К его счастью, оказалось, что полиция взяла только бумаги, остальные вещи сохранились. Их принесла сама хозяйка. При виде Виктора добросердечная женщина расплакалась.
- Родненький мой сыночек, - обняла она Виктора. - На чего ж ты стал похож... Бледненький, худой... Загоняли тебя проклятые полицейские...
Виктор переоделся в новые брюки и гимнастерку, надел новые сапоги и, оставив на хранение хозяйке остальные вещи, ушел.
Он разыскал Семакова, Иван Гаврилович обрадовался Виктору. Вместе они и пошли доложить подпольному комитету о результатах поручения, которое было дано Виктору.
Дорогой Семаков рассказал Виктору об аресте Марины и многих подпольщиков. Семаков избежал ареста лишь потому, что за день до этого переменил квартиру.
- Теперь я убежден, что это дело рук Афанасьева, - сказал Семаков.
- Почему так думаешь, Иван Гаврилович?
- Дня за два до ареста Марины она мне рассказала, что Афанасьев домогался ее любви. Марина с негодованием отвергла его притязания. Тогда Афанасьев пригрозил ей, что она будет раскаиваться. Ну, вот он ей и отомстил...
- Гадина!.. - проскрежетал зубами Виктор.
XXXII
Дорога была гладкая, укатанная. Новенький, поблескивающий свежими красками английский автомобиль быстро мчался вперед, оставляя позади длинный серый шлейф пыли.
Шофер Нартов был мастером своего дела. Внимательно поглядывая вперед, он священнодействовал за баранкой руля. Рядом с ним сидевший Конон сначала с восхищением смотрел на него, дивясь тому, с какой виртуозностью он управлял послушной машиной. Потом ему надоело смотреть на шофера. Укачиваемый машиной, он стал дремать...
В это время Сазон, покуривая, сидел на гробе в кузове автомобиля и созерцал открывавшиеся перед ним великолепные пейзажи донской степи. Потом внимание его отвлек гроб. Он с интересом стал его рассматривать. До чего ж красив был этот гроб! Сазон никогда в своей жизни не видывал подобных. Гроб был обит малинового цвета бархатом. По бокам его обрамляли золотые галуны из позументной тесьмы; по углам свисали большие махры из серебра. Стоял он на точеных ножках, отделанных лаком.
- Вот гроб так гроб! - восторженно восклицал Сазон. - Всем гробам гроб... В таком гробу сладко и умереть. Не гроб, а одна лишь красота!
Но восторги его быстро кончились. Рассматривать гроб ему надоело, и блуждающий его взор снова переключился на природу. Вокруг покойно лежала широкая, беспредельная степь, от края до края залитая изумрудным цветением сочных трав. Желтые, красные, голубые полевые цветы, вспыхивая огоньками, приветливо кивали Сазону своими головками. На горизонтах призрачно вырисовывались синие, дрожащие в мглистом мареве, сторожевые курганы, тысячелетия назад понасыпанные полудикими кочевниками на могилах знатных воинов...
Солнце палит. Над степью в зное висит трескучий гам невидимого мира. Кузнечики ведут свою длинную, однообразную песнь... В раскаленном воздухе кувыркаются птицы, и их веселая, звонкая болтовня слышится там и здесь... Часто дорогу торопливо перебегают суслики. Заслышав шум автомобиля, из придорожных трав, словно брызги, разлетаются во все стороны в крикливом гаме стайки перепелов и куропаток...
- Поохотился б теперь, - вслух мечтает разморенный жарой Сазон.
Местами проезжали мимо зеленеющих, наливающихся сладким соком полосок пшеницы, уже высоко поднявшихся подсолнухов, ароматно пахнущей, зацветшей гречихи. И как истый хлебороб, Сазон тяжко вздыхал, видя, как все это было небрежно, наспех засеяно. За всеми этими полосками хлеба и подсолнухов не было ухода. Они лежали всеми забытые, непрополотые. Сорняк разгульно разрастался по полям, глуша рост хлебных стеблей.
- Эх-хо! - покачивал головой Сазон. - И все война. Война! Не до этого людям...
По пути следования, затененные левадами и садами, часто возникали белостенные хутора и станицы. Еще издали, словно приглашая к себе, приветливо махали крыльями ветряки.
Изредка автомобиль предостерегающе гудел, обгоняя длинные военные обозы или обывательские подводы, подвозившие к фронту снаряжение, продовольствие, снаряды, патроны...
Подуло свежим ветерком. Сазон взглянул на небо. Вверху ползла небольшая черная тучка.
"Как бы дождь не пошел", - озабоченно подумал он, но сейчас же об этом забыл, снова предавшись созерцанию окружающей природы... Ах, до чего ж хороша степь донская!..
Сазон даже и не заметил, как тучка закрыла солнце и, низко опустившись над степью, брызнула вдруг мелким, колючим дождем. Он привстал, растерянно оглянулся, ища укрытия от дождя... Но где можно от него укрыться на голой автомашине?.. Сазон взглянул на гроб, и его озарила блестящая мысль. От удовольствия даже рассмеялся.
Сдернув крышку с гроба, он улегся на свеже пахнущие деревом и смолой стружки в гроб и снова прикрыл крышку, оставив небольшую щелку для воздуха. Лежать было очень удобно...
"Ну, вот и довелось полежать в красивом гробу", - смеясь, подумал Сазон. Он сложил на груди руки, как бывают они сложены у мертвецов, и представил себя умершим. И, удивительное дело, этой мысли он даже не испугался. Ничего страшного, оказывается, не было в смерти. В ней даже есть своя красота. Разве ж плохо лежать в таком роскошном гробу?
Думая о смерти, под монотонный перестук капель, Сазон заснул.
* * *
Шофер увидел сбоку дороги старика и молодую бабу с поднятыми руками. Они просились подвезти их.
- А мне разве жалко? - пробормотал Нартов. - Пусть садятся. На папиросы заработаю... Да и твоему дружку будет веселее, - сказал он Конону.
Водитель затормозил машину и высунулся из кабины.
- Что, ехать, что ли, желаете? - спросил он из кабины.
- Подвези, родимец. Верстов пять до станицы нашей будет... Умаялись больно, а тут дождик...
- Сколько дадите? - спросил Нартов.
- Да, соколик мой, - запричитала баба, - ничего-то у нас нет. Ежели охота есть, я тебе бутылочку самогона дам. Выпьешь на здоровье.
- И это дело, - глубокомысленно промолвил шофер. - Давай!
Баба вытащила из мешка бутылку. Нартов сунул ее под сиденье.
- Садитесь! - сказал он старику и бабе.
Те живо вскарабкались на машину, довольные тем, что совершили такую выгодную сделку.
Женщина, правда, со страхом покосилась на гроб, но потом успокоилась. Машина по-прежнему мчалась. Но вскоре она снова остановилась. Попросились на нее еще двое каких-то служивых. Шофер взял и тех...
Вечерело. Тучка с глухим ворчанием убегала куда-то на запад. После дождя степь благоухала. В воздухе разлилась приятная прохлада.
Служивые казаки оживленно разговаривали с молодой казачкой, шутили с ней, заигрывали. Старик дремал...
Уютно устроившись в гробу, Сазон сладко спал, видя чудесные сны, будто он после своей смерти попал в рай. Ходит он по райскому саду и ест золотые яблоки...
На одном из ухабов машину так тряхнуло, что Сазон проснулся, потянулся и чихнул... Казачка, в этом время что-то со смехом отвечавшая служивым, услышав чих, покосилась на гроб, настороженно прислушалась. Сазон еще несколько раз подряд с удовольствием чихнул. Тут уж замолкли и казаки, выжидающе смотря на гроб. Проснулся старик. Приподнявшись, он в ужасе закрестился, дикими глазами поглядывая на гроб...
Сазон, не подозревая, что он своим чиханьем и шуршанием наделал такой переполох, с минуту лежал покойно. В гробу было душно, и Сазону захотелось подышать свежим воздухом. Приподняв крышку гроба, он высунул руку, пробуя, прошел дождь или нет.
Бабе почудилось, что мертвец хочет схватить ее за ногу. Заорав дурным голосом, она метнулась через борт машины.
Услышав душераздирающий крик, Сазон, торопливо откинув крышку, поднялся из гроба. Служивые казаки, увидев мертвеца, с воплями в одно мгновение последовали примеру бабы.
Сазон в крайнем недоумении развел руками, никак не понимая, что же это все происходит вокруг него. Увидев трясущегося от страха, побелевшего, как стена, старика, прижавшегося в угол машины, Сазон шагнул к нему, чтобы расспросить его, в чем дело. Старик взвыл:
- Свят... свят... господь саваоф... - закрестил он Сазона. - Да расточатся врази его...
- Да какие там врази к чертям, - сказал изумленный Сазон. - Это ж я, Сазон Меркулов... Послухай, дед...
- Не лезь!.. Не лезь, нечистая сила! - визжал старик.
- Да ты послухай меня, дед, - убеждающе проговорил Сазон. - Послухай, что я тебе скажу. - И он снова было шагнул к старику. Тот, в ужасе озираясь на Сазона, еще раз взвизгнул и, перекрестившись, как в воду нырнул с машины.
Весь вспотевший, силящийся понять, что же все-таки произошло, Сазон присел на гроб...
Услышав крики и шум за своей спиной, шофер остановил автомобиль.
- Что за шум у вас? - спросил он у Сазона. - Где же народ?
- Ничего не пойму, - развел руками тот. - Ей-богу, не пойму. Тут было какое-то светопреставление... - И он рассказал Нартову о том, что произошло на его глазах.
- Дурак! - обругал его шофер. - Они ж тебя приняли за мертвеца. Беды теперь не оберешься... Надо скорее ехать...
