Уход адмирала Барая совершенно необъясним. Возможно, он хотел обеспечить конвой для девяти французских торговых судов, которые должны были перебросить из Кале в Данциг еще два французских пехотных полка. Но они так и не были погружены на суда. В любом случае Барай допустил непростительную ошибку. С одной стороны, большая по численности русская эскадра была в неудовлетворительном состоянии и вряд ли могла выдержать сражение с французами[25]. Поэтому-то адмирал Гордон и боялся подходить к Данцигу, пока не ушла французская эскадра. Даже если бы Гордон узнал о подходе новой французской эскадры, он вряд ли бы рискнул идти со всеми или с частью своих кораблей к датским проливам на перехват ее. А с другой стороны, моральный дух французской пехоты и поляков был очень низок, и их никак нельзя было оставлять без такого сильного морального фактора, как присутствие французского флота в видимости Данцига. Адмирал Барай должен был атаковать русскую эскадру Гордона или по крайней мере спокойно ждать подхода подкреплений.
Под прикрытием французского флота с моря и тяжелых пушек польского форта Вейхсельмюнде французская пехота на острове Лаплатта была недосягаема как для русской пехоты, так и для русских пушек. С уходом французской эскадры ситуация кардинально изменилась.
1 июня 1734 г. к острову Лаплатта подошел русский флот и уже на следующий день открыл огонь по французам. Русские корабли подвезли осадные орудия, которые уже 3 июня открыли огонь по Вейхсельмюнде. На следующий день в форту взлетел на воздух пороховой склад.
Из Петербурга под Данциг русские корабли доставили осадную артиллерию в составе двух 10-пудовых и двенадцати 5-пудовых мортир, сорока 24-фунтовых и двадцати 18-фунтовых пушек.
12 июня французские войска на острове Лаплатта были вынуждены капитулировать, а на следующий день сдался польско-германский гарнизон Вейхсельмюнде, состоявший из 468 человек. Все они немедленно присягнули королю Августу III. Любопытно, что французы на переговорах о капитуляции требовали, чтобы их отвезли в Копенгаген. Миних же их надул, сказав, что их отвезут в один из балтийских портов, по согласованию с русским морским начальством — мол, куда ветер подует. «Лягушатники», плохо знакомые с географией Балтийского моря, согласились, и их отправили в... Кронштадт.
Вместе с французской пехотой сдались: 30-пушечный фрегат «Брильянт», 14-пушечный гукор, купленный французами у шведов, и 8-пушечный прам, принадлежавший городу. Фрегат «Брильянт» включили в состав русского флота, а разобран он был после 1746 г.
Капитуляция французов потрясла горожан, и уже 17 июня данцигский магистрат прислал к русскому главнокомандующему парламентеров для ведения переговоров о сдаче города. Но Миних поставил им предварительным условием выдачу короля Станислава Лещинского, примаса Потоцкого, знатных польских вельмож и французского посла, маркиза де Монти. На следующий день магистрат сообщил Миниху, что король покинул город. Действительно, Станислав Лещинский бежал, переодевшись в крестьянское платье. Замечу, что позже петербургские недоброжелатели Миниха утверждали, что король дал графу большую взятку за пропуск через позиции русских войск.
Узнав о бегстве короля, Миних страшно разгневался (или сделал вид) и велел возобновить обстрел города. Но через несколько часов сей спектакль был графом закончен и он согласился на капитуляцию.
Пока основные силы русской армии осаждали Данциг, небольшие отряды русских вели бои почти по всей Польше со сторонниками короля Станислава. Успех полностью был на стороне русских.
Несколько месяцев о короле Стасе не было слышно, по Польше ходили слухи, что он сбежал в Турцию. Объявился же он в Кенигсберге, где прусский король предоставил ему для пребывания свой дворец. Отсюда в августе 1734 г. Станислав Лещинский отправил манифест, призывавший к генеральной конфедерации, которая и сформировалась в Данциге под предводительством Адама Тарло. Но эта конфедерация не надеялась на собственные силы и отправила пана Ожаровского «великим послом» во Францию просить там сорокатысячное войско и денег на его содержание, а также о привлечении Турции и Швеции к войне с Россией и о нападении на Саксонию, чему конфедераты обещались содействовать со стороны Силезии.
Люблинский воевода Тарло начал было весной 1735 г. боевые действия в Великой Польше, но ни французы, ни шведы, ни пруссаки на помощь к нему не пришли. В результате ополчение Тарло разбежалось при приближении русских войск.
25 декабря 1734 г. в Кракове состоялась коронация Августа III, a Станислав Лещинский уехал из Кенигсберга во Францию и больше не возвращался в Польшу. В Нанси он основал школу для польских юношей и занялся литературной деятельностью. В 1766 г. неудачливый король Стась скончался.
Зато в Европе из-за Польши началась большая война. Людовик XV объявил войну австрийскому императору Карлу VI. Францию поддержали Испания и Сардинское королевство. Союзники захватили районы Неаполя и Милана, Сицилию и Ломбардию.
Две французские армии двинулись в Германию. Ряд германских государств (Бавария, Майнц, Кёльн, Пфальц и др.) приняли сторону Людовика XV Французы заняли Лотарингию, овладели Келем и Филипсбургом.
Австрия срочно попросила Россию о помощи. 8 июня 1735 г. двенадцатитысячная русская армия под командованием Ласси двинулась из Польши в Силезию и далее к Рейну на соединение с австрийской армией принца Евгения Савойского. Снабжение русских войск производилось из австрийских магазинов (так тогда назывались склады) и за счет Австрии. 15 августа русские войска соединились с австрийскими и были дислоцированы между Гейдельбергом и Ладебургом. Из 25 тысяч солдат Ласси довел лишь 10 тысяч, остальные 15 тысяч заболели, а большинство дезертировали. Однако само по себе появление на Рейне русской армии вызвало шок во Франции. Русские так далеко никогда не заходили, и вновь, во второй и последний раз они появятся там в 1814 г. В итоге участвовать в боевых действиях армии Ласси не пришлось, поскольку в ноябре 1735 г. французы попросили перемирия.
К октябрю 1735 г. русские войска были отведены в тыл и расположились на зимних квартирах в Дурлахской и Вюртембергской области, а Ласси со штабом разместился в местечке Форцгейм.
17 февраля 1736 г. к Ласси явился запыхавшийся курьер из Петербурга. Он передал генерал-аншефу награду Анны Иоанновны — фельдмаршальский жезл и срочное предписание отправиться с войском под Азов. Начиналась очередная русско-турецкая война.
Думаю, не надо говорить, что война началась не без участия французской дипломатии. Посланник в Стамбуле маркиз Вильнёв еще с 1733 г. склонял диван к войне с Россией. И лишь поражение османов в войне с Персией отсрочило войну.
Глава 5
ОСОБЕННОСТИ «ДАМСКОЙ ПОЛИТИКИ»
После окончания войны за польское наследство дипломатические отношения Франции и России прервались на несколько лет, если не считать сношений по поводу возвращения на родину французских пленных.
В 1739 г. императрица Анна Иоанновна решила пойти на сближение с Францией и обменяться послами. Французский агент в России, некий Лалли подал кардиналу де Флёри записку, в которой говорилось: «Я не могу дать более простой и в то же время более верной идеи о России, как сравнив ее с ребенком, который оставался в утробе матери гораздо долее обыкновенного срока, рос там в продолжение нескольких лет и, вышед наконец на свет, открывает глаза, протягивает руки и ноги, но не умеет ими пользоваться; чувствует свои силы, но не знает, какое сделать из них употребление. Нет ничего удивительного, что народ в таком состоянии допускает управлять собою первому встречному. Немцы (если можно так назвать сборище датчан, пруссаков, вестфальцев, голштинцев, ливонцев и курляндцев) были этими первыми встречными. Венский двор умел воспользоваться таким положением нации, и можно сказать, что он управлял петербургским двором с самого восшествия на престол нынешней царицы». Записка заканчивалась словами: «Россия подвержена столь быстрым и столь чрезвычайным переворотам, что выгоды Франции требуют необходимо иметь лицо, которое бы готово было извлечь из того выгоды для своего государя»[26].
И кардинал нашел такое «лицо» — 34-летнего маркиза де ла Шетарди. На представительские расходы де Флёри выделил маркизу 50 тысяч ливров в год. Шетарди прибыл в Петербург в декабре 1793 г. в сопровождении двенадцати секретарей, восьми капелланов, шести поваров и пятидесяти ливрейных камер-пажей, камердинеров и других слуг. Не забыл маркиз прихватить и 100 тысяч бутылок дорогих французских вин.
Шетарди получил от кардинала специальную инструкцию, в которой говорилось: «Россия в отношении к равновесию на севере достигла слишком высокой степени могущества, и в отношении настоящих и будущих дел Австрии союз ее с австрийским домом чрезвычайно опасен. Видели по делам польским, как злоупотреблял венский двор этим союзом. Если он не мог в недавнее время привести на Рейн корпус московских войск в 10 000, то, когда ему понадобится подчинить своему произволу всю империю, он будет в состоянии наводнить Германию толпами варваров. Германские владетели так разъединены и так слабы, что от них нельзя ожидать твердой решимости предотвратить такое великое несчастие — предвестник их будущего падения, и его величество давно обдумывает способы воспротивиться тому»[27].
