ЧИЧЕРИН
РАТЕНАУ
"Известия" № 102 (1541) от 10 мая 1922 г.
Резолюция, отправленная союзниками канцлеру Вирту по поводу Рапалльского договора
18 апреля 1922 г.
Господин Председатель!
Нижеподписавшиеся державы с удивлением узнали, что в течение первой фазы работ конференции Германия, не сообщив об этом другим представленным там державам, тайно заключила договор с Советским правительством.
Вопросы, затрагиваемые этим договором, составляют именно в данный момент предмет переговоров между представителями России и представителями всех других приглашенных на конференцию держав, в том числе и Германии. Едва лишь неделю тому назад германский канцлер заявил на первом заседании, что германская делегация будет сотрудничать с другими державами в деле разрешения этих вопросов в духе абсолютной честности и солидарности.
Вследствие этого нижеподписавшиеся державы считают своим долгом высказать вполне откровенно свое мнение германской делегации.
Заключение подобного соглашения во время работ конференции является нарушением условий, которые Германия обязалась соблюдать при своем вступлении в число ее участников.
Приглашая Германию явится в Геную и предлагая ей иметь своих представителей во всех комиссиях на равных началах, приглашающие державы засвидетельствовали свою готовность устранить все воспоминания о войне и дали Германии возможность честного сотрудничества с своими бывшими врагами в европейской работе конференции. На это предложение, внушенное духом благожелательности и солидарности, Германия ответила актом, уничтожающим дух взаимного доверия, необходимый для международного сотрудничества, установить который было главной целью данной конференции.
На всяких конференциях официозные совещания между сторонами допустимы и часто желательны: подобный обмен взглядами полечен, поскольку он предназначен облегчать общую работу, и поскольку результаты докладываются конференции с целью служить предметом совместного обсуждения и решения. Не так поступила германская делегация.
В то время как заседала конференция и как Германия была представлена в комиссии и подкомиссии, имевших поручение выработать европейский мир с Россией на основе каннских постановлений, немецкие представители в этой комиссии заключили тайно, за спиной своих коллег, договор с Россией и притом по тем самым вопросам, рассмотрением которых они были заняты в честном сотрудничестве с представителями других наций. Этот договор не представлен на какое-либо рассмотрение или санкцию конференции; мы рассматриваем его как окончательный договор, который авторы не намерены представлять на ее суждение. Он действительно составляет нарушение некоторых ее принципов, лежащих в основе конференции.
При этих условиях нижеподписавшиеся полагают, что было бы несправедливо, чтобы Германия после заключения частных соглашений с Россией могла участвовать в обсуждении статей соглашения между представляемыми ими странами и Россией. Они заключают из всего этого, что германские делегаты отказались участвовать в обсуждении пунктов соглашения между представленными на конференции странами и Россией.
Примите, господин Председатель, уверение в нашем высоком уважении.
ЛЛОЙД ДЖОРДЖ,
ЛУИ БАРТУ,
ФАКТА,
ИШИИ,
ТЕЙНИС,
БЕНЕШ,
СКИРМУНТ,
НИНЧИЧ,
ДИАМАНДИ
Материалы Генуэзской конференции. Полн. Стенографический отчет. Изд. 1922 г. С.306-313.
"Мы начинаем там, где остановились шесть столетий тому назад...".
(...) Ни ориентация на Запад и ни ориентация на Восток должны быть будущей целью нашей внешней политики, а восточная политика в смысле приобретения необходимого клочка земли для нашего германского народа. (...) Победа идеи станет тем скорее возможна, чем более всеобъемлющей будет пропагандистская обработка людей в их массе и чем исключительнее, строже и крепче будет организация, ведущая борьбу практически. (...)
Мы начинаем там, где остановились шесть столетий тому назад. Мы останавливаем святой поход германцев на Юг и Запад
Европы и направляем взгляд на землю на Востоке. Мы завершаем, наконец, колониальную и торговую политику предвоенного времени и переходим к земельной политике будущего. Но когда мы в Европе сегодня говорим о новых земельных владениях, мы можем думать в первую очередь только о России и подчиненных ей лимитрофах. (...)
A. Hitler. Mein Kampf. Munhchen. 1925-1927. S.653, 742, 757, 783. Перевод с немецкого.
Ворошилов - Молотову: "По содержанию письма тов. Чичерина не чувствуется, чтобы гр. Ранцау получил... большевистский отпор нашего Наркоминдела"
7 марта 1926 г.
Москва
Совершенно секретно
В письме на Ваше имя с копией членам Политбюро и Коллегии НКИД от 5 марта с.п, озаглавленном: "Скандал с Германией", тов. ЧИЧЕРИН, между прочим, пишет: "Посол с величайшим возбуждением указал, что эта фраза есть в сущности донос Антанте на секретные вооружения Германии, т. е. как раз по одному из самых больных вопросов между побежденной страной и Версальскими победителями. Это равносильно угодничеству перед последними".
Эта цитата является словами, произнесенными, как сообщает тов. Чичерин, в "величайшем возбуждении" германским послом. Далее следуют слова нашего Наркоминдела, неизвестно, в каком состоянии написанные: "действительно, эта фраза совпадает с доносами всяких французских милитаристов на Германию, и в устах нашего Наркомвоенмора она совершенно неожиданна и чревата непредвиденными последствиями".
Не знаю, совпадает ли моя фраза о германских вооружениях с доносами "всяких французских милитаристов", но тон письма тов. Чичерина в отношении меня совпадает с графским, безусловно. Тов. Чичерин в своем письме ни единым словом не обмолвился, как он парировал наскок "его сиятельства" на выступление Наркомвоенмора. По содержанию письма тов. Чичерина не чувствуется, чтобы гр [аф] Ранцау получил соответствующий большевистский отпор нашего Наркоминдела.
По существу вопроса я не вижу ничего "вопиющего" в моем выступлении, тем более что оно было сделано в присутствии еще трех членов Политбюро: тт. Сталина, Бухарина и Калинина, не сделавших мне ни малейших замечаний. (...)
Нелишне было бы знать, как реагировал Наркоминдел на сообщение (ТАСС) "Известия" от 25 февраля с. г. № 46 о том, что представитель морского ведомства, выступая в главной комиссии рейхстага против коммунистов и социал-демократов за увеличение сметы Морведа на 47 мил. марок, "ссылался на необходимость усиления морской обороны восточного побережья, причем указывал на маневры Советского флота в Балтийском море".
Если в моем выступлении германский посол усмотрел "донос" и пр., против чего тов. Чичерин не возражал, то выступление официального представителя германского морского ведомства, не на митинге, а в Главной Комиссии рейхстага, с провокационными выпадами против СССР, есть действительно травля нашего государства, с чем призван бороться прежде всего Народный комиссариат иностранных дел.
С коммунистическим приветом
ВОРОШИЛОВ
ЦГАСА. Ф. 33987, Оп. 3, Д. 151, Л. 92-93.
Уншлихт - Литвинову, копии - Сталину и Ворошилову
31 декабря 1926 г.
Совершенно секретно
Отвечая на Ваше письмо от 16.ХП и высказывая свои соображения, я имею единственной целью объективно подойти и разобрать стоящие перед нами вопросы в связи с последними разоблачениями германской прессы.
Из имеющихся в моем распоряжении материалов, касающихся внешней политики Германии, я склонен сделать нижеследующие основные выводы.
1. Ведя политику хозяйственного и политического сближения с Францией... и одновременно играя на франко-английских противоречиях, Штреземан уже добился на этом пути значительного успеха. Агентурные данные указывают, что в своей внешней политике германское МИД намечает следующую политическую линию: сближаясь с Францией, но не обостряя отношений с Англией, Штреземан добивается разрешения задач германской буржуазии на западе (дальнейшее смягчение военного контроля, освобождение оккупированных областей и Саара, пересмотр плана Дауэса и т. д.), подчиняя этим задачам свою политику на востоке, по отношению к Польше, Чехословакии, СССР и Литве. Имеются указания на согласие Англии оказать поддержку при разрешении задач на восточных границах Германии и по вопросу о военном контроле.
Штреземан считает, что он добьется еще больших успехов в своей игре на англо-французских противоречиях, если этой задаче подчинит свою политику по отношению к СССР. Он оценивает значение дружественных отношений к нашему Союзу с точки зрения использования СССР для своей политики лавирования и для хозяйственных интересов Германии, с каждым днем все меньше и меньше считаясь с интересами и желаниями СССР.
2. Во внутренней политике отмечается усиление экономического и политического влияния тех слоев буржуазии, которые не связаны с теперешними руководящими кругами рейхсвера и стремятся изменить ориентацию последнего в смысле отказа от сотрудничества с СССР. Одновременно усилилось влияние морских кругов, ведущих линию сближения с Англией. Опираясь на эти силы, Штреземан ведет борьбу за усиление своего влияния на рейхсвер, за подчинение политики последнего иностранной политике германского правительства и изменение его "русской" ориентации.
