В вятлаговской "докладной" выражается опасение, что летом 1954 года ситуация может окончательно выйти из-под контроля. И более всего пугает лагерные власти возможность объединения уголовников и "политических".
Вновь цитируем текст документа:
"…Из поступивших за последнее время агентурных материалов устанавливается, что заключенные-авторитеты из числа активного уголовно-бандитствующего элемента, будучи озлоблены в связи с ликвидацией массовых беспорядков, имевших место в ряде лагерных подразделений ВЯТСКОГО ИТЛ, высказывают весной и летом 1954 года (намерение – В.Б.) организовывать на территории ВЯТСКОГО ИТЛ всеобщее неповиновение заключенных, пожары лесных массивов и жилых зон лагерных пунктов и этим самым создать условия для массовых побегов из лагеря. Характерным является то обстоятельство, что заключенные, осужденные за контрреволюционные преступления, всячески поддерживают такие действия уголовно-бандитствующего элемента, причем эта часть заключенных в своих суждениях призывает к активным действиям против существующего строя…
Следует отметить такой факт, что заключенные, осужденные за антисоветскую деятельность, высказывают идею о том, что массовые беспорядки в лагерях могут привлечь внимание иностранных государств и что последние могут прийти к ним на помощь…"
В предположении, что все происходящие в лагерях события инспирируются со стороны "классового противника", "…ибо по своей враждебности при таких обстоятельствах уголовно-бандитствующий элемент может явиться прямой находкой для вражеских разведок…", зримо проявляется сталинско-ежовско-бериевская школа: "ищи прежде всего внешнего врага и его пособников и принимай меры – незамедлительные и беспощадные ".
Но эти старые и проверенные "рецепты" в новых условиях уже не срабатывают.
Пример: в 1953 году оформлены и отправлены из Вятлага на "тюремный режим" 300 заключенных, за январь-апрель 1954 года – еще 750 человек. В основном, это – "воровской контингент", неформальная уголовная "элита" лагеря. Однако и такие "сверхкрутые" меры не принесли по сути дела ничего, поскольку подобный же "контингент" вновь поступал в "зоны" – регулярно и в нарастающем количестве: за период с января 1953 года по апрель 1954 года в Вятлаг доставлены 11.800 заключенных, из коих 35 процентов неоднократно судимы и отнесены к "…преступной среде из числа уголовно-бандитского элемента…" Ясно, что положение в лагере от этого отнюдь не стабилизировалось, напротив – оно еще более ухудшилось, ибо на место своих ("родных") "уркаганов", с которыми все-таки можно было как-то "договориться", прибыли матерые бандиты самого разного "окраса", ведущие с администрацией и друг с другом настоящую и непримиримую войну – не на жизнь, а на смерть. Да и само по себе "оформление на тюремный режим" только на некоторое время "изымало" пресловутый "уголовно-бандитствующий элемент" из данного конкретного ИТЛ: затем "блатных" возвращали на прежнее "место отбывания наказания" и они продолжали здесь "качать права" – с удвоенной озлобленностью и лютостью.
В подтверждение сказанному приведем краткие характеристики лишь некоторых "уголовных лидеров" Вятлага первой половины 1950-х годов (цитируется по "докладной" Вятлага от 21 апреля 1954 года):
"…1. КОНЫШЕВ И.У., 1924 года рождения, судим 4 раза за кражи, ограбления и лагерный бандитизм, последний раз сроком на 25 лет…
КОНЫШЕВ, будучи в одном из лагерей и содержась там на строгом режиме, нарушал лагерный режим, за что в 1951 году водворен на тюремный режим сроком на 1 год, будучи в тюрьме, за нарушение тюремного режима срок содержания был продлен еще на один год. В 1953 году за истечением срока пребывания на тюремном режиме КОНЫШЕВ этапирован в ВЯТЛАГ. По прибытии в ВЯТЛАГ КОНЫШЕВ открыто заявил лагерной администрации, что он является "честным авторитетным вором и прибыл в ВЯТЛАГ для наведения должного воровского порядка".
За короткий срок пребывания в ВЯТЛАГе КОНЫШЕВ, сгруппировав вокруг себя уголовно-бандитствующий элемент, организовал их и создавал массовые беспорядки и неповиновение лагерной администрации, что сопровождалось избиением и угрозами последних, за что КОНЫШЕВ 5 февраля 1954 года водворен на тюремный режим.
2. ВОРОБЬЕВ С.Е., 1922 года рождения, судим 3 раза за вооруженный разбой и бандитизм, последний раз сроком на 25 лет.
ВОРОБЬЕВ в 1951 году из Печерского ИТЛ за вооруженный грабеж водворялся на тюремный режим сроком на 1 год. В 1952 году из ВЯТСКОГО ИТЛ ВОРОБЬЕВ вторично за аналогичные действия водворен на тюремный режим. По отбытии срока пребывания на тюремном режиме ВОРОБЬЕВ был возвращен в ВЯТЛАГ в конце 1953 года, где принимал участие в различных волынках, устраиваемых заключенными. За это 31 января 1954 года водворен в третий раз на тюремный режим.
3. КОЧУРЕНКО И.Н., 1932 года рождения, судим дважды за кражи и бандитизм, последний раз сроком на 25 лет.
КОЧУРЕНКО в 1951 году из Каргопольского ИТЛ за бандитские проявления водворялся на 1 год на тюремный режим. По истечении срока пребывания прибыл в ВЯТЛАГ, откуда за аналогичные действия в том же году вновь водворялся на тюремный режим на тот же срок. Прибыв в 1953 году в ВЯТЛАГ МВД, КОЧУРЕНКО пытался убить одного заключенного и оказывал сопротивление и неподчинение надзорсоставу, за что 13 февраля 1954 года третий раз отправлен в тюрьму сроком на 1 год…"
Отметим: все перечисленные "уголовные авторитеты" – это молодые люди, прошедшие "полный курс" лагерных "университетов". А "блатной мир" Вятлага в это время пестр и многообразен: "воры в законе", "суки" (уголовники, отошедшие от "воровских традиций"), "беспредельщики", "махновцы", "шахтерские галоши с цветочком", "белые валенки", "красные шапочки" и прочие. Все враждуют со всеми. Основные и антагонистические соперники – "воры" и "суки". Выделялись (по силе и влиянию) среди остальных "мастей" и "беспредельщики"…
Лесновские чекисты в своем донесении московскому начальству высказывают предположение, что такое "многоцветие" уголовных группировок в "зонах" возникло "…под воздействием враждебных советской власти элементов, которые, хорошо изучив воровской элемент в местах заключения, целенаправленно готовят новых авторитетов из числа молодых возрастов заключенных…"
"Может быть, идейные вдохновители этих течений были в свое время на оккупированной территории или даже за границей?" – задают риторический вопрос вятлаговские "пенологи-аналитики".
Для нас весьма интересен следующий (далеко не бесспорный) вывод авторов цитируемой "докладной": "…Если в прошлое время между заключенными, осужденными за контрреволюционные преступления, с одной стороны, и с другой – осужденными за уголовно-бандитские действия, лежала определенная грань, то в настоящее время этой грани, как видно из имеющихся материалов, не существует, и уголовно-бандитствующий элемент идет на тесное сближение…"
Панацею от всех этих бед вятлаговское руководство видит в разрешении начсоставу ношения табельного оружия в "жилых зонах", а также в предоставлении права на ввод туда (в случае нужды) войсковых подразделений без санкции союзного МВД.
Обосновывается это на следующих "живых примерах" (вновь обращаемся к "докладной" от 21 апреля 1954 года):
"…Существующим положением запрещен вход в жилые зоны лагерных пунктов начальствующему составу с кобурным огнестрельным оружием. Приказом МВД N 001516-48 года регламентирован порядок применения оружия в специальных лагерных подразделениях строгого режима (50-51), однако при таком противоречии начальствующий и надзирательский состав в жилых зонах при явном нападении заключенных лишен возможности отражать нападение. За последнее время участились случаи открытых нападений заключенных из числа бандитствующего элемента на руководящий состав. Таким нападениям дважды подвергался начальник 29 лагпункта капитан Шполенский. Последний раз случай имел место 7 марта 1954 года, когда группа заключенных напала на него в его служебном кабинете, угрожали убийством, нанесли побои и под силой угроз увели из кабинета в барак, где продолжали избивать. Аналогичный случай имел место 24 марта 1954 года на 19 лагерном пункте, когда группа уголовников в жилой зоне напала на оперуполномоченного лейтенанта Петруша и под силой угроз принуждали его открыть ШИЗО для расправы там с враждующими заключенными. Петруша удалось от них убежать под вышку часового за внутреннюю предупредительную зону.
При таком положении, когда руководящий состав, входя в зону без оружия, бесспорно становится бессильным при явном нападении предпринять решительные меры,… заключенные, пользуясь этим, совершают свои враждебные действия.
То же самое следует сказать по вопросу ввода вооруженной силы организованным порядком в жилые зоны при массовых неповиновениях заключенных и беспорядках с их стороны. Когда с 5 по 14 июля 1953 года заключенные 21 лагерного пункта запретили вход в жилую зону лагерной администрации, организовав там беспорядки и неповиновение…, но так как к ним не было применено силы принуждения, они не могли длительное время оказывать сопротивление.
