«Когда окончится война, жизнь станет очень приятной. Великая литература возникнет, как результат нашего опыта. Расширятся контакты с западом. Все смогут читать, что им нравится. Будут обмены студентами, заграничные поездки советских граждан облегчатся».
В конце войны Сталин был уверен в советской системе и своей власти, но это не означало, что он отказался от собственных предвоенных взглядов, что классовая борьба продолжится при социализме, или от опасения негативного влияния на советский народ капиталистического воздействия. Именно это вызвало суровое обращение с советскими гражданами и военнопленными, репатриированными из оккупированной нацистами Европы.
Все вернувшиеся подверглись допросам в транзитных лагерях НКВД. Около 4 миллионов было репатриировано. Из них 2.660.906 были отпущены домой, 801.152 были возвращены в вооружённые силы, 608.095 были зачислены в рабочие батальоны министерства обороны, 272.867 были признаны виновными в различных проступках и преступлениях, и переданы для исполнения наказания в НКВД, 89.468 оставались в транзитных лагерях, как обслуживающий персонал, при проведении процесса репатриации до начала 50-х годов.
Процесс расследования был спланирован так, чтобы с корнем вырвать предателей и шпионов. Беспокоило то, что около миллиона советских граждан служили в армиях стран Оси в ходе войны, половина в военных формированиях, остальные, как гражданские служащие — считалось, что часть из них была захвачена немцами в плен, или вывезена для рабского труда. Для офицеров высокого ранга попадание в плен признавалось допустимым только после тяжёлого ранения, при котором они уже не могли сражаться. Но главной целью создания транзитных лагерей было не выявление и наказание предателей, но проверка лояльности граждан, возвращающихся из-за рубежа.
Летом 1946 года сталинская кампания против западного капиталистического влияния приняла новый радикальный поворот, когда ЦК партии принял указ, нанёсший удар по ленинградским журналам «Звезда» и «Ленинград» за публикации, «культивирующие дух, враждебный советскому народу, низкопоклонство перед модернистской буржуазной культурой запада». Через два дня, 16 августа, Жданов произнёс речь на заседании ленинградского отделения союза писателей, осудив сатирика Михаила Зощенко и поэтессу Анну Ахматову.
Зощенко позорил советских людей, описывая их, как «лентяев и моральных выродков, полных, и примитивных дураков». На Ахматову было указано, как на индивидуалистку, которая представляет собой «смесь монашки и шлюхи». Без лишних разговоров обоих писателей изгнали из союза, в то время, как редколлегия «Звезды» была реорганизована, а журнал «Ленинград» закрыт совсем.
В сентябре 1946 года ЦК издал постановление об идеологически невыдержанных фильмах, включая вторую часть «Ивана Грозного» Сергея Эйзенштейна, который был назван искажающим прогрессивную роль грозного царя в российской истории. Культурная чистка прошлась по театрам и музыке. В феврале 1948 года композитор Шостакович был раскритикован, как антисоветский формалист. Годом позже советская театральная критика была обвинена в отсутствии патриотизма. Главным форумом для этих обвинений служил новый журнал «Культура и жизнь», издававшийся ждановским департаментом.
Этот разворот в культурной политике, известный, как ждановщина, был инициирован и отдирижирован Сталиным, который проверял, и редактировал все главные публичные заявления на эту тему. Сталинские мотивы стали ясны из одного рассказа Жданова в августовской речи 1946 года:
«Некоторые наши литераторы считают себя не учителями, а учениками (и)… угодливо сползают к раболепному тону перед филистёрской иностранной литературой. Пристало ли это нам, советским патриотам, которые построили советскую систему, в сотни раз лучшую и более высокую, чем любая буржуазная система? Пристало ли нашей передовой советской литературе… раболепствовать перед филистёрской буржуазной литературой запада с её узкими взглядами?»
В своих мемуарах Константин Симонов рассказал об эпизоде, произошедшем в мае 1947 года, когда он, вместе с несколькими чиновниками из союза писателей, беседовал со Сталиным, желая обсудить выплаты роялти, но советский вождь заговорил о недостаточном воспитании интеллигенции в духе патриотизма. «Если вы возьмёте нашу среднюю интеллигенцию — научную интеллигенцию, профессоров и докторов, они конечно не имеют развитого чувства советского патриотизма. Они заражены неоправданным восхищением зарубежной культурой… Эта старая традиция берёт начало при Петре Великом… пресмыкаться перед иностранщиной, перед дерьмом».
Hе только артисты подвергались критике за низкопоклонство. В 1947 году прошло публичное обсуждение книги об истории западной философии под председательством начальника пропаганды. Он обвинил авторов в недооценке русского вклада в историю философии и отсутствие ссылок на идеологический разрыв марксизма с западной традицией. Жданов не объяснил, почему в таком случае книга получила Сталинскую премию после публикации в 1946 году.
Другим советским интеллектуалом, подвергшимся нападкам в 1947 году был Евгений Варга. Его грехом была публикация книги, в которой утверждалось, что радикальные изменения в характере капитализма в результате войны увеличивают роль государства в управлении экономикой, и что эти изменения повышают уровень трансформации западных государств в сторону социализма.
Когда книга была опубликована в 1946 году, взгляды Варги вполне соответствовали концепции Сталина о послевоенной народно-демократической Европе, вставшей на путь социально-экономических реформ и мирной политической борьбы. Но возникновение атмосферы холодной войны в 1947 году поставило Варгу в тяжёлое положение оппонента в коммунистической партии и советской академии с началом критики его книги. В конце концов Варга публично покаялся в своих неортодоксальных взглядах, но его исследовательский институт и журнал, где он публиковался, были закрыты.
В естественных науках кампания против пагубного западного влияния приняла своеобразную форму «суда чести». Первыми жертвами этого процесса стали учёные-медики Нина Клюева и её муж Григорий Роскин. Летом 1946 года их лабораторию посетил новый посол США Уолтер Беделл Смит. Впоследствии Клюева и Роскн направили копию рукописи своей книги по лечению злокачественных опухолей для получения учёной степени доктора наук в США. В начале 1947 года это привлекло внимание Сталина.
По его инициативе правительство издало резолюцию по формированию судов чести во всех центральных аппаратах советского государства для проверки наличия антипатриотических, антигосударственных и антисоциальных действий тамошних чиновников, и работников. Во исполнение постановления суд чести министерства здравоохранения проверил случай Клюевой и Роскина, действовали ли они корректно, или нет, передав секреты советской медицинской науки иностранцам. В своём представлении суду чести Жданов указал, что двое учёных действовали индивидуалистически и без согласования с вышестоящими.
Но обвинений в преступных действиях Клюевой и Раскину не предъявлялось. Решением так называемого суда чести было указано, что этот случай должен стать политическим и идеологическим уроком опасности сношения с иностранцами. (Этот судебный процесс прошёл публично, перед аудиторией в 800 человек). Центральный Комитет дал закрытый циркуляр для членов партии: «О деле профессоров Клюевой и Роскина». Документ критиковал «раболепие и пресмыкательство перед иностранцами», призвав «воспитывать советскую интеллигенцию в духе советского патриотизма», и предостерегая против «низкопоклонства, и раболепия перед западной буржуазной культурой».
Патриотический императив был очевиден также в так называемом деле Лысенко. Трофим Лысенко, советский биолог, специализировавшийся на растениеводстве, полагал, что на пробретение новых свойств растений может влиять наследственность и окружающая среда. Его взгляды привели к конфликту с советскими генетиками, которые утверждали, что наследование, это функция генов, а не влияние изменений окружающей среды, или научных манипуляций над природой.
Продолжительные дебаты между этими двумя фракциями в советской биологии закончились неожиданным разворотом событий в аперле 1948 года, когда Юрий Жданов, сын Андрея, стоявший во главе научной секции ЦК, выступил с лекцией, критикующей взгляды Лысенко. Лысенко написал Сталину жалобу. Результатом было официальное одобрение позиции Лысенко, давшее дорогу публикации в «Правде» материалов конференции от июля-августа 1948 года, где излагались взгляды Лысенко и были разгромлены генетики, критиковавшие его. Лысенко возможно был слабым учёным, но ловким политиком, и постарался выставить свою позицию, как «советскую», в противоположность «западной» науке, и «материалистическую, прогрессивную, и патриотическую биологию» противопоставил «реакционной, схоластической, и иностранной» биологии.
