Патриарх Иов разослал по всем епархиям приказ целовать крест царице. В пространном тексте присяги содержалась клятва верности православной вере, патриарху Иову, царице Ирине, а также «царскому правителю» Борису Годунову и его детям.
Царь Федор, согласно характеристике из «Временника» дьяка Ивана Тимофеева, был «естеством кроток и мног в милостех ко всем, и непорочен… паче же всего любя благочестие и благолепие церковное». Иными словами, он был очень прост и бесхитростен, а главное, совершенно не склонен к занятиям государственными делами.
Впрочем, современники (как соотечественники, так и иностранцы) давали ему более жесткую характеристику, чем дьяк в своем сочинении. Шведский король Юхан III в 1587 году отметил: «Русские на своем языке называют его «dyrак».
Понятно, что при подобном раскладе реальная власть должна была перейти в руки тех, кто окружал царя. И действительно, буквально с первых дней царствования Федора Ивановича высшая власть сосредоточилась в руках боярина Бориса Годунова (ок. 1552–1605), родного брата Ирины, ставшей женой Федора в 1585 году. Вот что писал по этому поводу Нечволодов:
«Потомок крещеного татарского мурзы Чета, приехавшего в Москву при Иване Калите, Борис Годунов уже в молодых годах был близким человеком к Грозному, состоя при царском саадаке и быстро вошел в его полную доверенность, чему способствовала женитьба Годунова на дочери Малюты Скуратова, а затем и брак его сестры Ирины с Федором Ивановичем.
Личные качества Бориса, как нельзя более, соответствовали тем благоприятным обстоятельствам, в которых он очутился. По общим отзывам современников, даже и его злейших врагов, Борис, оставаясь неграмотным до конца своей жизни отличался, тем не менее, большими дарованиями:
«Он цвел благолепием, видом и умом всех людей превзошел, муж чудный и сладкоречивый, много устроил он в государстве достохвальных вещей; ненавидел мздоимство, старался искоренить разбои, воровство, корчемство; был милостив и нищелюбив, но в военном деле был неискусен. Цвел он как финик листвием добродетели, и если бы терн завистной злобы не помрачал его добродетели, то мог бы царям древним уподобиться».
В последних словах заключается вся разгадка души Бориса. Основной ее чертой было ненасытное честолюбие, готовое, как увидим, для своего удовлетворения идти на самые страшные преступления…
При таких свойствах души и имея поддержку в безгранично преданной сестре, умной царице Ирине, всецело овладевшей чувствами и помыслами царя Федора, Борис Годунов мог рассчитывать достигнуть всего…
Захват Борисом власти не обошелся, разумеется, без борьбы, недолгая служба в опричнине выучила Годунова не стесняться в средствах при ее ведении. Приближенные люди при царе Федоре разделились… на две партии: во главе одной был Борис Годунов, сблизившийся с братьями Щелкаловыми, верно оценившими, что сила на его стороне… к другой партии принадлежали князь Иван Федорович Мстиславский, князь Воротынский, Головины Колычевы, а также и князья Шуйские, очень любимые всем московским населением — купцами, горожанами и чернью.
Мстиславский, после долгих отказов, согласился извести Годунова отравой у себя на пиру; но это было вовремя открыто; его схватили и насильно постригли в Кирило-Белозерский монастырь, где он и умер. Воротынские же, Головины, Колычевы и многие другие были заточены по разным городам или отправлены в ссылку… Шуйских Борис пока не тронул, опасаясь очевидно большой любви к ним со стороны московских жителей…
По рассказу летописца, Борис, злобясь на Шуйских, научил их дворовых людей — Федора Старкова с товарищами, обвинить своих господ в «измене». Шуйские были схвачены вместе со своими друзьями — князьями Татевыми, Урусовыми, Колычевыми, Быкасовыми и другими. Началось следствие, сопровождавшееся страшными пытками и великим кровопролитием, ничего однако не обнаружившее…
После следствия доблестный князь Иван Петрович Шуйский был отправлен на Белое озеро и там, по свидетельству летописца, удавлен. Другой Шуйский — князь Андрей Иванович, по тому же свидетельству, был удавлен в Каргополе. Сторонники Шуйских были разосланы по разным городам и тюрьмам, а семи московским гостям (купцам) были отрублены головы».
Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 290–292
В течение трех лет Годунов устранил всех опасных для него людей, в том числе Московского митрополита Дионисия и Крутицкого архиепископа Варлаама (их сослали в новгородские монастыри). Он даже выманил в 1585 году обманным путем из Риги жившую там с малолетней дочерью Евдокией княгиню Марию Владимировну Старицкую, вдову бывшего ливонского короля Магнуса, а затем приказал насильно постричь ее в монахини и заточить в монастырь (она умерла в 1614 году). В 1589 году несчастная женщина потеряла, при невыясненных обстоятельствах, свою девочку. Таким образом, и эта потенциальная соперница (троюродная сестра Федора) была устранена.
Английский посол Флетчер, который провел несколько месяцев в Москве в 1588–89 гг., свидетельствовал, что на все важные посты в Москве и в других городах Годунов поставил своих людей. Кстати, именно он учредил патриаршество на Руси и сделал первым патриархом своего близкого соратника, митрополита Иова.
Торжественное посвящение Иова в патриархи состоялось 26 января 1589 года. Одновременно архиепископы Новгородский, Ростовский, Крутицкий и Казанский были возведены в митрополиты, а шесть епископов получили звание архиепископов — Владимирский, Нижегородский, Смоленский, Суздальский, Рязанский и Тверской. Разумеется, все они были в числе сторонников Годунова.
По общему мнению российских историков, Борис вел государственные дела хорошо. Вот как оценивает деятельность Л. Н. Гумилев:
«Борис Годунов был умный человек, прекрасный волевой администратор, именно поэтому он выдвинулся при Иване Грозном, а после его смерти возглавил правительство… Первыми мерами, принятыми Годуновым после смерти Ивана Грозного стали: укрепление границ, заключение почетного мира с Речью Посполитой, восстановление крестьянского хозяйства… С началом правления Бориса народ, по словам современников, «отдохнул».
Гумилев Л. Н. Цит. Соч., с. 227–228
При жизни царя Федора он именовал себя следующим образом: «Государю великому шурин и правитель, слуга и конюший боярин, и дворовый воевода, и содержатель великих государств, царства Казанского и Астраханского». Доходы его были огромны: он получал до 93 700 рублей ежегодно и мог выставить со своих имений, вместе с родственниками, 100 000 вооруженных людей!
В такой ситуации выбор Годунова царем был предрешен. Серьезных конкурентов у него не было. Тем не менее, свое восшествие на престол он организовал с соблюдением всех приличий. Сначала родная сестра, царица Ирина, постриглась в монахини под именем Анастасии. Она удалилась в Новодевичий монастырь 16 января 1598 года, на девятый день после смерти мужа, решительно отказавшись от царства. Как уже сказано, несмотря на это все указы издавались от ее имени.
Формально государство возглавил патриарх Иов. Он и царица-монахиня лестными обещаниями и деньгами склонили многих влиятельных лиц к поддержке Бориса Годунова. Великий Земский собор собрался в Москве 17 февраля. В нем участвовали 474 человека, из них только 33 выборных от городов. Все остальные принадлежали либо к духовенству, зависимому от патриарха Иова, либо к служилым людям, в своем большинстве зависимым от Годунова.
Не удивительно что Собор единогласно избрал Бориса Федоровича Годунова.
Вскоре после избрания была назначена присяга на верность новому царю. Ее текст состоял из 2066 слов. В ней отчетливо ощущается недоверие Бориса к законности своего избрания (слишком много преступлений, лицемерия и ложных клятв было на его пути к трону), и глубокое сомнение в верности обретенных им подданных. Клятва ясно показывает, насколько подозрительным и суеверным человеком он был.
Само же венчание Годунова на царство произошло через восемь месяцев после смерти Федора Ивановича, на Новый год (который на Руси до Петра Великою считали с 1-го сентября).
В 1599–1600 годы Годунов почти непрерывно болел. В конце 1599 года он не смог своевременно выехать на богомолье в Троице — Сергиев монастырь. Его сын Федор отправил монахам собственноручно написанное письмо, где говорилось, что отец «недомогает». К осени 1600 года здоровье царя Бориса еще больше ухудшилось. Один из членов посольства Речи Посполитой писал, что властям не удалось скрыть от народа болезнь царя, и что в Москве по этому поводу поднялась большая тревога. Тогда Борис распорядился отнести его на носилках из дворца в церковь, чтобы народ увидел, что он еще жив.
