Но одного уменьшения процента недостаточно, надо, чтобы сберегаемая этим путем сумма пошла на образование фонда погашения для ежегодной уплаты части капитала, — операция тем более счастливая, что выгода от нее возрастает с каждым днем[129].
Когда кредит государства не вполне прочен, является новая побудительная причина для того, чтобы образовать фонд погашения, ибо создание такого фонда скоро возвращает государству утраченное доверие.
1. Если это государство — республика, т. е. имеет образ правления, который по природе своей допускает мероприятия, рассчитанные на продолжительное время вперед, то капитал фонда погашения может быть незначителен. В монархии размер его должен быть больше.
2. Правила этой операции должны быть такого рода, чтобы тяжесть ее падала на всех граждан государства, так как все они несут тяжесть долга, причем кредиторы государства, внося свою долю, сами себе платят.
3. Есть четыре класса людей, уплачивающих государственные долги: землевладельцы, лица торговых профессий, земледельцы и ремесленники и, наконец, лица, живущие на доход с государственной ренты или капиталов. Из этих четырех классов последний в случае нужды, казалось бы, наименее заслуживает пощады, как класс совершенно бездеятельный в государстве, которое поддерживается деятельными усилиями трех остальных классов. Но так как нельзя отягощать его более других, не уничтожая этим того чувства общественного доверия, без которого не могут обойтись ни государство в целом, ни эти три класса в отдельности, так как утрата общественного доверия известным количеством граждан неизбежно заставляет думать, что это доверие утрачено всеми, так как класс заимодавцев наиболее подвергается угрозе каких-либо преобразований со стороны правительства и всегда находится, так сказать, у него на глазах и под рукой, — надо, чтобы государство оказывало ему особое покровительство и чтобы должник не имел никогда ни малейших преимуществ перед заимодавцами.
ГЛАВА XIX
О ссуде под проценты
Деньги суть знаки ценностей. Ясно, что тот, кто нуждается в этих знаках, должен их занимать, подобно тому как он это делает со всеми другими вещами, в которых имеет нужду. Разница лишь в том, что все другие вещи могут наниматься и покупаться, тогда как деньги, составляющие цену вещей, «нанимаются», но не покупаются.
Давать кому-либо свои деньги взаймы без процентов — дело весьма похвальное, очевидно, однако, что такое действие может быть предметом религиозного совета, но отнюдь не гражданского закона.
Для правильного хода торговли необходимо, чтобы деньги имели известную цену и чтобы цена эта была невысока. Если она слишком высока, то торговец, соображая, что ему, пожалуй, придется заплатить по процентам более, чем он получит барышей, ничего не предпринимает, если же деньги не имеют цены, тогда никто не дает их в ссуду, и торговец опять-таки ничего не предпримет.
Я неправ, говоря, что никто не дает денег в ссуду. Общественные дела не могут оставаться без движения, устанавливаются повышенные проценты, но они сопровождаются неурядицей, которая была известна во все времена.
Закон Магомета не делает разницы между лихвой и ссудой из процента, и ростовщичество растет в магометанских странах пропорционально строгостям запрета. Заимодавец вознаграждает себя этим способом за риск, проистекающий из нарушения закона.
В этих странах Востока большинство людей ни в чем не имеет уверенности. Шансы на получение обратно суммы, отданной в ссуду, очень невелики, и потому лихвенный процент растет пропорционально угрозе несостоятельности должника.
ГЛАВА XX
О процентах в морской торговле
Чрезвычайно высокие проценты в морской торговле вызваны двумя причинами: опасностью морских плаваний, вследствие чего люди решаются одалживать свои деньги лишь в расчете получить гораздо больше, и легкостью, с которой заемщик может совершать в короткий срок многочисленные крупные торговые операции. Между тем в прочих видах торговли высокие проценты не имеют ни того, ни другого из этих оснований и потому воспрещены законом или же, что гораздо разумнее, ограничены справедливыми размерами.
ГЛАВА XXI
О ссуде по договору и о лихве у римлян
Кроме торговой ссуды существует своеобразная ссуда по гражданскому договору, дающая также процент — простой или лихвенный.
Когда могущество римского народа росло с каждым днем, власти старались угождать ему и предлагали на его утверждение такие законы, которые были ему наиболее приятны. Народ сократил размеры капиталов, уменьшил проценты, воспретил взимать их, отменил лишение свободы за долги, наконец, каждый раз, как тот или другой трибун хотел завоевать себе популярность, поднимался вопрос об уничтожении долговых обязательств.
Эти постоянные перемены, осуществлявшиеся то законодательным путем, то посредством плебисцитов, привели к тому, что лихвенные проценты стали в Риме обычным явлением: кредиторы, видевшие в народе одновременно своего должника, законодателя и судью, потеряли всякую веру в договоры. Народ, как утративший доверие должник, не мог достать денег взаймы иначе, как под высокие проценты, тем более что, если законы вступали в силу лишь время от времени, жалобы народа не прекращались никогда и постоянно устрашали кредиторов. В результате в Риме были уничтожены все честные способы брать и давать деньги взаймы и водворилось самое ужасное ростовщичество. С ним вели постоянную борьбу, но оно неизменно возрождалось. Зло проистекало от того, что было утрачено чувство меры. Законы, не соблюдающие пределов в добре, причиняют людям беспредельное зло. Приходилось платить и за получение денег в ссуду, и за опасность подвергнуться каре закона.
ГЛАВА XXII
Продолжение той же темы
Древние римляне не имели законов, определяющих размер процента. В распрях, возникших по этому поводу между плебеями и патрициями, и во время самого удаления плебеев на Священную гору, одна сторона ссылалась только на верность данному слову, другая — на срок договора.
Итак, в делах ссуды стороны руководились частными соглашениями, и я полагаю, что наиболее распространенной нормой было 12 процентов в год. Я основываюсь на том, что на древнем языке римлян рост в 6 процентов назывался половинным, в 3 процента — четвертным, полным ростом были, следовательно, 12 процентов.
На вопрос, каким образом могли установиться столь высокие проценты у народа, почти не имевшего торговли, я отвечу, что народ этот, очень часто воевавший только по обязанности, без жалования, постоянно нуждался в займах, что, поскольку эти походы обычно оканчивались удачно, он очень часто мог без затруднений уплачивать свои долги. Это чувствуется и в повествовании о возникших по этому поводу распрях: в нем не оспаривается алчность заимодавцев, но говорится, что жалобщики могли бы заплатить долги, если бы вели более умеренный образ жизни.
Таким образом, издавались законы, которые нисколько не изменяли существующего положения вещей: постановлялось, например, что кредиторы не будут преследовать тех, кто поступит на службу, чтобы принять участие в предстоящей войне, что заключенные в оковы будут освобождены, а наиболее нуждающихся отправят в колонии, иногда производились раздачи из общественной казны. Народ успокаивался, чувствуя облегчение от настоящих страданий, а так как он затем ничего не требовал для предотвращения того же зла в будущем, то сенат не находил нужным предупреждать его.
В те времена, когда сенат с большой настойчивостью отстаивал высокие проценты, римлян отличали любовь к бедности, воздержание и довольство скромным положением. Государственное устройство было таково, что первые граждане несли все повинности, простой же народ не платил ничего. Каким образом можно было лишить первых права преследовать своих должников и в то же время требовать, чтобы они исполняли свои обязанности и приходили на помощь настоятельным потребностям республики?
Тацит говорит, что закон двенадцати таблиц установил размер роста в 1 процент в год. Очевидно, он ошибся, приняв за закон двенадцати таблиц другой закон, о котором мы будем говорить ниже. Если законы двенадцати таблиц действительно определили размер роста, то невозможно понять, почему в возникавших впоследствии спорах между заимодавцами и должниками никто на него ни разу не сослался? Мы не находим нигде следов этого закона о росте, к тому же достаточно самого общего знакомства с римской историей, чтобы понять, что подобный закон не мог быть делом децемвиров.
Закон Лициния, изданный 85 лет спустя после закона двенадцати таблиц, был одним из тех временных законов, о которых говорилось выше. Он предписывал уменьшение капитала на сумму внесенных уже процентов и уплату его в три срока равными частями.
