Прибывшие из Европейской России части 17-го армейского корпуса собирались в окрестностях Ляояна и составляли мой стратегический резерв.
Две бригады 10-го и 17-го армейских корпусов, прибывшие на Дальний Восток еще в 1903 г., получили организацию отдельных бригад и по сосредоточении войск под Ляояном действовали с передовыми войсками: бригада 35-й дивизии приняла участие в бою под Вафангоу вместе с 1-м Сибирским корпусом, на подкрепление которого была послана. Бригада 31-й дивизии, отправленная на подкрепление войск, действовавших на направлении Дагушан — Далин — Хайчен, вместе с 5-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией вошла в состав войск 2-го Сибирского корпуса. Ко времени перехода японцев в решительное наступление тремя армиями 10 июля общее расположение наших войск было следующее:
1) на южном направлении, против армии Оку, — 1-й и 4-й Сибирские корпуса силой 48 батальонов (1-й Сибирский корпус в полном составе, 4-й Сибирский корпус в составе трех бригад) под начальством генерала Зарубаева;
2) На направлении Дагушан — Далин — Хайчен, против армии Нодзу, — 2-й Сибирский корпус и бригада 4-го Сибирского корпуса, всего 28 батальонов под начальством генерал-лейтенант Засулича;
3) на направлении Ялу — Фейшулин — Ляоян, против армии Куроки, — 3-й Сибирский, 10-й и 17-й армейские корпуса, всего 80 батальонов под начальством генерала Бильдеринга.
В это время 5-й Сибирский корпус, по распоряжению наместника, высаживался в Мукдене, назначался для [404] охраны тыла и направления Беньсиху — Мукден и в то же время служил резервом для поддержания передовых корпусов.
С отходом наших войск к Хайчену бригада 4-го Сибирского корпуса, действовавшая на направлении Хайчен — Далин — Дагушан, возвратилась в состав корпуса.
С отходом к Ляояну две бригады 10-го и 17-го армейских корпусов, выделенные с 1903 г. из корпусов, были возвращены в их состав.
В боях под Ляояном первые дни мы действовали 1-м, 3-м и 4-м Сибирскими и 10-м армейским корпусами в полном их составе. 2-й Сибирский корпус имел только одну дивизию, а 17-й армейский корпус сосредоточивался на правом берегу р. Тайцзыхе и первые дни до сосредоточения полностью боя не вел.
С переходом наших войск на правый берег Тайцзыхе с целью действий против армии Куроки корпусная организация нескольких корпусов была нарушена. Для обороны обширного Ляоянского укрепленного лагеря, кроме 2-го и 4-го Сибирского корпусов, пришлось оставить еще по бригаде от 3-го Сибирского и 10-го армейского корпусов.
При наступлении в конце сентября мною приняты возможные меры, дабы выдержать корпусную организацию, действительно, 1-й и 3-й Сибирские, 1-й, 10-й и 17-й армейские корпуса действовали в полном составе. 4-й и 6-й Сибирские действовали в составе трех бригад каждый: одна бригада 4-го Сибирского корпуса поступила на усиление 3-го Сибирского корпуса, получившего особо трудную задачу. Одна бригада 6-го Сибирского корпуса, подчиненного мне условно, была оставлена, по распоряжению наместника, для охраны тыла. 2-й Сибирский корпус, состоявший из 5-й стрелковой дивизии, был усилен пятью резервными батальонами.
Только 5-й Сибирский корпус, по уважительным причинам, был разбит на две группы: одна, под начальством командира корпуса, действовала на крайнем правом фланге армии, другая — на крайнем левом фланге под начальством генерала Ренненкампфа. [405]
Из изложенного в главе 9 видно было, что в сентябрьских боях Восточного и Западного отрядов по ходу боя, без всякого вмешательства, части значительно перемешались.
С назначением главнокомандующего я принял все меры, дабы закрепить корпусную организацию и не допускать, по возможности, смешения частей.
61-я резервная дивизия, не входившая в корпусную организацию и предназначенная наместником для усиления Владивостокского района, была мною направлена к армии, включена в состав 5-го Сибирского корпуса вместо 71-й дивизии, которая полностью была собрана на крайнем левом фланге под начальством генерала Ренненкампфа.
Все полки 1-й Сибирской дивизии были направлены в состав 2-го Сибирского корпуса.
Корпуса 1-й Сибирский и 10-й армейский были выделены в полном составе из боевых линий в мой стратегический резерв.
Корпуса 3-й, 4-й и 6-й Сибирские, 1-й и 17-й армейские были расположены в боевых линиях и в резервах в полном составе. Исключения составили 2-й и 5-й Сибирские корпуса, которые действовали каждый в составе трех бригад. Одну бригаду из 5-го Сибирского корпуса пришлось оставить на правом берегу р. Хуньхе для охраны крайнего правого фланга армии. Одна бригада 5-й дивизии, овладевшая Путиловской сопкой, по особому ходатайству начальства 1 -и Маньчжурской армии была оставлена на взятых славными полками этой бригады (19-й и 20-й Восточно-Сибирские стрелковые полки) у японцев позициях, в расположении 1-го армейского корпуса.
С прибытием 8-го и 16-го армейских корпусов, они поступили в мой резерв. Прибывшие три стрелковые бригады образовали сводный стрелковый корпус.
В последних числах декабря 1904 г. я сосредоточил в резерве все три корпуса 2-й армии: 8-й, 10-й и сводный стрелковый, имел в своем стратегическом резерве 1-й Сибирский корпус и дивизию 16-го армейского корпуса [406] (другая еще подвозилась по железной дороге). Всего, вне боевых линий, в резерве было 128 батальонов.
Положение было весьма благоприятное, но оно могло быть еще выгоднее, если бы я настоял на образовании сильных армейских резервов в 1-й и 3-й армиях.
Мое предложение выделить 17-й армейский корпус из боевых линий встретило усиленные ходатайства сохранить принятое в 3-й армии расположение. В 1-й армии можно было настоять на вывод в резерв всего 4-го Сибирского корпуса, поставив на сильной Эрдагоуской позиции, например, бригаду стрелков с Путиловской сопки. С моей стороны было также ошибкой сводить три стрелковые бригады в корпус. Сохранив их отдельными бригадами, можно было избежать в нескольких случаях выделения из корпусов бригад, посылая вместо них отдельные стрелковые бригады. Японцы при меньшем числе против нас батальонов имели батальоны значительно более сильные и сведенные в большее число, чем у нас, самостоятельных войсковых единиц. В японских войсках дивизии в корпуса не сводились, а небольшие японские армии состояли из дивизий и отдельных бригад. На 13—15 японских дивизий и такое же число отдельных бригад наша корпусная организация оказалась не вполне соответственной. Японцы, не нарушая своей организации, могли выводить из боевых линий и передвигать свои дивизии и бригады с большей легкостью, чем мы свои корпуса, а в тех случаях, где действовала отдельная японская бригада, например, на направлении Саймацзы — Анпин, мы, выделяя против нее тоже бригаду, этим уже нарушали корпусную организацию (как то и было в 10-м армейском корпусе).
Из вышеизложенного видно, что до начала операции против Сандепу, хотя по ходу военных действий, а также по причинам, от меня не зависящим, и приходилось нарушать корпусную организацию, но таковая при первой же возможности восстанавливалась. Особенно невыгодное для нас нарушение этой организации имело место во время февральских боев под Мукденом и по причинам, не всегда достаточно уважительным. [407]
После неудачных действий генерала Гриппенберга против Сандепу наше стратегическое положение значительно ухудшилось. Расположенные до этой операции в резерве четыре корпуса войск были введены в боевую линию, и три из этих корпусов значительно перемешаны. Я признал возможным из этих трех корпусов отвести в резерв лишь один 1-й Сибирский. Кроме того, в резерве был расположен 16-й армейский корпус и в состав резерва входили 72-я дивизия, бригада 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии и Царицынский полк 1-го армейского корпуса, итого 82 батальона. Имея такой силы резерв, я надеялся с успехом противиться японцам, если бы по подходе от Порт-Артура войск армии Ноги они перешли в наступление.
К японцам, по нашим расчетам, могло подойти из-под Порт-Артура до 50 батальонов, но существовало предположение, что большая часть сил армии Ноги будет направлена против Владивостока и через залив Посьет к Гирину в обход и в тыл нашего расположения.
Эти предположения заставляли нас быть особо чувствительными за наш тыл и Владивосток. Прежде всего, с освобождением армии Ноги пришлось усилить гарнизон Владивостока, весьма слабый для тех позиций, которые он должен был защищать. Я выделил кадры силой в 6 батальонов из всех трех армий, дабы развернуть их в четыре полка для сформирования в составе гарнизона 10-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии.
Предполагалось, что одновременно с общим переходом в наступление японцы подготовили восстание в нашем тылу местного населения и разрушение железной дороги. Ряд донесений, одно тревожнее другого, приходили от генерала Чичагова о появившихся значительных силах японцев в нашем тылу и об их замыслах не только разрушить железную дорогу, но и овладеть Харбином. В третьем томе моего отчета видно, что силы японцев, находившиеся в тылу, измерялись генералом Чичаговым десятками тысяч. Означенный генерал настойчиво просил значительного усиления охраны дороги и в доказательство [408] необходимости этого усиления доносил о поражении части пограничной стражи, высланной им на разведку к востоку от станции Куанченцзы, доносил об отбитых у нас во время этой разведки орудиях. В позднейших донесениях подтверждалось, что японские партии с сопровождавшими их шайками хунхузов глубоко проникли в тыл, прорвали наши посты между г. Хуананченцзы и г. Бодуне и угрожали этому последнему пункту, имевшему для нас огромное значение как центр хлебных запасов. Кроме того, получались донесения о направлении значительных японских и хунхузских отрядов в Фулярди (против Цицикара) с целью взорвать весьма большой железнодорожный мост через р. Нони и этим прекратить железнодорожное сообщение.
