Для многих людей стало ясно, что власть объявила войну русской интеллигенции. Инициатором этой войны стал выходец из среды интеллигенции Ленин, который не скрывал своего презрения и ненависти к породившему его классу. Он презирал его за «дряблость», называл интеллигентов «говном», «кашей». С одной стороны, в предреволюционные годы был распространен тип рефлексирующего краснобая-интеллигента, только мечтающего о «деле, полезном народу», но ничего не делающего. Этот тип высмеивали в своих сочинениях Чехов, Горький и другие писатели-демократы. Такому целеустремленному человеку, как Ленин, интеллигентные болтуны были глубоко неприятны, он их знал и презирал.
С другой стороны, деятельная часть интеллигенции была опасна для Ленина. Он ненавидел русскую интеллигенцию за присущую ей внутреннюю свободу и опасался ее скрытого сопротивления режиму большевиков. И не зря. В марте 1924 г. на Всероссийском съезде инженеров с трибуны прозвучали такие слова: «Коммунисты как материалисты считают необходимым и нужным дать людям в первую очередь предметы первой необходимости, а мы, интеллигенты, говорим, что в первую очередь нужны права человека. Вот наша основная программа. В этом вся сила».
Уже в годы Гражданской войны научная интеллигенция была брошена на произвол судьбы. Как писал в июле 1920 г. очевидец из Петрограда, «среди ученых колоссальная убыль – мрут ужасно». Гениальные ученые погибали от голода и холода. Так умерли, например, основатель аэродинамики В. А. Жуковский, математик А. М. Ляпунов, востоковед Б. А. Тураев. Таская дрова на второй этаж в нетопленую квартиру, надорвался и умер выдающийся филолог академик А. А. Шахматов. Ученые и писатели подвергались унижениям и гонениям как «лишенцы», «буржуи».
Теперь же, в начале 1920-х гг., заявляя об усилении борьбы с буржуазной идеологией, идеализмом, мистикой, философской реакцией, Ленин открыто назвал интеллигентов врагами. Он писал Дзержинскому о том, что «профессора и писатели» являются «явными контрреволюционерами, пособниками Антанты, шпионами, растлителями молодежи» и с ними надо поступать соответственно.
19 мая 1922 г. он отдал Дзержинскому распоряжение начать подготовку акции по массовой высылке из страны «писателей и профессоров, помогающих контрреволюции». Сам Ленин, как знаток философии, составил перечень таких людей, являвшихся на самом деле цветом русской философской мысли. Все они подлежали изгнанию: С. Булгаков, Н. Бердяев, Л. Карсавин, С. Франк, И. Ильин, Н. Лосский, Ф. Степун, Б. Вышеславцев и др. Сами же чекисты составляли списки на крупных математиков, экономистов, историков и социологов (среди них, в частности, Питирим Сорокин) – всего на «160 наиболее активных буржуазных идеологов» (включая ректоров Московского и Петроградского университетов). Все эти люди были посажены в Петрограде на немецкий пароход, прозванный впоследствии «философским», и отправлены в Гамбург. Так культуре России был нанесен страшнейший удар. Но, впрочем, можно считать, что пассажирам «философского парохода» еще повезло. Их выбросили из страны, но не из жизни. Многие из высланных продолжали работать. Их приняли в западных университетах, и они прославили свои имена и Россию на Западе. Оставшимся в России ученым и писателям было хуже – будущее грозило им ссылками, концлагерями, казнями или послушным, холопьим исполнением «воли партии». Главное же – их вечно преследовал страх пасть в любой момент жертвой «пролетарской секиры».
1922 – Расправа с церковью
Декретом 13 января 1918 г. церковь была отделена от государства, школа от церкви, а церковное имущество подверглось конфискации. Священников и членов их семей стали брать в заложники, сажать в тюрьмы и расстреливать. Известны случаи, когда священников вешали на святых вратах прямо в церкви. В большевистской пропаганде их всех одинаково называли «эксплуататорами», «черносотенцами» и «тунеядцами». В 1919 г. после кратковременного затишья началось новое наступление власти на церковь. Усилилась атеистическая пропаганда, построенная на оскорблении чувств верующих, попрании свободы совести. Согласно постановлению Наркомюста 1920 г. «О ликвидации мощей», власти начали гнусные «спектакли» по «разоблачению святынь»: вскрытия и «экспертизы» гробниц с мощами святых.
В ноябре 1917 г. на Поместном соборе Русской Православной церкви впервые после 1700 г. было восстановлено патриаршество. Первым патриархом стал митрополит Тихон. Поначалу он воздерживался от участия в политической жизни, но когда после декрета 13 января 1918 г. большевики повели жесткую политику против верующих и церкви, Тихон предал всех советских правителей анафеме как проводников «разнузданного своевластия», установившего режим «сплошного насилия над всеми». Не без основания наступившее правление казалось верующим «нашествием антихриста, беснующегося безбожием». Как и патриарх Гермоген во времена Смуты начала XVII в., Тихон заявил: «Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание». И позже он не раз обращался к власти с требованием прекратить кровопролитие, бессудные казни, преследование верующих. Это привело к тому, что Тихон был посажен под домашний арест, а церковь подверглась невиданному разгрому.
Большевики начали в массовом порядке закрывать церкви, ликвидировать «черные гнезда» – монастыри. Их налаженное столетиями обширное хозяйство разрушалось. Отряды красноармейцев во главе с комиссарами растаскивали и пускали по ветру обширные, накопленные непрерывным трудом запасы и инвентарь. Самих же монастырских насельников выгоняли на улицу. Попытки некоторых монастырских общин под видом создания модных тогда коммун сохранить общежительство власти жестоко пресекали, а сами здания церквей и монастырей передавали различным советским организациям.
Пик репрессий пришелся на начало нэпа. Несмотря на усилия церкви помочь в 1921 г. голодающему Поволжью, большевики решили использовать эту ситуацию, чтобы нанести решающий, смертельный удар по церкви. Декретом 26 февраля 1922 г. были конфискованы якобы в пользу голодающих все ценности церкви, включая священные предметы ритуала, без которых не могла проходить церковная служба. Верующие начали оказывать сопротивление изъятию церковных ценностей. В Шуе и других местах в стычках с властями погибли люди. Этим тотчас решил воспользоваться Ленин. В своем секретном инструктивном письме он жестко потребовал «проучить эту публику»: провести массовые аресты, показательные процессы, расстрелять «очень большое число» священников и монахов. В 1922 г. проходят показательные процессы над церковниками, в Петрограде расстреливают митрополита Вениамина и других деятелей церкви. Всего в 1922 г. большевики убили более 8 тыс. священнослужителей.
В этот момент церковь в борьбе за свое существование не оказалась единой. Петроградский священник А. И. Введенский с группой сторонников, поощряемые властью, совершил весной 1922 г. церковный переворот. Без созыва собора он ликвидировал патриаршество, образовал «Высшее церковное управление» так называемой «Живой церкви», заявившей о своей полной лояльности к большевикам. «Красные попы» пользовались негласной поддержкой чекиˆ стов, хотя на «обновленцев» власть смотрела как на «попутчиков», срок ликвидации которых еще не наступил. Стремление приспособиться к светской власти (особенность, вообще характерная для Русской Православной церкви) проявилось и в среде последовательных противников большевиков, оказавшихся в это время в отчаянном положении. Патриарх Тихон, хотя и не признал переворота Введенского, но все же был вынужден, хотя и с оговорками, отступиться от своей прежней непримиримой позиции, смириться с новой властью, сказав: «Я написал… что я отныне – не враг Советской власти, но я не писал, что я друг Советской власти». Он находился под домашним арестом почти до самой своей смерти в 1925 г., после чего большевики просто не допустили избрания нового патриарха.
Смерть избавила Тихона от того, чтобы быть свидетелем невиданной ранее разнузданной кампании, которую открыл созданный в том же году партией Союз безбожников во главе с Емельяном Ярославским (Губельманом), человеком невежественным и агрессивным. Под стать ему был и его помощник. – Е. А. Тучков, малограмотный чекист из крестьян. Ярославский отличался безудержным, примитивным и косноязычным графоманством. Особо известна его «Библия для верующих и неверующих», переполненная глупостями, передергиванием и просто хамством. По поводу сотворения Богом женщины из ребра мужчины Ярославский замечает: «Слабо ему стало женщину сделать обычным путем (гайка ослабла!). Можно себе представить Адама, у которого бог вырезывает ребро, как повар у телятины».
Ярославский слыл «прекрасным организатором ликвидации церквей», умел прикрывать насилие демагогической фразой о свободе совести, об исполнении воли трудящихся, которым якобы мешает наслаждаться утренним сном колокольный звон. Одновременно он тщательно разрабатывал планы закрытия церквей, обеспечение предстоящей акции средствами, людьми, а потом проводил ее внезапно и быстро, как боевую операцию. При нем резко увеличилось издание антирелигиозной литературы. В 1920-е гг. выходили 24 антирелигиозные газеты и 33 журнала, было издано 2 тыс. названий «антирелигиозных» книг и брошюр. Валом пошла низкопробная, подчас порнографическая продукция в виде романов и повестей с «разоблачением дурмана» и смакованием непристойных сцен из быта церковников. К числу таких «творений» относились романы Д. Крептюкова «Попы и подпопки» и И. Калинникова «Мощи» (1925), позже изъятые из библиотек самой советской властью как откровенная порнография.
