Наконец, эволюция современного светского сознания в самой России политического, экономического, бытового - ведет в сторону банальной идеи государства-нации, не имеющей никаких миссианских заданий и обязательств перед бывшими братьями.
Словом, в светской логике, принимающей во внимание "реальное соотношение сил" и "реальные тенденции и процессы", ни о какой настоящей интеграции Евразии говорить не приходится. Все законы и принципы "реальной политики" - против этого.
И в то же время нельзя отрицать очевидное: если Западная Европа интегрируется и преимущества интеграции давно доказаны, почему же нам, уже натерпевшимся от последствий дезинтеграции, это запрещено? Если интеграция - это единственное условие восстановления реальной силы, то почему же нам, уже уставшим от бесцеремонности чужой силы, нагло злоупотребляющей нашей незащищенностью, запрещено такую силу иметь?
Итак, с одной стороны, интеграция невозможна, с другой - без нее нельзя выжить в этом новом мире. Такого рода антиномии в принципе не разрешимы для сугубо светского сознания, не способного трансцендировать в потаенную сверхреальность и из нее черпать новую энергию. К тому же светский тип сознания, располагающийся на просматриваемой и аналитически рассчитываемой земной плоскости, заранее учитывает свою реальную конъюнктуру и мыслит "применительно к возможностям", а иногда и "применительно к подлости" (Салтыков-Щедрин).
Механизмы психологической защиты данного типа сознание таковы, что оно и себе не смеет признаться в возможностях другого измерения, если прорыв в это измерение грозит ему отлучением и остракизмом. Вот почему реинтеграционные импульсы могут пробиваться из какого-то таинственного подполья, в котором скрыты возможности внеинституционального воздействия на умы и сердца людей.
НЕРАЗГАДАННАЯ ТАЙНА
ГЛОБАЛЬНОГО МИРА
Сегодня мы имеем может быть беспрецедентную в истории разорванность полюсов крикливого меньшинства, представленного интеллектуальной, политической, экономической элитой, и молчаливого меньшинства, которое находится в подлинно исихастической ситуации: оно чувствует сердцем то, о чем оно само не может думать, ибо уже сам мыслительный процесс, его процедуры и термины, заданы господскими правилами игры. Вопреки Декарту, здесь получается: "пока я мыслю, я не существую" - таким, каков есть по своей сути, я существую лишь по велениям своего христианского сердца, вопреки опасливому и прагматическому разуму.
Но это означает, что подлинная энергетика души ушла не только из привычных форм мышления, она ушла и из общественных практик, подчиняющихся требованиям земной конъюнктуры. Вся христианская душа, с ее мольбами и страстями, с ее верой и чаяниями, уходит в подполье, ибо в обществе, организованном по существующим "законам", ей нет места, нет прибежища. Можно ли предполагать, что эта потаенная энергия так навсегда и останется в плену, в подполье, а сцену, где развертываются реальные общественные практики безраздельно станут занимать циничные игроки, махинаторы и манипуляторы?
Если мы допустим это, нам предстоит допустить и то, что в мире навсегда исчезнут не только мораль, но и литература, искусство, сфера подлинных чувств. В этом случае в мире утвердился бы такой человеческий тип, который в перспективе в самом деле подлежит замене компьютерной машиной, ибо там, где погасли импульсы христианской энергетийности, машина бесспорно "лучше". совершеннее человека.
Впрочем, не нужно ждать столь отдаленной научно-технической перспективы. Достаточно сполна учесть более близкую, социально-политическую. И тогда обнаружится, что весьма значительная часть тех, кто уже определил свою причастность к кругу господ мира сего, вскорости тоже подвергнутся социал-дарвинистской выбраковке. Ибо нет консолидированной общности хозяев мира, а есть некие сужающие концентрированные круги.
И настоящая тайна глобального мира состоит в том, что эти круги господства сужаются. Еще недавно правящим "демократам" и "приватизаторам" казалось, что они являются неким "внутренним Западом" и в этом качестве уже вошли в круг посвященных и привилегированных. Прошло совсем немного времени и вот уже некоторые из них объявлены на Западе в розыск.
Это не случайность, не досадное недоразумение. Таковы законы сжимающихся концентрических кругов: они ведут в такое пространство, в котором многие, уже возомнившие себя сверхчеловеками, будут обречены. Судьба Павла Бородина, оказавшегося вместо Овального кабинета в Белом доме презренным тюремным узником, симптоматична. Не так уже невероятно, что многие компрадоры, посидевшие в западных тюрьмах, станут, в случае своего счастливого возвращения, весьма запальчивыми патриотами.
Мне уже приходилось писать о том, что красные комиссары-интернационалисты, третировавшие Россию и русский патриотизм в ожидании мировой пролетарской революции, лидерами которой они рассчитывали стать, затем, когда Запад обманул их революционные ожидания и объявил находящимися в розыске террористами-подпольщиками, превратились в проповедников советского патриотизма и защитников "социалистического отечества".
Сегодня единый мировой "европейский дом" так же не состоялся для российских либералов, как некогда не состоялась европейская "мировая революция" для красных комиссаров. Поэтому соответствующие инверсии и метаморфозы вполне возможны. Но все-таки не в них суть.
МЕТАМОРФОЗЫ СВЕТСКОГО
И РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ
Нам сегодня интересно не столько то, почему Россия в лице Советского Союза возродилась как сверхдержава, сколько то, почему она снова погибла, лишенная подлинной церкви. Поэтому не метаморфозы конъюнктурного светского сознания нам следует сегодня исследовать, а законы того сознания, которое в принципе не конъюнктурно, ибо живет импульсами не земного, а трансцендентного.
В ответ на это некоторые, пожалуй скажут, что автор этих строк какой-то странный архаист, в лучшем случае - консервативный романтик, надеющийся на возрождение того типа сознания, которое безвозвратно ушло в прошлое. Не правильнее было бы ожидать появления какой-то новой светской идеологии, в чем-то наследующей социалистическую и призванной скорректировать нынешние тенденции экономического тоталитаризма, не признающего никаких социально-политических сдержек и противовесов? В ответ на это надо четко определиться относительно двух обстоятельств.
Первое состоит в том, что монополия на создание и распространение мировых идеологий принадлежит Западу. Идеологии - продукт светского сознания, ориентированный не на потустороннее воздаяние, а на реальное достижение. Светское сознание со времен переворота XV-XVI веков, создавшего посттрадиционный мир модерна, и вчера и сегодня видит в Западе референтную группу, которая задает тон в мире и с которой мир так или иначе стремится равняться.
В данном случае речь не идет о законах империалистического господства и насилия; речь идет о законах светской культуры, которая неизменно берет себе в пример тех, кто олицетворяет продвижение, успех и эффективность. Даже коммунистическая идеология, оказавшаяся ближе других древнему религиозно-эсхатологическому максимализму, подчиняется законам успеха и ориентируется на эффективность. Коммунисты в России оказались эффективнее других партий, в том числе и буржуазных, в политическом отношении; они затем рассчитывали доказать, в соревновании с Западом, и свою экономическую эффективность.
Но эффективность и успех - категории западной культуры, и в рамках того, что определено и очерчено ими, Запад всегда будет сохранять монополию. Идеологии - это тип сознания, ориентированного на прогресс, а прогресс - это западный способ существования, который сохраняется лишь постольку, поскольку в мире существует Запад.
В то же время - и здесь мы видим один из парадоксов современности Запад более не в состоянии порождать новые идеологии. В целиком нормализованном обществе, где исчезло политическое или моральное подполье, темперамент еретиков, тираноборцев, правдоискателей, новые идеологии невозможны - общественная температура слишком остыла, чтобы рождать подобного рода плазму. К тому же внутренняя консолидированность Запада необычайно возросла в ходе холодной войны и в особенности после ее победы, когда Запад осознал себя новой господствующей расой, противостоящей незападному большинству человечества. Поэтому если он и способен формировать какие-то новые идейно-политические движения, они никогда уже не смогут получить статуса мировых - подобно тому как иудаистская установка "избранного народа" помешала иудаизму стать мировой религией.
Что касается современной светской интеллигенции стран не-Запада, то она по определению является эпигоном западной мысли; самое большее, на что она способна,- переносить западную идейную моду на почву других культур. Но ситуация не-западного большинства, не принадлежащего к золотому миллиарду, такова, что к ней прилагать плоско-благополучные штампы "демократии и правового государства", а также рассчитывать посредством рецептов западной политической технологии решить проблемы колоссального масштаба и мощности, значит, предаваться злонамеренному благодушию. (Оно касается тех случаев, когда свидетель трагедии, для оправдания своего невмешательства, объявляет, что трагедии он не заметил, приняв ее за что-то другое).
