Нет ни одного начальствующего лица, все равны и все работают. А если заявляются такие, которые желали бы только подкормиться от коммуны, но не работать наряду с другими, то их отсылают подыскать себе таких людей, как и они, то есть людей, которые не работают и не едят. Надо правду сказать, что на первых шагах коммунальной жизни встречаются затруднения, преимущественно на почве недостатка предметов первой необходимости, но все это улаживается, принимая во внимание общую разруху и общий недостаток во всем. Коммуна пока еще бедна в средствах, так как организовали ее беднота и голота.
Питаем общую надежду на урожай, который должен накормить, одеть и обуть всю коммуну.
Коммуной засеяно 125 десятин ярового посева, из них: пшеницы — 9, ячменя — 45, овса — 30, кукурузы — 18, Бахчей — 6, картофеля — 8 десятин.
Предполагается льна 2 десятины, гречихи 2 десятины, озимой пшеницы имеется 100 десятин. Подготовляется черного пара 150 десятин.
Товарищи, желающие ознакомиться с коммуной, просят приезжать: в Покровскую Свободную Коммуну имени Розы Люксембург, Александровского уезда, Екатериносл. губ. Покровской волости.»[516]
Далее печаталось продолжение ответа Махно на статью Троцкого в газете «Известия»№ 97:
«Чего добиваются повстанцы-махновцы.
Безумно храбрым, поем мы славу!
Часть 2-ая.
Товарищи рабочие, крестьяне и повстанцы! Когда мы еще в дни гетманщины и германо-австрийского угнетения подняли знамя восстания за свое освобождение, то мы боролись за полную нашу свободу и радость быть вольными сынами революции, смело и независимо строящими свою жизнь без всякого цыкания не нас какой бы то ни было государственной власти и без экономического порабощения нас этой властью. Мы имели в виду, что все трудовое крестьянство завладеет землей, принадлежащей ему по труду, и на этой земле само, без каких бы то ни было чиновников и комиссаров, устроит свою жизнь. Что в этой трудовой жизни не будет ни хозяев, ни наемников, а все будут равными членами одной трудовой общины, дружно работающими друг на друга и каждый на себя. Что наша трудовая община будет иметь всю полноту власти у самой себя и свою волю, свои хозяйственные и иные планы и соображения, будет проводить через свои органы, которые она сама создает, но которые и не наделяет никакой властью, а только лишь определенными поручениями. Мы имели в виду, что городские фабрично-заводские рабочие также завладеют всеми органами производства — фабриками, заводами, рудниками, всем городским инвентарем, жилищами, магазинами и силою всех этих.отвоеванных у буржуазии богатств будут сами строить свою жизнь согласно своим потребностям и своим понятиям правды. Мы считали, что городские рабочие и трудовые крестьяне в революционный момент сами должны заботиться о своих нуждах и друг о друге и что эти заботы должны будут привести к прочной революционной связи рабочего города с крестьянской деревней, что между ними установится товарищеский продуктообмен, при котором крестьянская община будет снабжать союзы городских рабочих всем необходимым продовольствием и сырьем, а союзы городских рабочих взамен этого будут снабжать крестьян необходимыми в крестьянстве сельскохозяйственными орудиями, материалами, мануфактурой, обувью и всем необходимым для хозяйственного социального организма деревни. Этот товарищеский продуктообмен между рабочими союзами города и крестьянскими общинами деревни сам по себе установил бы и утвердил бы великое задание свободного рабоче-крестьянского хозяйства, которое общими гигантскими силами всех трудящихся привело бы нас в единую свободную Анархическую Коммуну. Цветущую садами, знанием, чувством солидарности и покоющуюся на фундаменте, который гласит “от каждого по его силам — способностям и каждому по его надобностям — потребностям.”
Между тем, взамен такого свободного анархического плана революции мы видим, как освобождающийся от буржуазии народ покрывается многочисленными органами государственной власти, которые прибирают народ к своим цепким властным рукам и навязывают ему свою диктатуру, свой план строительства новой жизни. И хуже всего то, что эти органы власти выдвигаются не самой трудящейся массой, а строятся сверху в чиновничем порядке из людей по большей части неизвестных и не нужных трудящимся массам. Такими органами являются многочисленные комиссариаты, в том числе и чрезвычайные комиссии, имеющие целью овладеть революционным народом и принудить его жить по программе политической партии. Такими органами являются все те чиновники, которых мы не избирали, ни на что не уполномачивали, но которые, тем не менее, имеют наглость управлять нами и даже притеснять. И ясно, когда политическая группа, задавшаяся несбыточной и противо-революционной целью управлять революционным народом, видеть, что этот народ на протяжении целых областей живет все-таки революционно, пытается сам строить свою здоровую и независимую жизнь на товариществе, солидарности, стремясь обойтись без власти — ясно, что эта властвующая политическая группа не может спокойно смотреть на такое явление, что она примет все меры, чтобы принизить это явление, облить его грязью, разложить и подчинить независимые гордые области своей тяжелой властной руке. И вот почему по адресу могучего революционного движения повстанцев раздается со стороны властвующей советской буржуазии такоз змеиное шипение.
Вот почему ложь и клевета сыпятся на голову героического движения повстанцев — махновщины. Вот почему бросается провокация и обман в отношении правдивейшего повстанческого знамени, знамени революционного анархизма.
Что можем мы, повстанцы и революционеры, сказать на все это? Мы должны прежде всего призвать революционный народ к бдительности.
Товарищи крестьяне, рабочие и повстанцы! Держите ухо остро. На пройденном нами и очищенном от буржуазной нечисти пути уже начинает произрастать сорная и вредная трава. Она покрывает все больше и больше пространство освобожденной земли и угрожает не оставить ни одного места, где бы могли расти цветы вольной жизни, протекать чистые, быстрые ручьи революции, звучать смелые могучие слова гордых сынов народа, собираться хороводы жизни, идущей все вперед. Будьте бдительны и зорко следите за своим тылом, как вы слел фронтом. Иначе все ваши героические усилия, все неисчислимые жертвы, приносимые Вами на алтарь революции, пропадут прахом и Вы останетесь при старом разбитом корыте.
Как же практически должны поступить мы, революционные повстанцы, чтобы наша борьба принесла нам желанные плоды, настоящую свободу и подлинное равенство?
Выступать ли против существующей власти в целях её свержения и установления другой, “лучшей”, как говорят меньшевики и левые эсеры?
Нет и нет! Всякое свержение власти сейчас вызовет к жизни другую власть, не лучшую, а скорее худшую. Но в замене одной власти другой найдет народ свое избавление от позора, рабства и гнета капитала, но лишь в устройстве жизни, при которой вся полнота власти находится у самого трудового народа и ни в какой степени не передается какому бы то ни было органу или политической партии. Освобождение трудящихся есть дело самих трудящихся — этот лозунг означает не только то, что трудящиеся могут освободиться от капиталистического рабства лишь своими усилиями, но также и то, что новая свободная жизнь трудящихся может быть построена только самими трудящимися и никем больше. Путь этого строительства давно указывал трудовому народу революционный анархизм, и наша великая рабоче-крестьянская революция с особенной яркостью указывает нам сейчас на этот путь. Это путь самодеятельности рабочих и крестьянских масс, путь их революционного творчества. Мы пережили все виды государственной власти, начиная от самой реакционной монархической и кончая самой революционной, большевистской.
Все они показали нам невозможность творить свободную жизнь народа силою государственной власти. Творчество свободной революционной жизни народа это колоссальное дело, глубокое и беспредельное, как океан, и всякая власть, берущая на себя смелость творить эту жизнь и требующая себе подчинения от народа, запутывается в непосильном для нее деле, не желая сознаться в своем революционном банкротстве, становится тираном над народом. Для нас, борющихся за полное освобождение и равенство трудящихся, ясен путь нашей борьбы.
Пусть себе та или иная власть сидит в Харькове или в Москве и воображает, что она творит революцию — мы, дети революции и сыны трудового народа, будем творить свою судьбу у себя на местах. У себя в деревнях и селах мы, прогнав помещиков и рабочих дармоедов и угнетателей, а в городах фабрикантов, банкиров и иных капиталистов, и взяв в общее достояние их собственность, соединимся в вольные общины, здраво и дельно обсудим наши хозяйственные и общественные дела и сообща решим их. Если для проведения в жизнь наших общинных дел нам нужны исполнительные органы, мы создаем их, не наделяя их никакой властью, а лишь давая им определенные поручения, исполнить которые является их прямою обязанностью. Такие органы лишь исполняющие постановления рабочих и крестьянских масс, не будут органами власти, а лишь органами исполнения народной воли и народных дел.
