Поселившись в Риме, этруск Лукумо энергично принялся за работу. Он разбрасывал вокруг деньги, пока не стал правой рукой самого царя. Анк Марций даже назначил Лукумо охранять царских наследников. Когда царь умер, оба принца были еще слишком молоды: «один был еще ребенком, – записывает Дионис, – а у старшего только начала расти борода».9 Лукумо отослал принцев из города («на охоту», уточняет Ливий) и сразу же начал собирать голоса. Он был объявлен царем огромным большинством и в 616 году взошел на трон Рима. Позднее историки узнали его под именем Луция Тарквиния Приска или Тарквиния Древнего.
После почти сорока лет правления его сменил его зять, Сервий Туллий, которому было предначертано стать царем еще в детском возрасте, когда голова его внезапно полыхнула огнем. Он в то время спал; слуга предложил плеснуть на голову водой, но тут ребенок сам проснулся, и огонь исчез. «С этого времени, – объясняет Ливий, – с ребенком обращались как с принцем крови… он вырос в человека с истинно царской натурой». Тарквиний Древний выдал за него свою дочь и сделал его наследником.
Сервий Туллий, как и его тесть, был этруском. Эти два царя олицетворяли историческую правду: город Рим, то скандальный, то набожный, постоянно находящийся в состоянии войны с соседями, раскинувший свои стены уже и на ближайшие холмы, сам был поглощен более великой, более сильной и более древней культурой северных соседей. Этрусские города тем временем уже распространились до самой Бездонной реки – старое название реки По, текущей за Апеннинами. На северо-западе этрусские города контролировали медные, железные и серебряные копи в так называемых Рудных горах.10 Отсюда металл продавался в греческие колонии вдоль Италийского побережья, и связь с греческими торговыми городами столкнула этрусков с греческой системой письменности. Этруски начали использовать греческий алфавит, чтобы помечать собственные товары, используя свой язык, записанный греческими значками.[186] Несмотря на узнаваемость букв, сам язык до сих пор остается головоломкой: он почти целиком отразился в кратких надписях, которые еще не расшифрованы.11
Рим не стал частью единого культурно-политического пространства, называвшегося Этрурией. «Этрусской империи» не существовало – был лишь набор этрусских городов, имевших один язык и общие обычаи, иногда они были союзниками, иногда врагами. Перемещение этрусков в Рим было внедрением еще одной группы в город, занятый уже несколькими другими национальными группами – лишь более влиятельной, чем другие.
Ливий приписывает этруску Тарквинию Древнему планирование Большого цирка – огромного римского стадиона, который располагался между холмами Палатин и Авентин, а также закладку фундамента храма Юпитера на Капитолии; Дионисий добавляет, что он спрямил стены и начал копать сточные канавы для отвода городских отходов – достижение менее впечатляющее, но наверняка более полезное. Этруску Сервию Туллию приписывается заселение холмов Квиринал и Виминал, создание рвов и проведение земельных работ для укрепления римских стен.
Все эти реальные стройки действительно были осуществлены этрусками. Римляне не умели строить, а в Этрурии при основании городов, закладке стен и выборе расположения ворот руководствовались религиозными ритуалами.12 Раскопки этрусских городов открывают распланированные улицы, проложенные сеткой – то, чего римляне еще не придумали. Как и давние города хараппанских индийцев, этрусские города демонстрируют стандартную ширину улиц и три их типа: главные, вторичные и самые маленькие.
В самом Риме раскопки показывают, что около 650 года хижины, в которых жило большинство горожан (сделанные из переплетенных ветвей, затем обмазанных глиной), начали заменяться каменными домами. Хижины на западе города были снесены, открытое пространство вымощено так, чтобы служить городским местом сбора: позднее эта площадь стала известна как римский Форум.13
Город Рим
Даже атрибуты Рима несли на себе этрусский штамп. Дионисий пишет, что Тарквиний Древний предъявил Риму этрусские символы царских прав: «корону из золота и вышитую пурпурную мантию… [он] сидел на троне из слоновой кости, держа в руке скипетр из слоновой кости». Когда он выходил к публике, его сопровождали двенадцать телохранителей (известных как ликторы) – каждый нес топор, обернутый пучком розгфасций, что олицетворяло власть царя при наказании правонарушителей и казни серьезных преступников.14
Под властью Сервия Туллия «размер города сильно увеличился», а сам он правил сорок четыре года – этрусский монарх при смешанном населении из этрусков, латинян и сабинян. А Рим продолжал воевать: воины города сражались с городами сабинян и латинян и отражали нападения других этрусских царей, которые восставали против римского контроля над важной переправой через реку Тибр. И Дионисий, и Ливий рассказывают о войне за войной между Римом и Коллатией, Римом и Фиденами, Римом и коалицией пяти этрусских городов, Римом и Эретией. Шла бесконечная война.
В то время как Рим боролся за свои начала, на востоке рушилась до основания старая империя.
Трехсторонняя война в Ассирии продолжалась. Наследник Ашшурбанапала в Ниневеи, Ашшур-этил-илани, мобилизовал ассирийскую армию на борьбу против своего брата Син-шарри-ишкуна, возглавлявшего теперь смешанные силы ассирийцев и вавилонян в Вавилоне. Тем временем халдейский царь Набопаласар прокладывал путь навстречу вавилонским силам с юга, один за другим беря древние шумерские города.
Через несколько лет борьбы (сколько – не совсем ясно, так как различные вавилонские царские списки говорят разное) Син-шарри-ишкун сдал Вавилон, и Набопаласар вошел в город. Но рассказы об исходе этой битвы смущенно предполагают, что Син-шарри-ишкун сдал город южанам только для того, чтобы уйти на север и захватить трон брата. C этого момента Ашшур-этил-илани исчезает из всех повествований. В центральной части страны царила полная неразбериха, и теперь на трон Вавилона сел халдей.
Как только Набопаласар утвердился на троне, он бросился в сражение снова – против самой Ассирийской империи. Он уже распланировал стратегию борьбы, наметив первым делом пройти до реки Евфрат, «освобождая» одну провинцию за другой, а затем повернуть и проложить путь до Тигра на восток, к самой Ниневии.
В этом он получил помощь. Киарксес, царь Мидии и Персии, не упускал возможностей, когда видел их. Он предложил Набопаласару свою дружбу, и тот ее принял. Они договорились поделить ассирийские провинции, когда Ассирия падет и Набопаласар женил своего сына, вавилонского наследника (и самого доверенного полководца) Навуходоносора на мидийской принцессе Амутис, дочери Киарксеса.15
Мидяне и персы сражались вместе с вавилонянами против одряхлевшей империи, которая так долго доминировала в мире. Вавилонские хронисты описывают медленное падение Ассирии: «На десятом году, – начинается надпись, – Набопаласар в месяце айару мобилизовал армию и направился к берегу Евфрата. Люди… не нападали на него, а выставляли перед ним дань».16
Десятый год – через десять лет после того, как Набопаласар сам короновал себя царем халдеев сразу после смерти Асархаддона – был 616/615 годом до н. э. Месяц айару был весенним месяцем, концом апреля – началом мая; и люди, плывущие по Евфрату, видели надпись на стене.
После еще одного года битв Набопаласар дошел до Ашшура и осадил его. Всего через месяц ему пришлось отойти и отсиживаться все лето в ближайшей крепости. По-видимому, мидяне вернулись на свои земли, но затем опять пришли, чтобы помочь своим ассирийским союзникам. Не желая присоединиться к Набопаласару, они прошли прямо к сердцу ассирийской земли. Киарксес пересек Тигр и тоже осадил Ашшур, причем преуспел там, где потерпел неудачу Набопаласар. Он захватил город и перевернул его вверх дном в поисках пленных и добра; потом он позволил войскам мидян перебить всех оставшихся. Набопаласар со своей армией прибыл лишь после того, как город был целиком разрушен.17
Два царя совместно спланировали окончательный штурм Ниневеи. Несколько месяцев было потрачено на подготовку; армия мидян вернулась домой для восстановления вооружения, а Набопаласару потребовалось несколько месяцев, чтобы привести к покорности различные восставшие города вдоль Евфрата. Но к 612 году армии были готовы к штурму. «На четырнадцатом году, – говорит вавилонская хроника, – царь Вавилона собрал свою армию, а царь Мидии прибыл туда, где стояли лагерем вавилоняне. Они прошли вдоль берегов Тигра до Ниневеи. С месяца мая до месяца июля они штурмовали город. И в начале августа город был взят».
