Очернители Махно собрали немало слухов о якобы устроенной им кровавой расправе над людьми, причастными к арестам анархистов. Рассказывали даже, что он отрубил голову местному священнику и возил ее напоказ в своей тачанке. Учитывая, что в то время в Гуляйполе был расквартирован лояльный по отношению к правительству полк сербской армии, а собственных вооруженных сил у предводителя анархистов еще не было, такие «воспоминания» кажутся просто бредом. Нет, он не был святым. И порой расправлялся с врагами очень жестоко — но гораздо позже. А пока ему предстояло сделать выбор в конфликте между большевиками и Центральной Радой. Большевики в тот момент казались менее опасными, и Второй районный съезд советов провозгласил недвусмысленную резолюцию: «Смерть Центральной Раде!». Но для ее осуществления необходимо было создать боеспособную армию. И Махно совершил, казалось бы, невозможное. Он, ни дня не служивший в регулярной армии, не имевший сколько-нибудь серьезной подготовки, создал войско, с которым были вынуждены считаться гораздо лучше вооруженные и подготовленные части.
Создание вооруженных сил Гуляйполя началось с призыва записываться в «Черную гвардию». Вначале в нее вступило всего 60 человек из числа местной молодежи, к январю 1918 года она выросла до 300 человек. В большинстве своем это были крестьяне, не имевшие представления о тактике и стратегии. Поэтому ГГАК приложил массу усилий, чтобы привлечь в гвардию фронтовиков времен Первой мировой войны. В 1917 году в числе анархистов появилась будущие командиры — Ф. Щусь, П. Гавриленко, А. Марченко и другие.
Боевое крещение махновцы получили в начале 1918 года, когда Александровск был атакован гайдамаками Центральной Рады. Их целью было пропустить через район 16 казачьих эшелонов, возвращавшихся с фронта на помощь атаману Каледину. 8 января 1918 года объединенные отряды большевиков и анархистов остановили возле Кичкасского моста казачьи эшелоны и разоружили их, воспользовавшись растерянностью казаков от случайно произошедшего крушения двух первых составов. Махно выиграл свою первую битву.
После заключения Брестского мира (3 марта 1918 года) на Гуляйполе надвинулась новая опасность — объединенные немецко-украинские войска. Армию необходимо было увеличить и превратить в реальную силу. «Черная гвардия» была расформирована, а ее члены влились в состав «Вольных батальонов революции» — так называлась новая вооруженная организация, подчиняющаяся уже не ГГАК, а ревкому. Большевики помогли оружием — новая армия получила 3000 ружей и шесть орудий. Но сил было слишком мало. Махновцы вместе с большевиками отступили к Таганрогу. Нестор был вынужден уехать в Москву. Там он встретился с выдающимися анархистами — А. Боровым, Л. Черным, П. Кропоткиным, а также с большевистскими лидерами — В. Лениным и Я. Свердловым. Из бесед с политическими лидерами Махно вынес две идеи. Первая — что ему не от кого ждать помощи. Вторая — мечта о «вольном районе», который он и попытался создать.
На родину Махно приехал 4 июля 1918 года, в разгар сбора урожая. Когда страда закончилась, он создал отряд из десятка старых товарищей и объединился с партизанским отрядом Феодосия Щуся. Гетманские войска загнали объединенный отряд в Дибривский лес, занимавший площадь почти 100 гектаров. К операции по ликвидации «банды» присоединился и австрийский батальон. 30–50 повстанцев ничего не могли противопоставить такой силе, и Щусь приказал было углубиться дальше в лес. Но Махно произнес пламенную речь перед повстанцами, призывая их погибнуть в бою с врагом, — и убедил людей. Именно тогда, по легенде, пораженный Щусь произнес историческую фразу: «Отныне будь нашим Батькой, а мы клянемся умереть с тобою…»
Махновцы сумели незамеченными пробраться в центр Дубровки и внезапно напали на превосходящие силы противника. Застигнутые врасплох, не знавшие точной численности повстанцев австрийцы начали отступать, поджигая за собой крестьянские дворы. Крестьяне в это время возвращались с полевых работ. Увидев, что избы пылают, они взялись за вилы и лопаты и вместе с махновцами практически полностью перебили оккупантов. После победы состоялся сход, на котором единодушно было решено считать Махно «батьком» всего революционного повстанчества на Украине. Этот титул давался далеко не всякому. Его удостаивались лишь те, кто одновременно с исполнением военных обязанностей осуществлял и духовное руководство подчиненными, пользовался у них огромным авторитетом.
Три дня провели махновцы в селе, пожиная плоды своей победы. Они принимали делегации из соседних сел, записывали в войско новых добровольцев, число которых достигло 1500 человек. Тем временем гетманские и австрийские войска подтянули резервы, окружили село и сожгли его дотла. Махно вместе с отрядом чудом удалось вырваться…
После этого началось мщение. За три последующих месяца Махно совершил 117 вооруженных нападений. Тактика партизанской войны, которую он применял, была безупречна: махновцы, используя особенности местности, тайно пробирались к намеченной цели, внезапно нападали и так же внезапно скрывались, чтобы на следующий день появиться где-нибудь за сотню верст. Нередко использовали и трюки с переодеванием: переодевшись в форму вартовых (полицейских), махновцы присоединялись к настоящим гетманским отрядам, а затем неожиданно нападали и уничтожали их. В других случаях махновцы вступали в контролируемые врагом села под видом свадебного поезда или похоронной процессии. В этих «представлениях» принимали участие одетые по-праздничному старики, женщины, дети. Иногда в невесту переодевался лично Махно. Благополучно миновав сторожевые посты, махновцы захватывали вражеский штаб и требовали от воинской части немедленной капитуляции. Характерно то, что рядовых махновцы не трогали, отпускали на свободу, порой даже снабжали на дорогу деньгами или спиртным.
Важным военным открытием того времени стали тачанки. На телегу ставились пулеметы, которые могли на полном ходу поливать врага огнем. А если возникала необходимость быстро расформировать отряд, то тогда пулемет долой, в укромное место, лошадь — в стойло, телегу — на двор. Формы у повстанцев не было — поди отличи мирного крестьянина от махновца…
Организовал Махно и собственную армейскую контрразведку. В ее состав входили выходцы из социальных низов, но работали они достаточно эффективно. Об этом говорит раскрытие в декабре 1919 года заговора бывших красных командиров во главе с А. Полонским. Правда, ликвидация заговорщиков была произведена не слишком изящно — под видом тайного ночного убийства. Тем не менее, после разгрома махновцев гораздо лучше подготовленные контрразведчики большевиков так и не смогли раскрыть сеть махновских осведомителей — а это говорит о многом.
В исторической литературе встречается немало упоминаний о махновском терроре. Но применялся он, надо сказать, строго избирательно. Уничтожению подлежали гетманские вартовые, русские и австрийские офицеры, чиновники госадминистрации и помещики, преследующие крестьян. Именно в это время смертные приговоры стали выноситься сельскими сходами. Крестьяне сами решали, кто из их обидчиков достоин смерти, а повстанцы приводили приговор в исполнение. Кроме того, махновцы делились с жителями захваченного села взятыми в бою трофеями, оставляя порой до половины ценностей. Неудивительно, что крестьяне охотно поддерживали своего «батьку» — если ему для операции были нужны дополнительные бойцы, многие крестьяне охотно откликались, а после боя возвращались домой. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что наряду с невероятной щедростью махновцы пользовались и менее популярным в народе правилом. Согласно этому правилу, человек не совершал преступления, если брал какую-то вещь, оставив взамен свою, вышедшую из употребления. Но жители, по крайней мере, могли быть уверены в относительной безопасности. Позже, в эмиграции, Нестор Иванович вспоминал: «На самом деле я за грабежи, как и за насилие вообще, расстреливал всех. Конечно, среди расстрелянных […] оказались, к стыду большевиков, все почти лица из вновь и наспех большевиками сколоченного Кайдацкого большевистского отряда, которых сами же большевики арестовывали и окрещивали их махновцами». При Махно отдельные повстанцы громили евреев, но массовых погромов — таких, как при белых и красных, — земли «Махновии» не знали.
Летом 2006 года, во время фестиваля «День Независимости с Нестором Махно», на его родине было выпущено большое количество денег под названием «воля». Устроители акции решили на короткое время воссоздать введенную некогда Махно местную валюту. Выходит, махновцы печатали собственные деньги? Долгое время этот вопрос оставался загадкой. Дело в том, что образцы этих купюр сохранились в единичных экземплярах. (В отличие от других денег, имевших хождение на землях Украины; кстати, в 1919 году их насчитывалось до 342 видов!) Скорее всего, официального выпуска купюр не было. Об этом говорит откровенно юмористический характер сохранившихся банкнот. На одной из них, напечатанной на простой бумаге, было оставлено окно, куда от руки можно было вписать карандашом номинал, и надпись: «Чем наши хуже ваших!». На другой изображалась дородная кума и опершийся о тын махновец, а под рисунком шла надпись: «Ой, гоп, кума, не журися, в Махна гроши завелися». Если перевернуть эту банкноту, можно было прочесть шутливое предупреждение: «Кто этих денег не станет брать, того Махно будет драть». Третья купюра на титульной стороне имела надпись: «Анархия — мать порядка!», а на обороте — хулиганский стих.
