С начала войны морская стратегия Британии руководствовалась главным образом тем соображением, что принципиальнее обеспечить господство на море, чем разгромить германский флот. Это господство на море стояло на первом плане. На этом были основаны все боевые усилия Британии и ее союзников, ибо от этого зависело само существование страны. Черчилль увековечил тогдашнюю обстановку яркой фразой: «Джеллико — единственный человек, который может проиграть войну в один вечер». Поэтому стремление разбить германский флот всегда отодвигалось на второй план. Если бы это удалось, то значительно ускорило бы победу союзников и могло даже явиться вестником поражения центральных держав. Коллапс России и почти удавшееся германским подводным лодкам сведение Англии к полуголодному существованию можно расценить как признаки неспособности британского флота раздавить германский. Но если бы, пытаясь разбить германский флот, британский потерял свое стратегическое превосходство, поражение оказалось бы неминуемым.
Целью германской морской стратегии с августа 1914 года являлось стремление избежать риска решающего столкновения, пока британский флот не будет ослаблен настолько, что шансы на успех из маловероятных станут обнадеживающими. Мины и подводные лодки были теми средствами, которыми германцы надеялись ослабить британский флот.
Боязнь подводного оружия и опасение, что случайно или преднамеренно оно изменит соотношение сил на море не в пользу британского флота, внесло в осторожную стратегию последнего еще большую осмотрительность. В письме от 14 октября 1914 года Джеллико с пророческим предвидением писал Адмиралтейству, что если дело дойдет до боя, он всякое уклонение германского флота будет принимать за попытку заманить его в западню, где его будут поджидать расставленные мины и подводные лодки врага. Он писал, что не хочет попасться на такую хитрость и быстро продвинется к одному из флангов. Другими словами, Джеллико собирался отступить, чтобы не быть захваченным врасплох. Таким образом он не только выбьет из рук противника его лучшее оружие, но, возможно, выведет его этим из равновесия. Расчет этот является одним из указаний того, как тщательно Джеллико продумал свою тактику действий.
Доминирующие замыслы как германской, так и британской стратегии верно учитывали объективные условия и реальные возможности. Но обстановка в мае 1916 года, после почти двух лет войны, была такой, что британский флот все еще ждал благоприятного случая, чтобы дать сражение — германский же флот был дальше, чем в начале войны, от осуществления даже своей предварительной задачи: ослабить британцев до начала решающего боя.
Несмотря на потери, вызванные минами и подводными лодками, британский флот улучшил соотношение сил, которое имелось в начале войны. В возможном столкновении он мог выставить 37 «капитальных» судов (линейных кораблей и линейных крейсеров) дредноутного типа против 23 германских. Что касается орудий, то разница здесь была еще больше: 168 орудий калибра 13,5-15 дюймов и 104 орудия калибра в 12 дюймов могли быть выставлены против 176 германских орудий только 12-дюймового калибра.
Правда, германский флот включал еще 6 броненосцев додредноутного типа — но в составе действующего флота суда эти вряд ли могли сослужить какую-либо пользу. Скорее они стали бы просто мишенями для более тяжелых орудий британцев. Более того, своим присутствием они существенно уменьшали скорость хода и так уже менее быстроходного германского флота.
Британцы обладали также значительным превосходством в крейсерах и эскадренных миноносцах: 8 броненосных и 26 легких крейсеров против 11 легких крейсеров, 80 миноносцев — против 63.
Другое преимущество, которое было достигнуто за годы войны, касалось информационной области. Дело в том, что британцы не только имели более полное представление о способностях и возможностях оружия противника, но и получили его сигнальный код. В августе 1914 года германский легкий крейсер «Магдебург» погиб в Балтийском море. Русские нашли в руках утонувшего германского унтер-офицера судорожно зажатые книги шифра и сигнального кода германского флота и разделенную на квадраты карту Северного моря. Эти документы были посланы в Лондон; после этого, перехватывая шифрованные радиосообщения противника, британская разведка могла заранее получать сведения о многих передвижениях противника.
Хотя подозрительность заставила противника внести различные изменения в коды и карты, все же его попытки положить конец утечке информации были сорваны развитием радио как средства получать информацию о расположении и направлении движения вражеских судов. Именно это и привело к единственному морскому сражению Мировой войны — Ютландскому бою.
В январе 1916 года был назначен новый командующий германским Флотом Открытого моря. Это был адмирал Шеер — кандидат, предложенный адмиралом фон Тирпицем, сторонник более агрессивной боевой политики. Гнет британской блокады и ослабление под давлением президента Вильсона германской подводной кампании явились стимулом к более решительным действиям. А слух о разделении британского флота для защиты побережья от вражеских рейдов послужил толчком к проявлению активности прямо сейчас.
К середине мая у Шеера окончательно выкристаллизовался его план. Было решено совершить рейд крейсеров к Сандерленду, чтобы выманить часть британского флота для парирования этого удара. В засаде должны были развернуться германские подводные лодки, а Флот Открытого моря расположиться сразу за ними — готовый с налету броситься на эту часть британского флота. Подводные лодки были заблаговременно отправлены в море, но плохая погода помешала разведке германской авиации. А без этой предосторожности Шеер не хотел делать решающего шага.
Подводные лодки истощили свой запас топлива и должны были вернуться. 30 мая Шеер решил отказаться от своего плана использовать свои подводные лодки для иной задачи. Заключалась она в посылке разведывательной группы линейных и легких крейсеров под началом адмирала Хиппера для демонстрации у норвежских берегов. За этой группой должен был следовать вне поля зрения и сам Шеер. Он рассчитывал, что угроза британскому блокадному патрулю из крейсеров и других легких сил завесы сможет привлечь сюда часть британского флота, и таким образом германцам представится случай его уничтожить.
Хиппер вышел на север на рассвете 31 мая. В 50 милях за ним следовал Шеер. Уже в предшествующий вечер о выходе германского флота — хотя и не о его намерениях — стало известно британскому Адмиралтейству, а потому Гранд-флит получил приказ приготовиться к походу. Джеллико с большей частью Гранд-флита вышел в море в 10:30 вечера, двинувшись на восток — к сборному пункту, расположенному примерно в 50 милях от норвежского побережья. По пути к нему присоединилась эскадра Джеррама из Инвергордона. Битти со своими линейными крейсерами и дредноутами, усиленными четырьмя новейшими линейными кораблями типа «Куин Элизабет», также вышел из Росайта (близ Эдинбурга), получив приказ Джеллико к 2 часам утра 31 мая достигнуть точки в 69 милях юго-юго-восточнее главного пункта сбора.
Отсюда, если бы не удалось обнаружить противника, Джеллико должен был двинуться на юг, направляясь к Гельголандской бухте, а Битти был отдан приказ идти на соединение с Джеллико и следовать за ним, не теряя его из виду.
Битти достиг указанной ему точки в назначенный час и поворачивал на соединение с главными силами, когда «Галатея», один из его легких крейсеров завесы, заметил торговый пароход. Вместо того, чтобы повернуть вместе с остальными, крейсер продолжал двигаться на восток-юго-восток, чтобы задержать и обыскать это судно. Это оказалась первая из многочисленных шуток судьбы. Дело в том, что германский легкий крейсер «Эльбинг», прикрывавший левый фланг Хиппера, также заметил пароход и решил познакомиться с ним поближе. Через несколько мгновений оба ничего не подозревавших врага обнаружили друг друга и уведомили об этом своих высших начальников.
Таким образом, иностранный торговый пароход не только привел к Ютландскому бою, но и, вероятно, стоил британцам решающей победы. Если бы не было этой случайной встречи, оба флота, скорее всего, встретились бы значительно севернее — когда германцы были бы дальше от укрытия и ближе к пасти Джеллико.
Теперь дорога была каждая минута. Существуют противоречивые мнения относительно того, как их следовало использовать — но большая часть критики, даже высказываемой профессиональными моряками, не учитывает всей неопределенности условий, создавшихся в Северном море в полдень 31 мая 1916 года.
В 2:20 дня «Галатея» сообщила:
«Противник в поле зрения: два крейсера, по всей вероятности вражеские, двигаются с юго-востока, курс неизвестен».
