Аргонавтика», которая рассказывает о плавании аргонавтов за золотым руном. Поэма, изобилующая очаровательными подробностями, содержит, в частности, историю любви Геракла к Гиласу, о том, как того затащили и утопили нимфы источника и как безгранично было горе героя из-за потери этого мальчика.
Здесь я привожу из этой поэмы сцену игры Эрота и Ганимеда: «Играли они в золотые / бабки, как то подобает мальчишкам, сходным по нраву. / Бабок полную горсть, к груди ее крепко прижавши, / левой рукою держал Эрот ненасытный, и прямо / он во весь рост стоял, торжествуя, и милым румянцем / рдели ланиты его. А товарищ на корточках рядом / молча сидел, огорчен: у него лишь две бабки остались. / Бросил одну за другой, рассердившись на хохот Эрота, / он, но и их потерял невдолге, как и все остальные. / Прочь смущенный пошел Ганимед с пустыми руками»[151].
Нонн, грек из Панополиса в Египетской Фиваиде, который жил в IV или V вв. н. э., является автором громоздкой поэмы в 48 песнях под названием «Дионисиака», повествующей о жизни и подвигах Диониса. Огромная поэма в немыслимых подробностях описывает победную экспедицию Диониса в Индию, переплетенную с невероятным количеством мифов и эпизодов, что представляет само по себе интерес, но весьма мешает воспринять материал как единое произведение. Интересно уже то, что автор был христианским писателем, но пропел столь вдохновленный гимн вакхантам и экстатическим обрядам, что по праву может считаться единственным в своем роде. Поэтому поэма содержит великое множество гомосексуальных эпизодов, но мы приведем здесь лишь главные, не вдаваясь в детали.
Очень красноречиво описана красота юного Гермеса, а описание красоты Кадма занимает целых пятьдесят шесть строк. На свадьбе Кадма и Гармонии пляшут эроты; с видимым удовольствием поэт описывает игры, в которые Дионис играет с мальчиками, а также подробности купания его в компании сладострастных и похотливых сатиров.
Значительное место занимает описание идиллии с мальчиком Ампелом, красота которого рисуется яркими красками; Дионис видит этого мальчика, и описание вспыхнувшей любви к мальчику занимает с различными эпизодами целых две песни. Подобно Эроту, только без крыльев и стрел, предстает Ампел перед богом в лесу Фригии, пребывая в состоянии полного блаженства при виде любви, которую Дионис ему оказывает. Это описание представляет собой идиллию, которую поэт рисует подробно и красочно. Только одно заботит Диониса: что Зевс, увидев мальчика, также украдет его, поскольку он еще краше Ганимеда. Зевс, однако, вовсе не нарушает его счастья, несмотря на представления греков о том, что все прекрасное в мире – кратковременно. В юношеском желании приключений Ампел приобщается к охоте, смеясь над предостережениями Диониса об опасностях, подстерегающих его в лесу. Перепуганный дурным знамением, Дионис следует за мальчиком, находит его целым и невредимым и заключает в свои объятия. Но судьба не дремлет: злой дух внушает мальчику желание сразиться с быком, на первый взгляд безобидным, но бык внезапно поворачивается к нему и одним ударом сбрасывает с лошади, под копытами которой он получает смертельные раны и погибает.
