Наконец, судьба как будто смилостивилась над моряками. Обстановка последних дней побуждала забыть, что корабли продолжают находиться в полярных водах. Уже почти две недели, как больше не показывались полярные льды, хотя корабли широко раскинули разведку. «Вайгач» подошел к Таймырскому полуострову, следуя вдоль берега, а «Таймыр» прошел вдали от всякой суши вокруг островов Новой Сибири, под семьдесят седьмой параллелью, где до него никогда не ходило ни одно судно.
Подходя к побережью Таймыра, в район, где те же корабли годом раньше едва бродили во льду, они теперь застали теплые летние дни и совершенно чистое море.
Предстояло проложить на карте восточный берег полуострова, а затем, огибая мыс Челюскин, следовать в Архангельск.
Эти места значились на карте по работам лейтенантов Прончищева и Лаптева, произведенных два века тому назад, в царствование Анны Иоанновны. Точность съемки была очень невелика. Общее положение берега было обозначено с ошибкой в долготе в восемь градусов. Но в те времена еще не существовало ни хронометров, ни радиотелеграфа, дающих нам возможность легко вычислять долготу по светилам, а общие условия работ много отличались от современных. Люди собирались сюда через необъятные пространства Сибири и ее тундры, их утлые суда, строившиеся на месте, гибли, раздавленные льдами, а личный состав, проводивший здесь по несколько лет кряду, вымирал от цинги.
Экипаж «Таймыра» и «Вайгача», радуясь неожиданной доступности этого района, спешил положить на карту и берег моря, и глубоко вдающиеся в берега бухты, и многочисленные острова, сделать промер глубин, определить опорные астрономические пункты и собрать коллекции по различным отраслям естественной истории для изучения жизни края.
Тундряной берег тянулся длинной серо-желтой полосой; поодаль виднелись отроги гор. Несмотря на теплые дни, страна казалась мертвой. Короткий летний сезон, когда тундра живет полной жизнью, уже кончился. Утки, гуси и другие представители пернатого царства вырастили своих птенцов и уже улетели в далекие теплые края. Изредка виднелись группы диких оленей, попадались свежие следы белого песца и полярного волка, около судов кружились вездесущие чайки, и нередко затерявшийся тюлень показывал свою красивую голову с большими грустными глазами.
Редко-редко попадались следы давнего пребывания неведомого человека. Это были полуразвалившиеся срубы, построенные из плавника, т.е. леса, вынесенного сибирскими реками и выброшенного морем на берег. Были ли они срублены участниками Великой Северной Экспедиции два века назад, или промышленниками инородцами, доходившими в прежние далекие времена до северного берега Таймыра, осталось загадкой.
Продвигались с работой все ближе к северной оконечности европейского материка, заветному мысу Челюскина. Крепла надежда перевалить за него и завершить плавание переходом из Тихого океана в европейские воды.
Наконец, «Таймыр» и «Вайгач» встретились километрах в семидесяти от этого мыса, снова распределили между собою работу и разошлись, назначив следующим рандеву мыс Челюскин. Но в ночь на второе сентября, идя встречными курсами вдоль кромки необъятного ледяного поля, корабли неожиданно увидели друг друга. Выяснилось, что это поле тянется от самого материка куда-то на северо-восток.
Пытливые взоры не видели пределов поля ни на западе, ни на севере, небо по которому обычно можно судить о далеких полыньях, то есть свободных ото льда пространствах, дающих на нем характерные темные отблики, было безнадежно и однообразно бело.
Прохода на западе не было. Надо было постараться обойти неожиданное препятствие. Казалось необъяснимым, как это огромное ледяное поле могло противостоять до конца лета и таянию, и штормам, и приливно-отливным течениям. Близость земли с севера не предполагали, так как глубины моря, не превосходящие нигде у северных берегов восточной Сибири 30 — 40 метров, здесь резко увеличились, доходя до 200 метров.
Обсудив обстановку, пошли на северо-восток вдоль кромки льда, надеясь обогнуть его с севера.
Скоро стали разбирать впереди желтоватые пятна земли, полузанесенной снегом. Подойдя ближе, увидели остров, названный именем Цесаревича Алексея. Невзломанный лед оказался примерзшим к этому острову, как и к материку. Часть южного и восточный берег острова были свободными ото льда. Опять было появилась надежда обогнуть этот остров, найти путь на запад; но не надолго. Пройдя вдоль его берега километров 30, увидели, что от северной его части снова тянется невзломанный лед на северо-запад.
Ночью шли вдоль кромки этого льда. Со стороны моря показался разбитый лед, но задувший западный ветер отжимал его от невзломанного поля, образуя полыньи и каналы.
Вместе со льдами появились вновь белые медведи, позволявшие пополнить запасы свежего мяса. Чаше стали попадаться тюлени. Кое-где лежали на льду огромные меланхоличные моржи. Иногда стаи белух, небольших белых китов с детенышами серого цвета, неожиданно появлялись из-подо льда и быстро проносились мимо кораблей.
Стали встречаться айсберги — ледяные горы глетчерного происхождения. Высота этих плавучих островов над водой была 20 — 30 метров, так что в глубину они достигали 150 метров и больше.
От теплых дней, встреченных у таймырского берега, не оставалось и воспоминаний. Холодные брызги волн обдавали палубу и мостик, ночи становились все длиннее и темнее, льды хоть и пропускали вперед, но с переменой ветра грозили зажать и полонить корабли. Небо было пасмурное. Но сознание того, что корабли проникли в область, неведомую до того человеку, воодушевляло моряков и манило все дальше на север.
Вдруг на рассвете, в пятом часу утра, 3 сентября, на горизонте впереди по курсу полоса темного тумана стала медленно, как театральная занавесь, подниматься, и на образовавшейся узкой полосе неба, к неописуемому восторгу мореплавателей, появились величественные очертания гор неведомой земли.
Продолжая идти вдоль кромки ледяного поля, подошли к юго-восточной оконечности этой земли, получившей название Земли Николая II. Не взломанный лед, вдоль кромки которого корабли прошли от материка больше 100 километров, и здесь упирался в южный берег земли, переходя в береговой ледяной припай
В одну сторону высокий берег тянулся на юго-запад, скрываясь за горизонтом. Пространство к югу от него было все также безнадежно бело, ни каналов во льду, ни полыней, ни трещин. В другую сторону берег уходил в северо-западном направлении. Темные горы высотою до тысячи метров подступали своими отрогами к морю, оставляя кое-где узкую низменную береговую полосу, незаметно сливающуюся с ледяным покровом бухт, образуемых извилинами береговой черты.
К востоку от этого берега был виден мощный ломаный лед, находящийся в хаотическом движении, то открывающий кое-где полыньи, то снова сжимающийся над ними. Лишь над берегом, под влиянием все еще дующего ветра западных румбов, оставался свободный проход, манивший дальше на север, в неведомую мрачную безжизненную страну.
Надежда на проход в Европу упала. Корабли уже находились севернее 78-й параллели и, по-видимому, подошли вплотную к границе полярного пака, к многолетним льдам, находящимся в вечном движении. Летний период таяния, когда солнце здесь греет и днем и ночью в течение четырех-пяти месяцев, кончился. Уже начал выпадать снег, покрывающий в это время года белой пеленой и землю, и лед, и полыньи, скрывая от задержавшихся на севере моряков всякую возможность ориентироваться и искать проход среди более слабых льдов.
Надо было, не теряя времени, положить на карту открытую землю, исследовать ее насколько возможно, а затем возвращаться домой. «Таймыр» пошел описывать берег, а «Вайгачу» было поручено определить опорные астрономические пункты.
Пройдя вдоль земли около ста километров, увидели пролив километров в сорок шириной, но суживающийся в глубине. Этот пролив, названный позднейшими исследователями именем географа профессора Шокальского, был также покрыт сплошным, не взломанным льдом; по другую же его сторону опять был виден высокий берег второго, наибольшего из островов Земли Николая II. Пересекли этот пролив, идя вдоль кромки льда, и пошли дальше, продолжая прокладывать на карте берег и глубины моря.
Дойдя до широты в 80 градусов, нашли удобное место для высадки у одного из мысов и пристали, как к набережной, к ледяному припаю. «Вайгач» здесь догнал «Таймыра» и стал рядом с ним на ледяные якоря.
Небо прояснилось, и П.А. Новопашенному, доблестному командиру «Вайгача», посчастливилось сделать астрономические наблюдения. Отметили столбом пункт, широту и долготу коего он определил, а рядом со столбом водрузили флагшток. Команды кораблей были выстроены во фронт у флагштока, и Б.А. Вилькицкий, начальник экспедиции и командир «Таймыра», прочел приказ по экспедиции о присоединении открытой земли ко владениям российского императора. После того, при кликах «ура», был поднят трехцветный русский национальный флаг.
