class="p1">— «...Поляк стрелял, мой ласковый пан, потому что он — контрреволюция. Вы стреляете потому, что вы — революция... Революция — это хорошее дело хороших людей. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди... Кто же скажет Гедали, где революция и где контрреволюция?»
В небе показалась первая звезда, и Гедали заспешил. «Пане товарищ, — привезите в Житомир немножко хороших людей... Привезите добрых людей, и мы отдадим им все граммофоны... Мы знаем, что такое Интернационал. И я хочу Интернационала добрых людей...». Но собеседник Гедали просвещает его, что Интернационал «кушают с порохом и приправляют лучшей кровью» ... Наступает вечер пятницы, и рассказчик спрашивает Гедали, где тут можно раздобыть «еврейский коржик» по случаю праздника и стакан чаю? Гедали грустно отвечает, что все это раньше можно было получить в харчевне рядом, в ней торговали хорошие люди, «но там уже не кушают, там плачут». Застегнув свой зеленый сюртук и обмахнув себя петушиными перьями, «основатель несбыточного Интернационала» — крохотный, одинокий, мечтательный, в черном цилиндре, с большим молитвенником подмышкой, ушел в синагогу молиться.
Не уступают «Конармии» по художественному совершенству и «Одесские рассказы» Бабеля. Героем многих из них является «король Молдаванки» Беня Крик — русско-еврейский вариант легендарного английского разбойника XII века Робин Худа — грозы богачей и друга бедняков. Несколько особняком в этой серии «Одесских рассказов» стоит «История моей голубятни» с незабываемым по своей силе изображением погрома в Одессе в 1905 году...
В период ежовщины Бабель был арестован. В 1958 году в связи с его т. н. посмертной «реабилитацией» появилось следующее сообщение: «В 1939 году Бабель был по ложному доносу арестован. Рукописей его неопубликованных произведений не было найдено. Бабель скончался в 1941 году в возрасте 47 лет».
Размышляя над вкладом, внесенным в русскую литературу советского периода писателями-евреями, нужно в первую очередь выделить весьма характерную в их творчестве гуманистическую тенденцию. Она особенно чувствуется в произведениях старшего поколения, как С. Маршак, И. Бабель, Б. Пастернак и др., но она дает о себе знать и в творчестве писателей, появившихся на авансцене и в первый период после октябрьского переворота. Было бы ошибкой считать, что гуманистическая струя, которую писатели-евреи внесли в советскую литературу, является только данью исконной традиции русской классической человеколюбивой и правдолюбивой литературы. Истоки еврейского гуманизма надо искать глубже: они скрыты в более древней гуманистической культуре еврейства. Вне зависимости от личных тяготений и литературных приемов писателей-евреев эти глубинные истоки наложили свою печать на их творчество, обогатив этим современную русскую литературу советского периода.
ОТ РЕДАКЦИИ. Автор настоящей статьи Вера Александрова-Шварц скончалась 1 октября 1966 года. Мы считаем нужным отметить к сведению читателей, что ее перу принадлежит вышедшая в 1963 году на английском языке книга «К History of Soviet Literature (1917 — 1962) — From Gorky to Yevtushenko» (Doubleday & Company, New York), вызвавшая ряд положительных отзывов в печати.
В. АЛЕКСАНДРОВА. ЕВРЕИ-УЧЕНЫЕ В СОВЕТСКОЙ РОССИИ
До революции русские евреи, вследствие процентной нормы, могли только в ограниченной степени поступать в средние и высшие школы. Евреев, получивших в России или заграницей высшее образование, — за весьма немногими исключениями, — не допускали к преподаванию в университетах и гимназиях и к работе в Академии и в других ученых институтах.
Постановление Временного Правительства от 20 марта 1917 года отменило все направленные против евреев «ограничения в отношении поступления в учебные заведения всякого рода и наименования, как частные, так и общественные и правительственные, прохождения в них курса, пользования стипендиями, а равно и занятия преподаванием и воспитанием юношества». Таким образом, с самого начала Февральской революции 1917 года, русские евреи получили широкий доступ к образованию и к научной работе во всех формах.
Новая власть и после октябрьского переворота продолжала в этой области курс, установленный Временным Правительством. Таким образом с начала 1917 года для русских евреев открыта возможность заняться научной и педагогической деятельностью по всем специальностям. Во всех университетах и других высших учебных заведениях, в старых и вновь созданных научных учреждениях, в Академии Наук и в ее отделениях в национальных республиках, на профессорских кафедрах и в научных лабораториях — повсюду появились евреи — профессора и ученые. Многие из них занимают видные места и обогащают все отрасли знания своими трудами.
По переписи 1939 года, разработанной в отношении евреев статистиком Л. Зингером, в С.С.С.Р. числилось научных работников-евреев (профессоров и преподавателей высших учебных заведений) 7.000, инженеров, архитекторов и конструкторов — 25.000, агрономов — 1.000, врачей — 21.000, учителей в начальных и средних школах — 46.000.
По данным о числе учащихся за 1935-36 г., обучалось евреев в техникумах разного типа 32.000, а в высших учебных заведениях («вузах») — 62.000, т. е. общее число евреев студентов достигало 94.000.
Последняя по времени перепись (1959 года) не сообщает сведений о профессиональном составе еврейского населения, ограничиваясь данными об «основных национальностях» союзных республик, — в число которых евреи не включены. Однако, можно допустить, что число научных работников, составлявшее по переписи 1939 года 7.000, увеличилось за протекшие до последней переписи 20 лет до 30.000 (эта цифра называлась в повседневной печати). В связи с ростом просвещения в стране непрерывно происходит и рост числа лиц свободных профессий среди евреев. Позиции еврейской интеллигенции в разных областях науки укрепило также и широкое распространение русского языка и культуры в еврейском населении России. Так, по переписи 1959 года из общего числа евреев в 2.161.702 показали русский язык, как свой родной, 1.671.361 (из них мужчин — 760.853 и женщин — 910.508). Широкое приобщение евреев к русской культуре облегчило доступ еврейской интеллигенции к преподавательской деятельности в высших учебных заведениях.
С осени 1948 года, при ликвидации большинства еврейских культурно-просветительных учреждений, кадры еврейской интеллигенции потерпели значительный урон. Борьба с «космополитами» в 1949-51 гг. и рост советского антисемитизма, направляемого сверху, печально отразились на судьбе многих научных работников-евреев. Среди многочисленных арестованных были профессора и ученые. Фактически при приеме евреев в университеты стала применяться процентная норма.
После смерти Сталина в 1953 году советский антисемитизм и практика дискриминации не ослабели, но все же среди советских деятелей науки, академиков и профессоров число евреев продолжает оставаться весьма значительным. Это показывают данные за 1964 год. В этом году не мало евреев, выдвинувшихся в советской науке, получило ленинскую премию. Это также сказалось на выборах новых членов Академии Наук и членов-корреспондентов Академии Наук. Нет сомнения в том, что среди еврейской интеллигенции в России имеются высоко
