Опять машина, противно скрипя изношенными конструкциями, вывозит меня из села.
В огромном дворе монастыря еще дымится бревенчатое строение. Сам монастырь не пострадал, камень и черепица, спасли его от небесного подарка. Игуменья Аграфена, с испачканным сажей белым воротничком, встретила меня на ступенях.
- Как это произошло? - после приветствия спросил я.
- Слава богу, что взрыв был там, метрах в ста от забора. Сначала ухнуло, а потом яркая вспышка и все вокруг залило огнем... Камень забора сдержал силу огня, но все же язык лизнул крышу часовенки. Она в основном и загорелась, три монахини, что там были, в пламени выскочили наружу. Еле погасили на них огонь. Пойдемте, доктор, я их покажу.
Только одна из них без сознания. Ожоги охватили всю нижнюю часть тела. Я чищу ранки, дезинфицирую пораженные площади и смазываю все мазью Вишневского. Теперь я бессилен, нужно терпение и время для ее лечения. С остальными легче, очаги поражения небольшие, им тоже оказываю помощь.
Игуменья угощает меня чаем.
- Говорят, вы картины отправили в Барнаул.
Ну вот об этом уже все знают.
- Да, матушка, хочу там показать их людям.
- Вы здесь нужны, доктор. Кто то должен бороться против этой... военной мерзости.
- Матушка, надо бороться в миру, а не в этом котле. Здесь дальше проволоки не плюнешь.
Она красиво, как Кустодиевская купчиха, держит блюдце с чаем и размышляет.
- Хорошо, будете там, вас же раздавят... Машина подавления такова, что и слова пикнуть не посмеете.
- Я считаю надо попробовать.
- Как же вы думаете пробраться туда?
- Пока еще точного плана у меня нет, но я знаю одно, надо бежать... В отличии от местных, у меня же пока есть паспорт и на первых порах где то можно устроиться, есть друзья, которые может быть и не предадут. Я понимаю, могут объявить всесоюзный розыск, обозвать преступником, но даже если потом и поймают, я хочу успеть написать письма во все общественные организации, министерства, за границу. Хочу устроить передвижную выставку...
Игуменья качает головой.
- Что-нибудь не так, матушка.
- Мне в это мало вериться, но дай вам бог счастья. Если вы действительно хотите спасти нас, я хочу благословить вас на это.
- Спасибо.
- Теперь давайте подумаем как исчезнуть от сюда. Разговоры это одно, а организовать бегство это другое, я хочу помочь вам. У меня в Иркутске, служит в православной церкви отец Иоанн, очень хороший человек. Если будет совсем худо, бегите туда. Я дам рекомендательные письма к нему, а дальше все зависит от вас.
- Хорошо, матушка. Только осталось самое сложное, как выскользнуть от сюда.
- Есть только один способ..., через полигон.
- Через полигон?
- Да. Границы полигона столь огромны, что не все тщательно охраняются. Река Чулым, приток Оби граничит на севере, там постоянных постов нет и как я знаю, ходят только патрульные машины. Закрыты на проволочные заграждения только западные и восточные направления, здесь тоже ходят патрульные машины, но зато имеется больше сюрпризов и сигнализации. На южной части, из-за гористой местности, есть только редкие посты, в основном на дорогах. Где то у меня сохранилась старая карта этого района, на ней есть проходы..., но сохранились ли они, я не знаю.
- Спасибо, матушка. Тогда только, когда я буду удирать, молитесь за меня, чтобы мне на голову не упала какая-нибудь ракета или не застукали наблюдатели.
- Это я постараюсь. Посиди здесь, я тебе карту принесу.
Через двадцать минут она приносит мне сложенную огромную черно белую карту с масштабом 1:2.
- Вот, это аэросъемки, которые здесь проводили десять лет назад, когда размечали полигон. Только просьба не спеши удирать, хорошо подготовься и выбери момент.
- Матушка, на карте по мимо наших поселков указано еще несколько других, которых... нет, это же... документ...
- Десять лет назад действительно это был цветущий край, поля давали хлеб, леса полны живностью, но теперь осталась эта карта, свидетельница прошлой жизни. Полигон сожрал почти все.
- Я поеду, матушка.
- Бог тебе в помощь.
Она перекрестила меня.
Рита слушает меня напряженно.
- Она тебе дала карту и благословила?
- Да.
- А как же я?
- Бежим вместе.
- Я боюсь, боюсь этого непредсказуемого полигона, боюсь ходить по его земле, дышать его воздухом...
- Решайся. Я тебе ничего не могу гарантировать, здесь нужно рисковать.
- Можно я подумаю.
- Думай подумай, только учти, скоро наступит осень, вода и грязь уменьшат наши шансы добраться до реки. Там еще надо найти средства переправы.
- Но там же могут быть... всякие сюрпризы.
- Игуменья говорила, что здесь нет часовых. Уже больше десятка лет, как возник полигон, здесь разъезжают патрульные машины. Так что проскочить можно.
- Боже мой, как я боюсь.
Она ушла от меня в смятении.
Старлей вернулся из Барнаула навеселе. Машина подъехала к дому и он, вытащив ящик, заорал.
- Док, забирай свое барахло. Здесь лекарства, большая часть, что просил.
- Ну как, передал...
- Будь спокоен. Вот письмо обратно. Душевная старушка попалась. Мы с ней чаи погоняли, она все переживала, как там Рита. Жалко я за ней раньше не приударил. Красивая баба. Правда, недотрога. Ну ладно, док, не буду тебе мешать, да и мне еще надо с семьей повидаться. Я поехал дальше. Пока, док.
Грузовик поехал по улице дальше и казалось, что он пьян тоже.
АВГУСТ
Старожилы говорят, что в этом году интенсивность падения ракет на жилые районы увеличилась.
Еле-еле приползла к мед пункту монахиня. Она присела на стул и устало откинулась к стене.
- Что случилось? - бросилась к ней Надежда.
- Они, монастырь разрушили...
- Кто?
- Ракета в обитель попала...
- Матушка, жива? - тут же подскочил к ней я.
- Слава богу, жива.
- Раненые есть?
- Есть. Я шла к вам пешком, сказать об этом, последнюю машину загубили.
Я стал торопливо собираться.
- Надежда, отмени всех больных. Бинты, йод, обезболивающее, все сюда.
- Черт, как не хочется идти к полковнику за машиной...
Командир части был дома и когда я позвонил в его дверь, он вышел на лестницу в халате и тапочках. В квартиру к себе не пустил.
- Что еще? - недовольно спросил он.
- Мне нужна машина в монастырь. Там произошел несчастный случай, туда попала ракета и там есть раненые.
- Чего обращаетесь ко мне. Есть старший медицинской службы майор Молчанов, идите к нему.
- Полковник, там люди гибнут, а вы меня футболите по разным инстанциям. Не проще позвонить и сказать, чтобы выделили мне дежурную машину.
Похоже он обозлился.
- Идите вы в .... Я не на службе, а дома, дайте нормально отдохнуть.
Тут он повернулся и... захлопнул перед моим носом дверь. Пришлось идти к Молчанову.
Он уже оправился и выглядел вполне прилично. Челюсть была на месте, но, увидев меня, он на всякий случай прихватил ее рукой.
- Майор, мне нужна срочно машина в монастырь. Там раненые люди.
- Санитарная еще вчера послана в Кулунду, остальные не исправны.
- Дайте дежурную машину части.
- Это в компетенции командира части. Я не командую строевыми машинами.
И тут мне захотелось еще раз влепить по этой роже. Я уже размахнулся для удара, как майор резво откинулся назад и скрылся за дверью.
- Псих, идиот, - вопит он.
- Я тебе весь дом разнесу, сволочь.
- Я сейчас вызову патруль.
- Чихал я на твой патруль.
Два раза я пытался высадить дверь, но к сожалению она открывалась в сторону лестницы.
- Если еще раз увижу тебя, разворочу всю харю, - ору на всю лестницу.
Пришлось убираться ни с чем..
Прошел по дороге в сторону монастыря километра полтора, когда меня настигает газик. Из него выскакивает капитан с повязкой "патруль" и три солдата со штыками на ремне.
- Борис Дмитриевич, стойте. Начальник патруля, капитан Синицын.
- Синицын? Что то я о вас слышал. Ага, вспомнил. Маргарита Андреевна о вас тепло отзывалась.
Капитан смешался.
- Извините, но за хулиганские действия, мне приказано задержать вас и отправить на гауптвахту.
- Капитан, там, в монастыре ранены люди, они нуждаются в моей помощи, если вы меня задержите, некоторые погибнут...
- Я получил приказ.
- Иди, ты..., я то думал друзья Риты, мои друзья, а ты... оказался такой же.
Я повернулся и пошел по дороге дальше. Но тут кто то ударил меня в спину, повалил и солдаты заломили руки.
Сижу в окружении солдат на заднем сидении газика и с отвращением думаю о том, что произошло. Как же я не смог уберечься, сорвался на этом мерзавце, теперь из-за меня погибнут люди.
Второй день на "губе". Дверь камеры открылась и появился полковник Семененко.
- Борис Дмитриевич, вот так встреча. Сегодня утром, когда мне доложили о том, что вы здесь, я не поверил...
- Меня посадили вчера, когда я узнал, что в монастыре произошло несчастье, транспорт не выделили и задержали в пути.
