В 1864 году, в то время когда Китай уже был объят восстанием и все его Застойные владения отпали, русскими и китайскими уполномоченными был подписан так называемый Чугучакский протокол, 25 октября 1864 года. Этим протоколом определялась граница России с Китаем даже в той части, где Китай в то время еще граничил с Кокандским ханством. Общее начертание границы не было выгодно для России, и такие местности, как, например, долина Эмиля, оставались в руках Китая. Насколько заключение этого протокола было преждевременно, видно из того, что приведение его в исполнение могло последовать только через 20 лет.
В 60-х годах прошлого столетия, когда Китаю пришлось переживать тяжкие внутренние мятежи, китайцы снова становятся предупредительными к русским. В особенности русские оказались нужны китайцам, когда китайские войска с Цзо Цзунтаном во главе стали продвигаться в Зас-тенном Китае вперед, усмиряя мусульманское и дунганское восстания, и должны были одолеть пустыню Гоби. Наиболее тяжелый для них участок составлял путь от Хами до Кульджи в 1300 верст. Вся местность была разорена. К безводию присоединилось отсутствие продовольствия. Русские торговцы из сибирских местностей, смело продвинувшиеся до пунктов сбора китайских войск, встречались на этот раз как дорогие гости.
Но, несмотря на трудность положения, когда русские были вынуждены в 1871 году занять Кульджу, китайцы, еще отделенные от нее местностями, находившимися в руках восставших, свыше чем на 2000 верст, уже заявили требования о возврате им Кульджи.
Население Кульджи оказало русским войскам при занятии Илийского края очень слабое сопротивление и покорилось, получив обещание, что занимаемый русскими край никогда не будет передан китайцам. Несмотря на такое обещание, данное в Кульдже, в Пекине, за 4900 верст от Кульджи, каш посол Блангали обещал китайцам возвратить им Кульджу, когда в отложившихся от Китая областях китайцы восстановят свою власть и безопасность пограничных русских владений будет обеспечена на будущее время. Потом такое решение оправдывалось существовавшею уверенностью, что китайцы никогда до Кульджи не дойдут. Но сами русские и помогли им преодолеть пустыню, отделявшую Хами от Кульджи. При деятельном содействии полковника Сосновского сибирский купец Каменский поставил в 1876—1880 годах в Гучен, в пункт сбора китайских войск, один миллион пудов пшеницы, вывезя ее из Кульджи. Китайцы охотно заплатили ему за пуд по 5 руб. Всего Каменский брался поставить три миллиона пудов. Пшеница в Кульдже в 1876 году стоила 15 коп. за пуд, а вследствие скупки ее Каменским, в 1877 году, поднялась до 60 коп., что отозвалось на стоимости продовольствия наших войск.
Бывший туркестанский генерал-губернатор Кауфман ясно сознавал невыгодность для России соседства в Туркестане с Китаем и был сторонником присоединения Кульджи к России и поддержания власти Якуб-бека в Кашгарии, где этот даровитый хан уже правил 13 лет. Кауфману с основанием представлялось более выгодным для России иметь в соседстве с Туркестаном слабое мусульманское государство-буфер подобно Афганистану, чем сомкнуться в Туркестане с Китаем, располагающим неистощимыми материальными ресурсами.
Посланному генералом Кауфманом с дипломатической миссией к Якуб-беку капитану Куропаткину в 1876 году, в целях определения границы между Ферганской областью и Кашгарией, пришлось выслушать в г. Курля от Якуб-бека горькие упреки в двоедушии русских. Якуб-бек с основанием указывал, что не может верить словам русского посланца, когда недалеко от Курля, в Урумчи, в лагере его врагов-китайцев «такой же русский офицер, Сосновский, ставит провиант китайцам, без которого они не могли бы продвинуться вперед».
Но как только китайцы с помощью русских достигли пределов Кульджи и разбили Якуб-бека, тон их по отношекию к русскому правительству быстро изменился. Они стели требовать возвращения им Кульджи, а в случае отказа грозили войной. Для ведения переговоров в Петербург прибыл один из самых высших сановников, родственник царствовавшего дома Чунхау. После очень долгих переговоров, в течение которых китайский уполномоченный постоянно сносился со своим правительством, был выработан так называемый Ливадийский трактат, подписанный в октябре 1879 года в Ливадии. По этому договору часть Кульджи с Музартским проходом оставалась в русских руках.
Но затем произошел еще небывалый в истории сношений России с Китаем случай: богдыхан отказался от ратификации этого договора. Дипломатические сношения были прерваны, и обе державы начали готовиться к войне. Русский флот с Лисовским появился у китайских берегов: значительный отряд войск спешно сосредоточивался в Кульдже.
По мнению Ф. Мартенса, достоверные известия доказывают, что национальная партия пекинского двора с Цзо Цзунтаном во главе желала воспользоваться Ливадийским трактатом как поводом, чтобы вызвать общий кризис в сношениях с европейскими державами. Начав кровавую борьбу с Россией, партия эта намеревалась произвести общее избиение иностранцев.
Россия и на этот раз уступила и, по Петербургскому договору 1881 года, отказалась от Кульджи, выговорив обширные льготы по торговле в Застенном Китае и получив небольшое денежное вознаграждение на покрытие убытков русско-подданных, пострадавших от восстания в западных китайских провинциях. Ближайшим последствием Кульджинского договора было выселение из Кульджи в русские пределы 50 тысяч таранчей и дунган, обманутых в своих надеждах стать русско-подлднными, оставаясь в Кульдже. Эти новые поселенцы заняли места, нужные для русской колонизации.
История с Ливадийским трактатом и возвращение Кульджи Китаю уронили престиж России в Азии и придали Китаю еще более веры в слабость России и свою силу.
Овладев в 1881 году всеми восставшими местностями, Китай начинает работу по обращению всех вассальных земель Застенного Китая в китайские провинции. Прежде всего внимание Китая было обращено на Северную Маньчжурию. Туда началась колонизация, усиливались войска, строились укрепления. Уже в 1876 году китайское правительство отменило все меры, стеснявшие переселение китайцев в Маньчжурию, и сравняло их в правах с маньчжурами.
В 1885—1886 гг. Китай предъявляет к России требования отказаться в Южно-Уссурийском крае от территории, занятой русскими селениями Новокиевское, Новгородское, Савеловка и уступить китайцам залив Посьет. Они стремились отрезать Россию от Кореи. Претензии китайцев были отвергнуты, за исключением уступки небольшого захвата земли у д. Савеловки.
В 1894 году временным соглашением с Китаем определен последний участок границы между Китаем и Россией на Памире от афганской границы до перевала Уз-бель, протяжением в 295 верст.
Но и это разграничение едва не вызвало серьезного осложнения. Весной 1893 года китайцы проникли в наши владения и стреляли по разъездам Памирского отряда. По указаниям из Министерства иностранных дел, начальнику Памирского отряда было приказано стараться «очистить нашу территорию от китайцев мирными средствами».
(…) Ряд пограничных недоразумений, возникших вследствие враждебной по отношению к русским интересам политики китайского правительства, вызвал отправку 3 февраля 1911 года китайскому правительству ноты. Китай, по установившемуся обычаю, ответил канцелярскою отпискою. Тогда русский посланник в Пекине передал китайскому правительству ноту, носившую характер ультиматума. Китайцы обязывались дать удовлетворение по всем 6 пунктам первой ноты; в противном случае русское правительство возвращало себе свободу действий и возлагало на китайское правительство ответственность за проявленное упорство.
14 марта был получен ответ, в котором искусно перемешаны возражения на наши требования и в то же время их признание. Во всяком случае, китайцы уступили, а русское правительство признало ответ удовлетворительным. Разрыв и в этот раз был избегнут.
Как ни кратко приходилось излагать ход сношений России с Китаем, все же можно видеть, с какой настойчивостью китайцы, заключив в чем-либо невыгодный для них договор, начинали нарушать его. При этом, особенно за весь период сношений с Китаем, страдало наше купечество, попадавшее в Китай. В то время как европейские купцы, явившиеся в Китай под защитою флотов и штыков держав, к которым принадлежали, требовали к себе со стороны китайцев исключительного внимания и даже по маловажным причинам прибегали к защите своих дипломатических представителей, русские торговцы в Застойном Китае в большинстве случаев являлись беззащитными или вследствие отдаленности места жительства русских консулов, или нежелания консулов из-за интересов русских торговцев увеличивать свою работу и портить отношения с китайскими властями.
(…) В Северной Маньчжурии китайцы после русско-японской войны ведут себя по отношению к русским вызывающим образом. Несколько месяцев назад при проезде какого-то китайского принца в отдельном вагоне при остановке поезда в Харбине ему был выставлен почетный караул. Все начальство в мундирах и русских орденах собралось встретить этого принца. Войска держали ружья «на караул», играла музыка. Но вот из вагона, занятого принцем, показался какой-то грязный китаец. Разыскав в толпе японского консула, он поманил его, ввел в вагон, а русские генералы так и остались все время стоять на платформе с недоумевающими чинами почетного караула. Поезд тронулся, оставив тягостное впечатление от этого унижения достоинства русского имени и русского войска. И никому не пришло в голову распорядиться отцепить вагон с зазнавшимся от избытка русской угодливости китайским пассажиром.
