На северном участке дагестанского фронта обстановка складывалась также весьма напряженно. В качестве первостепенной задачи командованию 14-й стрелковой дивизии предстояло овладеть Гимрами. Этот аул, расположенный на дне огромной котловины, окруженный со всех сторон крутыми скалистыми высотами, самой природой был превращен в крепость. Попасть в нее можно было с востока по единственной узкой тропе шириной 2–3 метра. Исторический опыт штурма Гимр русскими войсками в 1832 и 1834 годах свидетельствовал о сложности задачи и неизбежности больших потерь.
Изучив обстановку и проанализировав предыдущий опыт, командир дивизии отказался от штурма аула войсками, решив склонить мятежников к капитуляции огнем артиллерии. С этой целью была создана артиллерийская группа из восьми пушек и четырех гаубиц, которая с 25 декабря начала методический обстрел Гимр бомбами, гранатами, шрапнелью и химическими снарядами. Он продолжался почти два месяца. За это время по аулу были выпущены 1333 снаряда, которые стали причиной больших разрушений и человеческих жертв. 17 февраля, не выдержав напряжения, защитники Гимр капитулировали. Советские войска заняли аул без потерь в личном составе.
24 февраля части 14-й стрелковой дивизии начали наступление вдоль южного берега Андийского Койсу. 15 марта их передовые подразделения в районе Ботлиха соединились с войсками Чеченской группы, наступавших со стороны Ведено. Обстановка в междуречье Андийского Койсу и Аварского Койсу была нормализована. Советские войска занимали все крепости, многие большие аулы и ключевые районы местности. Все передвижения горцев осуществлялись с разрешения и под контролем советского командования.
Остатки отрядов мятежников общей численностью до тысячи человек при четырех пулеметах ушли в труднодоступные районы вверх по течению Аварского Койсу. Туда же собрались все главные их вожди. Попытки советского командования ликвидировать противника, предпринятые частью сил 32-й дивизии в конце марта, результатов не дали.
Для ускоренного решения этой задачи командующий 11-й армией приказал нанести встречный удар со стороны Телави через Главный Кавказский хребет двумя полками 18-й конной дивизии. Марш кавалеристов, совершавшийся в крайне сложных условиях, прошел успешно. К середине мая мятежники были окружены с двух сторон и отрезаны от своих баз, находившихся в окрестных аулах. После непродолжительного сопротивления они рассеялись по горам.
Советские войска приступили к закреплению своих позиций в занятых районах и к разоружению местного. Последнее оказалось крайне трудным делом. Культ оружия среди горцев был настолько велик, что уже сама мысль лишиться его нередко приводила к мятежу. Приходилось действовать осторожно, изымая оружие поэтапно. Вначале было предложено сдать «излишки», оставив по одному стволу на каждого представителя мужского населения, от младенца до древнего старика. При этом была произведена регистрация оружия, позволившая определить приблизительно его количество. После этого право на ношение оружия было оставлено только за мужчинами в возрасте от 20 до 60 лет, а боезапас ограничен до 50 зарядов на ствол. При малейших нарушениях установленного порядка оружие и боеприпасы изымались не только у провинившегося, но и других жителей аула. Данные меры позволили в течение месяца изъять у горцев около трех тысяч единиц огнестрельного оружия и большое количество патронов.
Оставленные советскими войсками ранее занятых в ходе боев районов в связи с переходом на мирное положение требовало всесторонней тщательной подготовки. Издавна существовавшее среди горцев убеждение, что власть пришельцев на местах существует лишь до тех пор, пока там находятся их войска и теряет всякую силу с их уходом, могло быстро свести на нет с таким трудом достигнутые победы. Во избежание этого уход войск всячески демонстрировался как акт доброй воли победителей. В приказе РВС дагестанской группы, в частности, говорилось следующее: «Дабы не дать почвы для новой провокации при оставлении нами занятых аулов в Нагорной Чечне и Дагестане, якобы под давлением каких-либо для нас невыгодных и угрожающих обстоятельств, немедленно энергично подготовить население к предстоящему добровольному уходу войск. Население должно быть убеждено, что мы не желаем обременять аулы различными повинностями, как то подворной, квартирной и прочими.
Уход частей тщательно обставлять торжественными митингами и демонстрациями, приветствиями населению, массовыми собраниями, разъяснениями целей и задач Красной Армии».
Последний очаг восстания в Дагестане был ликвидирован лишь после десяти месяцев упорной борьбы, потребовавшей с обеих сторон больших человеческих жертв. Потери советских войск убитыми и искалеченными по самым приблизительным подсчетам превысили 5 тысяч человек. Урон среди горцев был несколько меньшим, что объяснялось тактикой партизанской войны, хорошим знанием местности и связями с населением.
Судьбы главарей восстания сложились по-разному. Нужмудин Гоцинский скрылся в горах и еще продолжительное время вел борьбу с советской властью путем разбойных нападений. Полковник Джафаров также вначале скрывался в горах, но затем, устав от борьбы, явился с повинной к представителям советской власти в Темир-Хан-Шуру. Дальнейшая его судьба неизвестна. Полковник Кайтмас Алиханов с тремя сыновьями оказался в плену, где все были расстреляны. Поручик Гасан Абакаров также был пленен, но во время конвоирования бросился с моста в Аварское Койсу и погиб. Саид-бей бежал обратно в Турцию, где его с нетерпением дожидался отец, уже не раз пожалевший о том, что решился послать сына на Кавказ.
— Как я мог забыть завет отца не воевать с Россией? — сокрушался он, обнимая сына.
Мухаммед-Камиль прожил долгую жизнь. Он дослужился в турецкой армии до генеральского чина, был награжден несколькими орденами. В годы Второй мировой войны сын Шамиля ратовал за нейтралитет Турции, которую стремились втянуть в войну против СССР. Он умер в возрасте 88 лет и похоронен в Стамбуле. До последних дней этой человек, ни разу в жизни не бывавший на Северном Кавказе, носил одежду ее жителя. Ежегодно он посещал могилу своего великого отца, гордясь его заслугами.
Глава 12. В семье советских народов
Советская власть на Кавказе была установлена достаточно быстро после того как горцы убедились, что на большую помощь извне им рассчитывать не приходится. 20 января 1921 года на территории Терской и части Кубанской областей декретом ВЦИК РСФСР была создана Горская Автономная Советская Социалистическая Республика. В ее состав вошли округа: Чеченский, Ингушский (Назрановский), Северо-Осетинский (Владикавказский), Кабардинский, Карачаевский и Сунженский с казачьим населением. Этим же декретом на территории Дагестанской области была образована Дагестанская Автономная Советская Социалистическая Республика. В 1922 году из состава Горской автономной республики выделились Кабардино-Балкарская автономная область, Чеченский и Карачаевский национальные округа. 7 июня 1924 года Горская автономная область была упразднена, а на ее территории созданы Северо-Осетинская и Ингушская автономные области.
Создавая республики, большевистское правительство придерживалось принципа «одна нация — одно государство», что противоречило не только мировому опыту, но и этнополитической ситуации, особенно в Кавказском регионе. Границы образовавшихся республик часто игнорировали этнический состав населения, ущемляли права отдельных народов, особенно русских казаков. Нередко казачьи земли без согласования с их населением включались в состав различных автономий. Так, в 1921 году в процессе формирования Горской республики к ней присоединили 17 казачьих станиц и хуторов, в которых проживало более 65 тысяч русских. Горцы сразу же почувствовали себя хозяевами положения и начали притеснять русских, отбирать у них земли.
В то же время нужно признать, что в советский период выступления горцев были во многом обусловлены внутренней политикой большевистского правительства, которое вело борьбу не с отдельными противниками, а с целыми классами и народами. Так, уже на завершающем этапе Гражданской войны большевики, желая отомстить казачеству за его участие в «белом» движении, приняло решение о включении в Горскую республику 17 станиц с проживавшим в них 65-тысячным казачьим и русским крестьянским населением. Хорошо зная отношение кавказцев к русским, московские власти не сомневались в исходе этой акции. На поверку их расчеты оказались верными. Свидетельством тому может служить письмо, чудом сохранившееся в специальном фонде Государственного архива. Вот только отдельные выдержки из этого документа:
