Преображенского и Андреевского водопроводов.
В поиске новых источников воды для Москвы принимали участие самые разные специалисты, например немецкий геолог, действительный член Императорского Московского общества испытателей природы и профессор Петровской земледельческой и лесной академии Герман Траутшольд, известный своими исследованиями геологии европейской части России. Совместно с приглашенным инженером Зальбахом он предположил, что в долине реки Яузы в Мытищах проходит подземный поток воды фантастическим объемом – до 60 миллионов ведер в сутки! Этой водой можно было напоить чуть ли не всю Центральную Россию. Но специальная комиссия во главе с бароном Дельвигом в 1882 году не поверила немцам, допустив суточный забор воды всего в полтора миллиона ведер.
Позвали в Москву и знаменитую на всю Европу семью Линдлей – Вильяма и его трех сыновей-инженеров. Все они не покладая рук трудились в семейном инженерном бюро (кстати, Вильям был сыном известного астронома). Линдлей и его сыновья, можно сказать, напоили водой всю Европу и были нарасхват. Они проектировали водопровод и канализацию для многих европейских городов, в том числе Гамбурга, Франкфурта-на-Майне, Дюссельдорфа, Праги, Варшавы. Их звали даже в Австралию – пришлось отказаться, так много было заказов. Инженерное бюро Линдлей разработало для Москвы проект забора 2,4 миллиона ведер воды в сутки, что было более реальным, чем в предыдущем случае, но не менее дорогостоящим.
Возникшую дилемму «что важнее: вода или деньги» никак не удавалось разрешить. Вроде бы, исходя из известной заповеди, согласно которой не хлебом единым жив человек, после него на первом месте должна была быть вода, но где взять средства на нее? Строить за счет казны не представлялось возможным – слишком заоблачной казалась испрашиваемая сумма. Палки в колеса совали те же депутаты, утверждавшие, что москвичам и так живется неплохо без канализации и современного водопровода. Оно и понятно: например, на одну лишь канализацию требовалось более семи миллионов рублей. Рассмотрение вопросов всячески затягивалось, один из гласных по фамилии Жадаев так и сказал: «До сих пор воды в Москве было достаточно». В штыки было встречено и предполагаемое участие в строительстве водопровода инвесторов, которые на условиях концессии вполне могли бы помочь городу в осуществлении этой наипервейшей задачи.
В то время (с 1885 года) московским городским головой был Николай Александрович Алексеев – молодой и амбициозный представитель купеческого сословия. Ему не было еще и тридцати лет, когда в 1881 году он стал гласным городской думы. Именно из этих Алексеевых происходил и режиссер Константин Станиславский, его двоюродный брат. Семейным делом их было канительное производство – выделка нитей из золота и серебра. Но по темпераменту Алексеев был отнюдь не канительным человеком – под силу ему было горы свернуть, в том числе и бюрократические. Еще один гласный думы, историк В. И. Герье, отмечал: «Алексеев, как по фамильной традиции, так и по властолюбивому темпераменту, свыкся с призванием руководить людьми. По образованию он не стоял высоко, в общении с людьми был резок и иногда даже дерзок, но он был умен и способен войти в круг идей, которые ему были чужды. Своей энергией и властной волей Алексеев осуществил два важных для города дела: водопровод и канализацию. И нужно же было и этому голове преждевременно и в полной силе разумения пасть от руки на этот раз заведомого безумца, вообразившего, что он оскорблен Алексеевым, не обратившим внимание на его сумасбродное предложение». Алексеев в 1893 году был убит безумцем В. С. Андриановым в своем кабинете в здании думы, которое при нем же и было построено. Он также содействовал постройке в Москве бойни, прачечной и психбольницы (ирония судьбы!).
Прожил Алексеев сорок лет, из которых восемь лет был городским головой. Именно ему суждено было прекратить наконец многолетнюю канитель с московским водопроводом: «Если прежде дела двигались черепашьим шагом, то теперь они стали мчаться на курьерских», – писал современник. Алексеев обратился именно туда, куда нужно – в московскую контору Бари, накопившую большой опыт в области проектирования водопроводов для самых разных русских городов – Тамбова и Сызрани, Самары и Одессы, Серпухова и Калуги, Царицына и Житомира и других. Главным инженером конторы с 1880 года работал выдающийся русский инженер Владимир Григорьевич Шухов, как будто уже давно ждавший Алексеева. Москва стала самым большим городом, для которого Шухову предстояло разработать схему водопровода.
В конторе Шухов над поставленной городским головой проблемой трудился не один, ему помогали инженеры Евгений Карлович Кнорре и Константин Эдуардович Лембке. Первый был старше Шухова на пять лет – Владимир Григорьевич знал его с детства, когда вместе с отцом бывал в гостеприимной семье Карла Кнорре, астронома и директора Николаевской обсерватории Морского ведомства, действительного статского советника, члена-корреспондента Петербургской Академии наук. Видел Володя Шухов и восхитившие его научные приборы обсерватории – рефракторы, микрометры, телескопы, позволившие Карлу Кнорре создавать звездные карты Вселенной, определять положение многих звездных тел. Работы Кнорре оказали столь сильное влияние на Володю Шухова, что на какое-то время его захватило страстное желание во что бы то ни стало быть астрономом. Среди результатов деятельности плодовитого астронома были не только открытые благодаря ему планеты, но и десять сыновей (!), в том числе и Женя Кнорре. И кто бы мог подумать, что ни Володя Шухов, ни его приятель Женя Кнорре не станут астрономами, а звезды сложатся так, что им через много лет предстоит вместе работать в конторе Бари не над изучением звездного неба, а в совсем противоположной плоскости – исследовать подземные недра Московской губернии на предмет водоносности.
Евгений Кнорре, в отличие от выпускника Императорского технического училища Шухова, образование получил в Европе, сперва окончив Берлинскую ремесленную школу, а затем и Цюрихский политехникум в 1870 году в качестве инженера-строителя. Полученные знания он воплотил в необычайно бурно развивающемся в то время мостостроении. Не было, наверное, такой крупной российской реки, берега которой не соединились бы с помощью Кнорре – Днепр, Волга, Обь, Даугава и другие. А макет моста через Енисей в Красноярске (1899 год), строительством которого руководил Кнорре, удостоился золотой медали на Всемирной выставке в Париже в 1900 году. Как изобретатель он известен своей системой мостового кессона, оригинальным методом подъема и шлюзования грунта. Разрабатывал Кнорре и проект Московского метрополитена. Как инженер, изобретатель «новой системы деревянных мостов» был известен и его коллега Константин Лембке. Помимо мостостроения, он имел и опыт в проектировании водопроводов. Вот такие квалифицированные люди трудились в конторе Бари.
Инженеры скрупулезно изучили проблему, итогом чего явился «Проект
