Рассмотрим еще один пример реализации технологического превосходства, именно связанного с войной. Примерно в то же время, когда Голландия поражала весь мир своим флаером, Швеция создала такую новинку, которая в дальнейшем сформировала контуры европейской истории. Этой новинкой были шведские гаубицы – фундаментальное изобретение той эпохи.
До начала XVII века Швеция была бедной и малонаселенной страной, далекой окраиной Европы. Единственным богатством ее были железные рудники; шведское железо считалось лучшим в мире. В 1610-х годах шведские рудники привлекли внимание богатого голландского мануфактуриста Луи де Геера (1587–1652), который стал вкладывать капиталы в строительство новых горных заводов. Де Геер модернизировал металлургическое производство; вместо старых деревянных домен немецкого типа стали строить большие каменные (так называемые «французские») домны с мощной системой поддува, дающей более высокую температуру и позволившую улучшить качество литья.
В те времена технология чугунного литья была еще очень несовершенна, и пушки отливали преимущественно из меди, причем стенки ствола делали настолько толстыми, что даже малокалиберные орудия было трудно перевозить по полю боя из-за их тяжести. Де Геер сумел наладить производство легких чугунных пушек. Его 4-фунтовая пушка вместе с повозкой имела вес 35 пудов, ее можно было перевозить запряжкой из двух лошадей. 3-фунтовая пушка без лафета весила 8 пудов – таким образом, вес снаряда и вес орудия относился как 1: 100, это соотношение позднее стали считать идеальным. Снижение веса было достигнуто за счет более тонких стенок ствола. Правда, из таких гаубиц можно было стрелять лишь картечью на сравнительно небольшие дистанции, но тем не менее их появление означало революцию в военном деле. Отныне пушки могли передвигаться по полю боя вместе с пехотой.
Де Геер организовал массовое производство орудий, и вскоре каждому полку шведской армии были приданы по две легкие полковые пушки; в руках шведов оказалось новое всесокрушающее оружие. В деле оно показало себя после того, как в 1630 году шведская армия во главе с королем Густавом Адольфом высадилась в Германии. В битве при Брейтенфельде шведские гаубицы расстреляли армию императора Фердинанда II. Вскоре шведы стали хозяевами Центральной Европы; за двадцать лет войны им удалось сжечь 20 тысяч городов и деревень. Когда шведская армия обрушилась на Польшу, это был страшный «потоп»: были разграблены почти все польские города, и погибла половина поляков.
Во второй половине XVII века Швеция достигла вершины могущества, в основе которого лежала самая мощная в Европе оружейная промышленность: мануфактуры де Геера производили около тысячи пушек в год, а вывоз железа из Швеции достигал 1100 тысяч пудов. Шведское нашествие на Европу побудило европейские армии вооружиться легкими пушками и отказаться от плотных боевых построений; начался переход к линейной тактике ведения боя.
Линейная пехота и легкие гаубицы были тем оружием, с которым шведский король Карл XII в 1700 году пришел под Нарву.
Таким образом, с Запада шли две культурные волны, символом одной из них был парусный фрегат – флаер, символом другой – шведская пушка. Россия пока еще не была затронута ими.
Сражение под Нарвой окончилось для России катастрофой и потерей всей устаревшей русской артиллерии. Положение было отчаянным: страну ждала судьба Польши и Германии. Царь Петр приказал снимать колокола с церквей и переливать их в пушки. Все сводилось к фактору времени, – успеют или не успеют русские создать новую артиллерию. «Ради бога, поспешайте с артиллериею, как возможно: время яко смерть», – писал Петр начальнику Пушкарского приказа Виниусу.
И тут Карл XII сделал ошибку: он не пошел на Москву, ибо с пренебрежением относился к Петру и считал, что московитяне все равно ничего не смогут сделать. Король знал, что у русских нет железа и меди: перед войной они завозили ежегодно до 120 тысяч пудов шведского железа. Правда, в 1632 году голландцы построили в Туле завод для литья пушек, но местная руда была плохого качества, к тому же шведский мастер Кильбургер пренебрежительно отзывался об этих орудиях.
В 1701 году из снятых с церквей колоколов было отлито 270 орудий. Однако колокольная бронза не могла спасти положения, орудий требовалось гораздо больше. Виниус еще раньше говорил Петру, что на Урале есть хорошая руда, и наказывал привезти мастеров; теперь эти мастера пригодились. Строительство велось в отчаянной спешке, и уже осенью 1701 года была пущена первая домна Каменского завода. Вскоре первые пять пушек санным путем, не дожидаясь вскрытия рек, привезли в Москву. Присутствовавший на испытаниях Виниус сообщил царю, что орудия оказались «зело изрядны».
В 1702 году было отлито 180 пушек; их доставляли в Москву как можно быстрее, на санях, в подводах. В 1703 году английские мастера Жартон и Панкерст в присутствии Виниуса запустили вторую домну Каменского завода; в этом году было отлито 572 орудия! 18 июля 1703 года московские «Ведомости» сообщили долгожданную новость: «В прежних ведомостях объявлено о сыскании железа в Сибири и ныне иуля в 17 день привезли к Москве из Сибири в 42 стругах 323 пушки великих, 12 мартиров, 14 гаубиц из таго железа сделанных… и такова доброго железа в свейской земле нет».
С этого времени русская армия не испытывала недостатка в пушках; оставалось укомплектовать ими войска и обучить артиллеристов. Нет нужды говорить о том, что отливавшиеся в Каменске орудия – это были те самые 3-фунтовые пушки шведского образца; по две таких пушки было придано каждому полку. Генерал-фельдцейхмейстер граф Брюс организовал русскую артиллерию и руководил крупнейшими операциями – взятием Нотебурга, Нарвы и действиями артиллерии под Полтавой. Скажем об этом подробнее.
Под Полтавой Карл XII рассчитывал на внезапную ночную атаку и, вопреки своему обыкновению, начал бой без артиллерийской поддержки. Но затяжка с построением нарушила планы короля, и, когда утром 27 июня шведы пошли в решающую атаку, их встретил град картечи русских полковых пушек. Русская артиллерия насчитывала 69 орудий: 37 полковых пушек располагались в боевых порядках пехоты, остальная артиллерия находилась в лагере, стреляя навесным огнем.
«Шведская пехота с новым чрезвычайным ожесточением пошла в атаку, но была остановлена русской артиллерией, которая, громя с фронта, валила целые ряды и производила страшные опустошения», – свидетельствует принц Вюртембергский. «Они сломя головы неслись навстречу смерти и по большей части были сражены грохочущими русскими пушками, прежде, чем получили возможность применить мушкеты», – вспоминал лейтенант Фридерик фон Вайе.
Левое крыло шведской армии так и не смогло добежать до русских линий: оно почти полностью полегло под картечью; немногие уцелевшие в панике разбежались. Когда находившиеся на левом крыле русские полки увидели, что перед ними никого нет, они двинулись вперед, охватывая правое крыло шведов; атакующие шведы были окружены, и мало кому удалось спастись.
Полтавский бой низверг Швецию с вершины могущества и сделал великой державой Россию. Политики и полководцы хорошо понимали, что Россия обязана победой своим пушкам. «Та артиллерия, за помощью божьей, получила от супостата победу», – писал Виниус.
Суть произошедших событий заключалась в том, что Россия переняла у Швеции ее фундаментальное открытие, легкую артиллерию, и сумела остановить нашествие, угрожавшее самому существованию русского государства. Вместе с артиллерией был заимствован весь сопровождающий ее экономический и культурный комплекс: металлургические заводы и технические школы, регулярная армия и новое административное устройство. «Император Петр… во всем намеревался подражать устройству шведов», – писал генерал Манштейн, хотя и добавлял, что это не всегда удавалось.
Согласно концепции диффузионизма Фрица Гребнера, объяснившей сходные явления в культуре различных народов их происхождением из одного центра и популярной в 1920-х годах, важнейшие элементы человеческой культуры появляются лишь однажды и лишь в одном месте в результате великих, фундаментальных открытий. Пример с голландскими флайтами и шведскими пушками из их числа. Но в общем смысле такие открытия дают народу-первооткрывателю решающее преимущество перед другими народами. Используя это преимущество, народ, словно избранный богом, начинает расселяться из мест своего обитания, захватывая и осваивая новые территории. Прежние обитатели этих территорий либо уходят, либо погибают, либо перенимают новую для них культуру. К тому же, как мы видим из примера противостояния России и Швеции, народы, находящиеся перед фронтом наступления, способны перенять оружие пришельцев; происходит диффузия элементов культуры, они распространяются во все стороны, очерчивая «культурный круг».
