Согласно донесению начальника обороны района Гжатск генерал-майора Щербакова (штаб в Столбово) противник, по состоянию на 8.00 9.10, превосходящими силами пехоты с танками с утра вел наступление с юга на Гжатск. Подчиненные ему части, недостаточно обеспеченные боеприпасами, с упорными боями отходили на юго-восточную окраину г. Гжатск. В боях сбито 3 немецких самолета, взято в плен 2 человека, подбито 3 танка противника. По немецким данным, Гжатск был захвачен 9 октября передовым отрядом дивизии СС «Рейх» в составе 10 танков с пехотной ротой почти без боя.
Работником политуправления Западного фронта и командирами из Гжатского гарнизона были задержаны 4 орудия 744-й сп (видимо, 149-й сд) и машина со снарядами, которые были направлены им в район огневых позиций. Но по пути туда начальник артиллерии 43-й армии генерал-майор перехватил их и направил в тыл, сказав: «Пусть Западный фронт ищет свою артиллерию, а артиллерию 43-й армии не трогает». Работник политуправления фронта пытался еще раз переубедить генерала, но тот грубо оборвал его и заявил: «Идите, проводите занятия с красноармейцами<…>. И вообще, если бы таких уполномоченных больше расстреливали, толку было бы больше»[248].
В 12.45 9.10 Конев повторно потребовал:
«Лукину, Ершакову, Вишневскому.
Необходимо Вам понять, что каждый час промедления выходом армий грозит катастрофой, потерей Ваших армий. Выход Ваш нужен для защиты Москвы. На Вас лежит огромная ответственность.
Приказываем: развить темпы по выходу не менее 70 км в сутки, идти день и ночь. Ведите разведку, устанавливайте слабые места»[249].
В этот же день, 9.10.1941 г., Военный совет Западного фронта, докладывая в 15.50 в Ставку о мерах, предпринимаемых для прикрытия направления Гжатск, Можайск, на вопрос Сталина о Лукине ответил, что они «внесли предложения по выходу 19 А». А что еще они могли сделать, кроме как вносить предложения и отдавать запоздалые распоряжения отходить с темпом 70 км в сутки? Для этого надо было сначала прорвать плотное кольцо окружения. Попытка оказать помощь окруженным войскам путем нанесения удара извне силами 16-й армии не состоялась, а других сил в это время в районе Вязьмы в распоряжении Западного фронта не было.
Возможно, командующий 31-й армией получал распоряжения по оказанию помощи окруженным, но ее войска были скованы боем с противником, наступающим и с запада, и с юга. Хотя есть сведения, что какие-то разрозненные попытки предпринимались. Севернее Вязьмы остатки 248-й стрелковой дивизии на 8 октября занимали оборону у Копориха на р. Вазуза, прикрывая Новодугино. По некоторым данным, дивизия пыталась помочь 19-й армии ударом извне кольца. Но немцы были готовы к такому развитию обстановки, и атака была отбита. В 9.10 10 октября противник мотоколонной силой до полка овладел ст. Новодугинская. В этот район были направлены два батальона 909-го сп 247-й стрелковой дивизии с тремя орудиями полковой артиллерии и четырьмя 45-мм орудиями с задачей овладеть Новодугинская и не допустить распространения мелких групп противника Сычевка, Гжатск[250]. Ну что можно было сделать этими ограниченными силами? 247-я сд при отходе на восток сама попала в окружение. По решению командира дивизии тяжелое вооружение и матчасть были выведены из строя, личный состав, разбившись на небольшие группы, стал пробиваться к своим. Одна из групп численностью 681 человек вышла из окружения почему-то под командой генерала К.А. Коваленко. Видимо, командир дивизии К. Сверчевский вышел с другой группой.
Конев в своей статье утверждает:
«Принимая решение на выход из окружения, мы ставили задачу ударными группировками армий прорвать фронт противника в направлении Гжатска, севернее и южнее шоссе Вязьма — Москва, не соединяя армий в одну группировку, и не назначили сплошного участка прорыва. Нашей целью было не позволить. врагу сужать кольцо окружения и, имея обширную территорию, маневрировать силами, сдерживать активной борьбой превосходящие силы противника» [43]. Далее Иван Степанович отмечает, что борьба в окружении — сложная форма боя, и выражает сожаление о том, что войска не готовились к этому виду боевых действий перед войной! То же самое он говорил и про отход — комиссии ГКО. К сожалению, ясного представления о силах и характере обороны противника, перекрывшего кратчайший путь на Гжатск, ни у Лукина, ни у Конева, ни в Генштабе не было. На направлении, указанном Коневым для прорыва из окружения, немцы построили наиболее плотную оборону. На схемах 19 и 20 показана группировка противника севернее Вязьмы.
Кроме всего прочего, надо учитывать, что в связи с прорывом противника в оперативную глубину условия для действий нашей авиации чрезвычайно ухудшились. Противник придавал большое значение захвату аэродромов нашей авиации.
Началось массовое перебазирование авиачастей с передовых аэродромов, причем не всегда организованное. Так, при взлете с аэродрома Климово два бомбардировщика СБ, в которых, кроме летчиков, находились механики и инженеры, столкнулись в воздухе на высоте около ста метров. При внезапном выходе даже небольших сил противника к аэродромам эвакуировать боевые самолеты, имевшие незначительные повреждения, не успевали, и их приходилось уничтожать. Иногда летчики, возвращавшиеся с боевого задания, не могли приземлиться на своих аэродромах, уже захваченных немцами. Так, при посадке на аэродром Мигалово заместитель командира 180-го иап капитан И.М. Хлусович вовремя заметил немцев. Он успел завести мотор и взлетел буквально перед носом опешивших гитлеровцев. Но командир полка капитан А.П. Сергеев был схвачен ими и зверски убит. Кроме того, аэродромы, куда перелетали самолеты, не всегда были готовы для их приема, не имели запасов бомб и ГСМ [35].
Все это привело к тому, что количество боевых самолетов на московском направлении значительно уменьшилось. К 10 октября в составе ВВС Западного фронта осталось менее 200 самолетов, а на Резервном фронте — всего 28 боеспособных машин. Соответственно снизилось и число самолето-вылетов на поддержку наземных войск. «В течение 9 октября ВВС Западного фронта произвели всего 39 самолето-вылетов, из них: 20 — в целях разведки, 11 — на прикрытие своих войск в районе Гжатска, 6 — на бомбометание по танкам противника южнее Гжатск (из них 3 вернулись, не выполнив задания из-за плохой погоды), 2 самолета были использованы на доставку вымпелов 19-й и 20-й армиям. При этом не вернулись на свои аэродромы 5 самолетов И-16 (из них 3 — с разведки, 2 — с задания на доставку вымпелов)»[251].
Впрочем, активность частей 2-го воздушного флота врага также снизилась. Если 6 октября немецкая авиация провела 1030 самолето-вылетов, 8-го — 559, то 9 октября только — 269. Причина, несомненно, заключалась в значительных потерях в самолетах. Но гитлеровцы предпочли объяснять это наступлением осенней непогоды. Мол, начиная с 6 октября на южном участке группы войск, а с 7 и 8 октября и на остальных ее участках пошли осенние дожди, а затем и снег. Поэтому, начиная с 8 октября были существенно ограничены действия поддерживающей авиации, так как опасность обледенения, плохая видимость и снежная метель, с одной стороны, и плохое состояние взлетно-посадочных полос — с другой, не позволяли поддерживать на прежнем уровне авиационное обеспечение операции.
Ставка приняла меры по наращиванию сил авиации за счет перебазирования частей из глубокого тыла страны, с других театров военных действий. Авиации Западного фронта, подчиненной теперь напрямую командованию ВВС Красной Армии, дополнительно выделяются четыре новых авиаполка: один штурмовой, два полка истребителей МиГ-2 с РС-ами и один полк Пе-2. Организуются массированные удары по колоннам противника, наступающим в полосе фронта. Примечательно, что большинство боевых вылетов в октябре 41-го советские штурмовики выполнили в крайне неблагоприятных погодных условиях. Требование поднимать самолеты независимо от погодных условий было характерным для всех приказов этого периода. Бои в воздухе в этот период отличались исключительным упорством. Достаточно эффективными оказались и налеты дальних бомбардировщиков на аэродромы Смоленского аэроузла.
Результаты прямого попадания РС-82 в надмоторную часть немецкого танка T-III
К сожалению, пилотам вновь прибывших частей не давали времени на ознакомление с районом боевых действий. К тому же они не имели боевого опыта и поэтому несли большие потери. Особенно при налетах на неразведанные цели и при повторных вылетах, поскольку летчики не меняли курс, скорость и высоту, чем облегчали работу зенитчиков врага. Опыт давался большой кровью. В ходе боев вырабатывалась тактика действий комбинированных групп, когда часть истребителей атаковала зенитные средства, а штурмовики под прикрытием остальных наносили удары по намеченным целям. 9 октября звено Ил-2 (ведущий л-т Г.М. Мошинец) 74-го шап 6-й РАГ нанесло чувствительные потери немецкой моторизованной колонне на дороге Орел — Мценск, выведя из строя около 15 бронемашин и 3 бензоцистерны. 12 октября экипажи 243-го шап 77-й сад в сложных метеоусловиях (облачность 10 баллов, дымка, туман, видимость 100–400 м) выполнили 18 самолето-вылетов на уничтожение мотомехвойск и переправы противника через р. Угра в районе Товарково и Плетнево и на дорогах на Синявино, Боровок. В результате атак сожжено 10 автомашин с грузами и выведено из строя до 25 бронемашин. В воздушном бою ст. политрук Дяченко сбил один Bf 109. Из боевого задания не вернулось 3 Ил-2. [35]
